«Разве что в дуэли», — хмуро ответил я.

В сторону Дашки я больше не смотрел. Наверное, ее уход посчитал предательством, как и она мою недосказанность. Но я-то молчал, потому что не хотел, чтобы она пострадала, а она…

«А она разве об этом знает? — вкрадчиво поинтересовался Песец. — Она уверена, что тебе не нужна».

«И что ты предлагаешь?»

«Я бы предложил сидр, но ему еще постоять нужно, — грустно сказал Песец. — Вообще сидр — решение всех проблем, и не только с девушками».

«Твой создатель был алкоголиком?»

«Почему сразу алкоголиком? — возмутился Песец. — Просто он любил жизнь во всех проявлениях, а сидр помогал примириться с некоторыми ее недостатками, расширял сознание и…»

Что там было дальше, мне узнать оказалось не суждено, потому что как раз объявили о моем поединке, и я пошел к выходу. В этот раз моим противником оказался Кирилл Горшков, бывший одноклассник, который еще в школе кичился своим количеством кругов, а сейчас счел необходимым мне сообщить с гаденькой ухмылкой:

— Я Вьюгина на раз-два делал. Мне ваши фамильные техники — на один зуб. У меня Огонь основной.

Маги с основными заклинаниями в стихии Огня действительно были не самыми удобными противниками для владеющими исключительно техникой Льда, хотя и с ней можно было придумать пару интересных вариантов. Но уже Вода прилично снижала эффективность Огня, и я сразу задумался, что можно будет засветить. Или все же постараться обойтись Льдом? Интересная задачка…

— Вьюгинские — возможно, но я-то Песцов.

— Ну-ну. Магия — это тебе не фехтование, где усердием возьмешь. Тут талант нужен. И знания. И Сила, разумеется.

Он снисходительно на меня посмотрел, почему-то напрочь упустив из вида, что если мы с ним встречаемся в поединке, то у меня Силы куда больше, чем три круга. Я ему напоминать об этом не стал, сам же попытался припомнить школьные поединки. Но ничего заслуживающего внимания так на ум и не пришло.

Проводили нас к тому же куполу, вот только целитель при нем оказался другим. Возможно, конечно, что у них были смены, но мне почему-то хотелось думать, что прежнего отправили отсюда из-за поломки артефактов. По поводу нового я не обольщался: видел я его впервые, а значит, не мог исключить вероятности, что он будет в точности выполнять приказы Живетьева. Последний уже благополучно доехал до княжеского особняка, где проживал. Удобно устроился: живет за счет Шелагина, сына воспитывает за счет Шелагина, любовница одевается за счет Шелагина. А в благодарность Живетьев подарил патрону развесистые рога и собирается отжать княжество. После смерти всех носителей крови, разумеется.

Защитные артефакты оказались в порядке, в куполе Песец нарушений тоже не нашел, так что в этот раз задержки не случилось. С началом атаки Горшков морочиться не стал и отправил в меня мощную Стену Огня в уверенности: артефакт зафиксирует столь сильный удар, что поединок будет досрочно остановлен. Но его Стена Огня столкнулась с моим Дыханием Мороза, после чего заклинания взаимоуничтожились. К такому Горшкова жизнь не готовила, и он немного затупил и даже не заметил, как под его ногами я скастовал Каток, прежде чем отправить солидное Ледяное Копье. Копье он обнаружил и со счастливой улыбкой отправил на перехват Огненный Шар, рассчитывая, что тот не только снесет копье, но и долетит до меня. Точнее, попытался отправить, потому что в результате резкого движения Горшков потерял равновесие и отправил Шар в купол, а мое копье окончательно сбило его с ног и заставило прилечь на ложе из ледяных шипов, не слишком толстых, но очень холодных и острых, которые я вырастил буквально перед приземлением бывшего одноклассника. Надо же было сначала понять, куда он упадет, чтобы не тратить энергию на всю площадь.

Соревнование остановили, но не по той причине, на которую рассчитывал соперник: его защитный артефакт зафиксировал слишком много потенциальных повреждений. Когда Горшков уходил с площадки, на его лице застыло детское выражение обиды на несправедливость жизни.

— Да как так-то? — возмущенно спросил он у меня. — Я тебя должен был раздавить как букашку.

— Хорошая аналогия, Кирилл, — похлопал я его по плечу. — Ты наверняка ею себя и почувствовал, когда чуть не насадился на копье. Только артефакт и спас.

— Безалаберное отношение, Горшков, еще никого до добра не доводило, — проворчал военный, который повел нас обратно после того, как целитель осмотрел моего противника и сказал, что ничего страшного нет, только легкое сотрясение, которое он снял. — Позорище. Второй курсант проигрывает какому-то там алхимику.

— Я, вообще-то, тоже тут. И я не какой-то там.

— Помню-помню, ты у нас победитель фехтовальных соревнований, — скривился военный. — А курсант Вьюгин, значит, твой родственник?

Теперь уже скривился я, как всегда, когда при мне упоминали Владика.

— Двоюродный брат.

— А что ж ты куда попало пошел учиться-то, а не к нам? — с огорчением уточнил военный. — С такими-то данными…

— Правильно расставил приоритеты.

— Да он, поди, с Вьюгиным вместе не хотел учиться, — сообразил Горшков. — У них же конфликт.

Смотрел он на меня не так как перед поединком. Уважения не появилось, но и презрительное пренебрежение исчезло.

— Струсил, значит, — пренебрежительно решил военный.

— Ага, струсил, — подтвердил я. — Я так Владика боюсь, что спать по ночам не могу.

— Шутку оценил, — хмыкнул военный. — Хочешь, с начальством переговорю о переводе?

— Хотел бы — сразу к вам пошел бы. Так что не уговаривайте, не переведусь.

В этот раз меня опять встречала на входе компания дядьев и Елизаветы Николаевны. Замдеканша сообщила, что жалобу на испорченный артефакт в первом поединке они подали в жюри, и поинтересовалась, не было ли во втором чего подозрительного. Я заверил, что все было нормально, но, кажется, не особо ее успокоил.

— Будем считать это случайностью. У остальных наших ничего такого же не было? Ну вот, и у меня дальше не будет.

— Ох, Илья, волнуюсь я за тебя что-то, — покачала она головой. — Князь еще так нехорошо посмотрел, когда я жаловаться пришла.

— Он в комнате жюри сидел?

— Да, с самого начала.

Подтвердила она так, как будто была уверена, что князь пришел на смену княгине и сидит там только для того, чтобы меня засудить. Переубедить удалось с трудом, но нервничала Елизавета Николаевна до самого конца соревнований, постоянно ожидая пакости при вызове меня на поединок. Но все они прошли спокойно и без неожиданностей. Немного напрячься меня заставил только последний противник, который, в отличие от своих предшественников, не атаковал в лоб и активно использовал артефакты. С университета артефакторики оказался, когда я спросил после поединка.

«Артефакторы вообще отличаются множеством талантов, — гордо сказал Песец. — Артефакторика развивает мозги и мелкую моторику куда лучше остальных дисциплин».

— Интересно учиться? — спросил уже я у бывшего противника, который если и выглядел расстроенным, то самую малость: проиграл он только один поединок, мне, так что мог еще побороться и за главный приз, и за второе-третье место.

— Спрашиваешь. Артефакторы вообще клевая профессия, — ответил он. — Еще немного — и я бы тебя на одних артефактах дожал. Хотя… Ты же на алхимии?

— Принципиально без нее и артефактов.

Он удивился.

— Зря же. Нужно использовать все возможности.

— Есть причина. Пока и без костылей справляюсь, — заметил я.

— Эка ты их: костыли, — хмыкнул он. — Был бы дружеский поединок, я бы с тобой согласился. Но тут на кон слишком много поставлено.

Мы с ним еще немного поболтали на тему артефакторики, которой парень был увлечен не только потому, что учился в профильном университете, но и потому, что ему нравилось что-то интересное делать руками. Говорить, что я тоже немного ковыряюсь в этом направлении, я не стал — слишком смешно выглядели бы мои потуги против достижений парня, который уже выиграл пару профильных соревнований. Упоминание о профильных соревнованиях заставило меня напрячься, потому что в голову пришла страшная мысль: если они есть у артефакторов, то почему бы им не быть у алхимиков?