— Ты хочешь отомстить… ему? — сдавленно уточнила волчица.

— Нет. Джейсон лишь средство, более действенное, чем ты. Через него я достану Соню, — ядовито бросила женщина, едва не скрипя зубами от ненависти.

— Соня? Что она такого сделала?

Сирены считались мирными. Даже представить сложно, что могло заставить одну из них пойти на все это.

— Соня забрала моего возлюбленного. И теперь поплатится за это. Забрав ее язык, я смогу вновь быть с ним, — торжествующе воскликнула она, на что Лиз лишь скептически фыркнула.

Удивляло абсолютно все, но то, что у непостоянной сирены был возлюбленный, наверное, больше всего. Справившись с шоком, Лиз вдруг спросила:

— Какая-то странная цепочка. Зачем было убивать подростков?

Женщина досадливо скривилась, отворачиваясь от собеседницы. Лиз задумалась над такой реакцией и ответ пришел сам собой:

— Первым был волк из стаи Вудов. Ты рассчитывала выйти на Соню через него, но к тебе пришел Сэм. Ты ошиблась, верно?

— Я думала, что Соня привязана ко всем своим волкам одинаково. Что ж, той же ошибки я больше не допущу. Кто, помимо мужа, может быть ближе брата?

«Дети», — ехидно подумала Лиз, в душе радуясь, что сирена не пришла к этому умозаключению.

Разговоры женщине надоели. Она взяла в руки остроконечные щипцы и вплотную прижалась к скованной волчице. Не сложно догадаться, что она собиралась делать.

— Нам нужно поторопиться, сладкая. Не бойся, больно будет недолго, — пропела сирена, очерчивая пальцами скулу девушки.

Без боя Лиз сдаваться не собиралась, рванула вперед, клацнув зубами прямо перед ее носом. Сирена лишь усмехнулась, наблюдая за бесплодными попытками пленницы.

Взвесив все риски, Лиз поддалась волчьей натуре, глаза засияли янтарным, лицо заострилось, принимая звериные черты. Рассчитывая на боевую ипостась, Лиз яростно дернула рукой. Ремни до боли впились в запястья, но безрезультатно. Слишком крепкие. Она могла лишь рычать, не подпуская спокойную женщину слишком близко к себе.

Но сирена делала это не в первый раз, уловила момент, когда волчица была наиболее уязвима. Щипцы оказались слишком близко к лицу, из груди сам собой вырвался громкий полурык полувой

— Бесполезно, — шикнула на это сирена.

В этот момент наверху с грохотом хлопнула дверь. Лиз не скрыла облегчения, знала, кто это. По лицу сирены пробежала досада, которую она быстро спрятала за все той же улыбкой.

— Слишком быстро, — заключила она, убирая щипцы. Волчица более не представляла для нее интереса. — Придется справляться своими силами.

Сирена поспешила встретить гостя. Лиз запоздало поняла, что она замышляет и крикнула, уверенная — Джейсон услышит.

— Это сирена! Не дай ей начать петь!

А потом решила приложить все силы, но освободиться из плена. На задворках сознания теплилась идея, которую она решила опробовать. Приняв человеческий вид, она поспешила высунуть руку из слегка расслабившегося ремня. Тот очень быстро стал прежним, туго стянув руку в области большого пальца. Пространства для маневра не осталось, но отступать было некуда. Стиснув зубы, сквозь боль и слезы в глазах, волчица буквально выдернула руку из плена. Пальцы противно хрустнули, на то, чтобы заживить перелом ушло несколько минут. Наверху началась возня, Лиз отчетливо слышала грохот и громкий топот. Избавиться от оставшихся ремней было легче и, едва очутившись на свободе, Лиз бросилась прочь из подвала.  Ч и т а й  на  К н и г о е д . н е т

Беспокойный взгляд Джейсона прошелся по ней, сканируя, убеждаясь в том, что она цела и, вроде бы, даже невредима. Лиз неопределенно кивнула ему, сосредотачивая все внимание на враге.

Сирена оценила перемену в силе. Против двух оборотней выстоять будет сложнее, однако козырь в рукаве все же был. Ее рот открылся, но Лиз отреагировала моментально, не позволила и звуку сорваться с губ женщины. Не придумав ничего лучше, резко сорвалась с места, плечом толкая сирену прямиком в руки свирепого волка. Долго не думая, Джейсон хищно оскалился. Лиз закрыла глаза, стараясь даже не представлять, что он делал с кричащей женщиной, пытающейся сбежать из последних сил. Не хотела видеть, как он убивает. Чавкающий звук вызвал приступ отвращения, Лиз зажмурилась еще крепче, отгоняя от себя воображаемые картины происходящего. Отвернулась и, лишь когда все стихло, рискнула открыть глаза.

Джейсон уже приблизился к ней, стоял за спиной. От него так отчетливо пахло кровью, что все внутри нее сделало какой-то дикий кульбит. Тошнота подкатила к горлу, но ей удалось пересилить себя и сглотнуть неприятный ком.

— Ты в порядке? — беспокойно спросил волк, накрывая ее плечи своими теплыми руками.

Тут она вспомнила. Метнулась к тому злополучному углу с криком:

— Мама!

Но Кейли уже была мертва. Смотрела на дочь остекленевшими глазами, вся серая, с кровавыми подтеками по всему телу. Запах гниения наполнял дом, смешиваясь с кровью, забиваясь в легкие. Она тут лежит явно не первый день.

От осознания этого Лиз не сдержалась. Слезы сами покатились из глаз, а переполняющую пустоту в сердце, казалось, ничто не сможет закрыть. Джейсон, понимающий и разделяющий ее боль, встал позади, обнимая. Его шепот возник прямо над ухом:

— Мне жаль.

Дальнейшие события смешались для Лиз в кашу, она толком не понимала, что происходит вокруг. Ее настолько поглотило горе, что даже присутствие Джейсона не могло выдернуть из собственной тоски, лишь давало налет облегчения. Что не одна.

Они вернулись домой, откуда Джейсон позвонил в полицию. Представляться не стал, лишь сообщил местонахождение дома. Лиз толком не помнила все, что происходило до похорон. Отец взял это на себя, не разговаривая с дочерью. Лишь передал ей сообщение через Соню с датой и временем. Либо возможности не было, либо желания. А возможно и того, и другого. Лиз понимала. Она и сама в душе чувствовала себя ужасно виноватой в том, что допустила это. Ведь, согласись она уехать вместе с ними, мама была бы жива. Родители остались в Хейвуде из-за нее. Из-за нее же и погибла Кейли.

Вслух она ничего подобного не говорила, но Джейсон так умело читал ее, что без труда определил все эмоции по лицу волчицы. И, конечно, сразу заговорил о том, что она зря накручивает себя. В конце концов, Кейли была альфой и так просто с ней, при всем желании, мало кто мог справиться. Только легче от этого не становилось.

На похоронах она стояла рядом с отцом, бездумно наблюдая, как гроб медленно опускается глубоко в землю. А вместе с ним и чувство вино становится во сто крат тяжелее, душа в своих объятиях. Выплакав все слезы еще прошлой ночью, сейчас Лиз чувствовала себя опустошенной и раздавленной.

— Ты не виновата в том, что случилось, — тихо проговорил Робб, прикрывая глаза. Будто читал ее мысли, хотя на самом деле отпечаток тоски так сильно въелся в кожу, что и думать не нужно было.

— Почему ты не сказал мне, что мама пропала? — тихо, почти шепотом спроила Лиз, сглатывая ком в горле.

— Я не хотел тебя беспокоить, тем более после того, как ты ушла. Шериф уже искал ее.

Лиз поджала губы, ее плечи поникли лишь больше. Как она может не чувствовать вины? Такое снедающее и всепоглощающее?

— Мне так жаль. Мне ужасно жаль, — прошептала она, рвано выдыхая.

Робб обернулся к ней и обнял, прижимая к себе любимую дочь. В его голове много разных мыслей, но сейчас между ними была пропасть. Он перестал понимать, как говорить с ней, не знал, как сгладить углы, как утешить ее, ведь и сам был безутешен. Старался держаться ради Лиз, отмахивался от скорбных мыслей, будто на автопилоте занимаясь всеми организационными вопросами. Загрузив себя работой, легко можно было не думать о грустном. Но сейчас, когда вокруг мир стал таким серым, а перед глазами надгробная плита, сдержать собственные чувства стало особенно сложно.

— Ты все еще хочешь остаться тут? — хрипло спросил Робб, утыкаясь носом в макушку девушки. Лиз напряглась, стискивая край его пиджака в руке. Конечно, он хотел уехать из Хейвуда после смерти жены. Оставить этот город далеко позади. Место, которое развалило всю его семью, но он изо всех сил пытался сохранить то, что осталось.