И тут я увидел Харуку, что стояла у раздевалки, нервно теребя ремешок сумки. Глаза были слегка красными, будто она… плакала?

Великолепно. Похоже, сегодня день внезапных встреч. Прямо как в визуальной новелле — только успевай квесты собирать.

— Ямагути-кун… — её голос был так тих. — Где ты был?

— Спал, — буркнул я с энтузиазмом NPC из обучающего квеста. Не, ну а что? С какого я вообще должен ей отчитываться?

— Но ты пропустил все уроки… — она сделала шаг ближе, и я уловил лёгкий аромат её духов. Что-то цветочное, нежное… Так, стоп, Казума, ты же вроде уже прошёл эту сюжетную арку!

— Случайно вышло, — пожал я плечами. — Знаешь, как в RPG — прилёг на пять минут у костра, а проснулся через сутки.

Она закусила губу — тот самый жест, от которого раньше у половины парней школы подкашивались колени. Сейчас он почему-то вызывал только лёгкую грусть. Как постер любимого аниме, который давно пора снять со стены, но всё никак руки не доходят.

— Ты… в порядке? — в её глазах читалось искреннее беспокойство, и это почему-то задело за живое.

— Да, — ответил я, встретившись с ней взглядом. — В полном.

— Слушай, Ямагути-кун… знаю, у нас всё так странно вышло… — начала она, но я перебил её:

— Харука, — я улыбнулся улыбкой, которую приберегал для возможной будущей девушки, когда захотел бы показать, что не злюсь на её колкости. — Всё нормально. Правда.

Она моргнула, будто увидела новую версию меня. Версию 2.0, без драмы и лишнего пафоса.

— Ну… ладно, — прошептала она и, развернувшись, быстро зацокала каблучками к выходу.

Я смотрел ей вслед и думал — забавно, как жизнь иногда напоминает те самые анимешные клише, над которыми мы смеёмся. Девушка, парень, пустая раздевалка, недосказанные слова. Только вот я не главный герой этой романтической истории. И меня это более чем устраивает.

Интерлюдия: Рин

В квартире пахло корицей и имбирем — бабушка Аяно, как всегда, колдовала на кухне, наполняя дом ароматами уюта.

— Я дома! — бросила Рин на автомате, проскальзывая мимо кухни, как призрак.

— Рин-чан, ты чего такая взбудораженная? — донесся до неё удивлённый голос бабушки. — Случилось что?

Рин только махнула рукой, не останавливаясь. Сердце колотилось где-то в горле, мешая дышать. Она промчалась в свою комнату, словно спасаясь от преследования, и, не снимая даже пиджака, рухнула за рабочий стол. Сумка с тестами по биологии приземлилась рядом с глухим стуком.

«Ну вот, — подумала она, расстёгивая замок. — Сейчас всё и решится…»

Весь день… весь этот бесконечный день она ждала этого момента!

Быстренько достала стопку контрольных листов, перевязанных тонкой бечевкой. Бумага пахла свежей типографской краской и чем-то еще. Чем-то неуловимым, но до боли знакомым. Запахом его парты, его тетрадей, его…

Рин резко отбросила эту мысль. «Не думай о нём, — приказала она себе. — Не думай. Это просто тест. Обычная рутина. Ничего больше.»

Но сердце продолжало колотиться как бешеное, словно пыталось вырваться из груди. Весь день она избегала его взгляда, старалась вести себя как обычно, как ни в чем не бывало. Но это было невыносимо. Даже его молчание отзывалось в ней острой болью. Болью неразделенной, запретной, невозможной любви.

«Может, уволиться? — мелькнула отчаянная мысль. — Сбежать? Спрятаться? Забыть?»

Но она знала, что это невозможно. Он уже стал частью её жизни. Как вирус, который нельзя вылечить, который навсегда останется в её крови.

— Бедная девочка, — донёсся у двери тихий голос бабушки. — Одна работа на уме.

Дверь тихо закрылась, и Рин осталась одна. Она сделала глубокий вдох и приступила к проверке. Ручка легко скользила по бумаге, выводя красные цифры и замечания. Работа шла быстро, словно сама собой. Вскоре она проверила все тесты, кроме одного.

Лист Ямагути Казумы лежал внизу стопки. Рин взяла его в руки и замерла. Сердце забилось еще сильнее, словно пыталось проломить ребра.

— Итак. Приступим.

Ручка зависла над первым листом. Глубокий вдох, пытаясь унять дрожь в пальцах. Эти тесты она составляла специально для него — вопросы, выходящие далеко за пределы школьной программы. Вопросы, на которые мог ответить только тот, кто действительно… Нет, она даже мысленно не могла произнести это слово.

— Так, спокойнее, — приказала она себе.

Его почерк ровный, уверенный — ни следа той нервозности, что она заметила в его взгляде утром.

Первый вопрос. Правильно. Второй — тоже. Третий… Её сердце пропустило удар, когда она увидела, как подробно он расписал механизм клеточного деления. Даже схему нарисовал, аккуратную, с пометками — такой не найдёшь в школьном учебнике.

«Неужели он действительно изучил всё это? — она машинально прикусила кончик ручки, как делала всегда, когда волновалась. — Ради меня?»

Каждый правильный ответ отзывался в груди странной смесью гордости и боли. Она ловила себя на том, что улыбается, читая его чёткие формулировки, и тут же одёргивала себя — нельзя, нельзя так привязываться к ученику.

А потом она дошла до последнего вопроса. И замерла.

Вместо научного объяснения там было письмо. Каждое слово било прямо в сердце:

"Рин, прости, что поставил в неловкое положение. Я рад, что у тебя есть любящий человек. Со мной всё будет в порядке…

Она перечитала эти строки раз, другой, третий… Буквы расплывались перед глазами. Он видел. Видел её с Широ. И решил отступить. Благородно, по-взрослому. Не как влюблённый мальчишка, а как мужчина, который думает в первую очередь о любимом человеке.

p.s. Надеюсь, апельсины тебе понравились.

Рин резко вдохнула, чувствуя, как к горлу подступают слёзы. Тот пакет с фруктами… Значит, это был он? Стоял там, смотрел, как она… А потом ушёл, не выдав своего присутствия.

p.p.s. Со мной точно всё будет хорошо, серьёзно. "

— Лжец, — прошептала она, размазывая слёзы по щекам. — Как может быть хорошо, когда ты пишешь такие вещи?

Она смотрела на его аккуратный почерк, на эти простые слова, полные такой невыносимой боли и такого невероятного достоинства. Мальчишка, который оказался мудрее и сильнее её.

За окном падали лепестки сакуры — точно такие же, как в тот день, когда он впервые задал ей вопрос, выходящий за рамки школьной программы. Тогда она увидела в его глазах что-то большее, чем простой интерес к предмету. А теперь…

— Что же ты наделала, Рин? — спросила она своё отражение в окне. — Что же ты натворила…

Выйдя из школы, я решил немного проветрить мозги. Как в сценах аниме, где главный герой бесцельно бродит по городу после драматичных событий. Только без красивого саундтрека на фоне.

Кстати! Я тут вспомнил лучшее лекарство от несчастной любви — это же новая манга! И направился к книжному. Серьёзно, если уж страдать, то хотя бы в компании персонажей, у которых проблемы посерьёзнее моих.

Книжный встретил меня запахом бумаги и подростковых надежд. Я бродил между стеллажами как NPC — бесцельно и с отсутствующим выражением лица. И тут мой взгляд упал на книгу с интригующим названием: «Запретная формула любви».

О как, может там есть секретный рецепт зелья забвения? Вытянул. И замер. На обложке красовались учительница и ученик под сакурой. Серьёзно? СЕРЬЁЗНО⁈ Вселенная, ты что, решила добить меня окончательно⁈

— Ну конечно, — пробормотал я, запихивая книгу обратно на полку с такой скоростью, будто она была радиоактивной. — Даже здесь она меня преследует. Прямо какой-то особый вид кармы для безнадёжно влюблённых задротов.

Я рванул к отделу манги. Берсерк? Идеально! Ничто так не лечит разбитое сердце, как вид чужих страданий.

Выскочив из магазина с томиком подмышкой, чуть не наступил на уличного музыканта. Он сидел на асфальте как босс из RPG, занявший стратегически важную точку, и наигрывал какую-то приторную мелодию. И всё бы ничего, но эта песня…