От ответа меня избавил вызов на бой. Я подхватил куртку, которую мне Даша молча протянула, и пошел на выход, вручив по пути свои артефакты Олегу, который уже благополучно с кем-то болтал и даже оказался не в курсе, что у племянника первый бой вот-вот произойдет. Мельком бросив взгляд на монитор, увидел, что Агеев уже входит под купол вместе с противником. Пусть его там хорошо прожарят, проморозят и прошвыряют по разным углам. У купола, конечно, углов нет, но пусть там что-нибудь ради него вырастет прямо под носом.

Я пару раз резко выдохнул, стараясь успокоиться. С таким настроением выходить на бой — заранее подписываться на проигрыш. Противник, с которым мы встретились у выхода, выглядел воплощенным спокойствием. Меланхоличен настолько, что казалось — ему вообще все равно, выходить или нет, выигрывать или проигрывать. Достался мне опять курсант, но в этот раз рядом с ним не было никого, кто бы пытался меня уговорить отдать победу без боя.

Провожающий убедился, что мы именно те, кто должен выйти на следующий бой, и повел нас к нашему куполу. Шел я, почти не обращая внимания на дорогу и вовсю используя медитацию. Даже не думал, что меня так выведет из себя намек на серьезность отношений Дашки и Агеева. Я не хотел представлять их рядом не только сегодня, но и вообще никогда.

У купола нас опять проверили. Целитель подтвердил, что я ничего не использовал, в то время как мой противник при нем выпил два бутылька: на ускорение и генерацию магической энергии. Оба зелья были короткого срока действия, поэтому перед следующим боем придется пить все заново. Это у него обычный набор перед боем или именно я вызываю столько опасений? Похоже, все-таки обычный.

Потом проверили на артефакты.

— Что, вообще нет? — недоверчиво удивился проверяющий из военных. — Без зелий и артефактов выходишь? Самоуверенность или глупость.

— У меня куртка с алхимической пропиткой.

Куртку тоже проверили снаружи и изнутри, чтобы развеять все подозрения на мой счет. Единственное, что нашлось там лишнего — мой телефон, который я сдуру забрал с собой, хотя мог бы оставить либо Феде, либо Олегу.

— Телефон я могу сохранить, — предложил целитель.

Я отправил сотовый во внутренний карман куртки.

— Ничего с ним не случится.

— Смотрю, тебе ни телефона, ни куртки не жалко, — ухмыльнулся курсант, впервые открыв рот. — Выйдешь оттуда в лохмотьях. Это тебе не наша форма, которая может выдержать несколько прямых стихийных попаданий.

— Только несколько?

— Мое дело предупредить, — передернул он плечами. — Заботиться о сохранности тебя и твоих вещей не буду.

— Взаимно.

Проверяющий вручил нам по артефакту, одновременно защитному и контрольному.

«Твой нерабочий», — сразу вылез Песец.

— Вы мне выдали испорченный, — повернулся я к проверяющему. — Без защитного я могу обойтись, но там же еще попадания должны регистрироваться.

«Попадания как раз регистрироваться будут».

— Действительно, испорченный, — удивился военный. — Их же обязаны были проверить. Разберусь.

Он торопливо пошел в сторону основного здания, я скептически улыбнулся ему вслед. Как же, не знали они, что подсовывают испорченный. Или?.. Я глянул на целителя, тот старательно отводил взгляд. Выполнял заказ Живетьева, который рассчитывал на несчастный случай? Но он не мог быть уверенным в том, что испорченный достанется мне, поэтому…

— Дай-ка свой, — попросил я курсанта.

«Тоже частично нерабочий».

— Твой тоже порченный.

— Перед вами они нормально работали, — сказал целитель, виляя глазами за неимением хвоста. — Ребята нормально отработали. Претензий не было.

Курсант нахмурился. Кажется, ему тоже пришло в голову, что кого-то из нас хотели убить. На самом деле конкретно ему грозило меньше, поскольку при нем был ряд личных артефактов. Как мне показалось, план был состряпан на скорую руку, когда Живетьев узнал, что я буду без дополнительной защиты в виде артефактов и зелий. Но он не учел, что Песец всегда при мне, так что придется княжескому целителю в следующий раз быть поизобретательнее. Прямо убить меня он не рискнет, несмотря на бабушку за решеткой, которая ему даже пальцем погрозить оттуда не может, а когда выйдет, ей будет настолько не до меня, что известие о смерти потенциально полезного алхимика воспримет с философским равнодушием. Разумеется, так думает Живетьев. Но не всегда все складывается так, как хочется ему. Не в плане отношения к нему бабушки, а в плане моего желания умереть.

Вернулся проверяющий от училища с новым защитным артефактом, и курсант его сразу обрадовал:

— Мой тоже не в порядке.

— Да что это такое? С чего вдруг сразу две поломки?

— Может, в резонанс вошли? — проблеял целитель.

— А может, кто-то слишком распустил свои шаловливые ручки? — повернулся к нему военный. — Сколько раз было говорено, чтобы ваша братия артефакты не трогала? Сосчитать невозможно. Ну все. Теперь буду носить их с собой. Хорошо, что парень заметил, а то бы получили несчастный случай на ровном месте. А за нами князь наблюдает.

Целитель сбледнул с лица и начал уверять, что он ничего не трогал. А я пожалел, что не стал слушать Живетьева в уверенности, что тот не рискнет говорить что-нибудь криминальное при свидетелях. А ведь еще тетя Алла где-то поблизости интригует. И если она до сих пор не вернулась в Горинск, то значит, уверена, что тем или иным способом получит нужное.

Пока военный ходил за вторым защитным артефактом, я на всякий случай подключился к Живетьеву и тете Алле, но с их стороны никаких звуков не доносилось. К сожалению, это не означало, что они решили самовыпилиться из-за неудачи. Живетьев, кстати, благополучно покинул военное училище и шустро двигался по направлению к княжеской резиденции. Боялся, наверное, что на несчастный случай со мной его сразу вызовут. Получал вескую причину ответить с болью в глазах: «Слишком далеко был, не успел доехать. Смерть Ильи Песцова на всю жизнь ляжет тяжелым грузом на мое сердце. Как мне теперь жить?» Возможно, даже готовился зарыдать: припасал нужное средство, вызывающее резкое слезотечение.

Вернулся военный, вручил исправный артефакт моему противнику, после чего тщательно нас проинструктировал и запустил под купол, где мы разошлись по противоположным сторонам. Сходиться было строжайше запрещено: под куполом были ограничения в виде красных линий, внутри которых мы имели право передвигаться, но выходить за их пределы — уже нет. Насколько я понимал, опасались, что при близком контакте мощность заклинания окажется слишком сильной для полного поглощения артефактом. А так, пока долетит, немного энергии растеряет на перемещение.

Поединок получился довольно интересный. Несмотря на показное равнодушие, курсант все прекрасно слышал и обращал внимание на мельчайшие детали в разговоре, поэтому старательно целился в те места, которые не были защищены курткой и комбинировал разные техники. А еще у него оказался приличный арсенал заклинаний из разных стихий, так что я даже получил удовольствие от схватки. Все-таки треннинг с виртуальным противником — совсем не то, что с живым.

Одно огорчало: даже с приемом зелья он был куда медленней меня, а уж когда я применил заклинание ускорения, у парня пропали последние шансы в меня попасть — я уходил с пути его магии чуть ли не раньше, чем он целился. Так что во время боя я еще мог контролировать себя и не показывал лишнего, стараясь отправлять в противника исключительно заклинания магии Льда.

Расстояние между нами было приличным, но поскольку я отправлял заклинания с высокой частотой и веером, то по курсанту прилично прилетало. В меня же ему не удалось попасть ни разу: слишком предсказуемыми мне казались его движения после многочисленных тренировок в Полигоне. Мне его даже жалко немного стало, но поддаваться я не собирался: не был уверен, что одно попадание не засчитают за десяток или вообще — за сотню. Не доверял я этим устроителям соревнований даже с учетом того, что тут был князь и наверняка присматривал не только за ними, но и за мной.