Рин тяжело вздохнула, но кивнула. Может, Мегуми и права. Сколько можно уже душевно метаться и страдать от неопределённости? Пора брать быка за рога и решать проблемы, как взрослая, состоявшаяся женщина. Тем более, если на кону её репутация и душевное спокойствие.

— Ладно, уговорила, — улыбнулась она, салютуя подруге бокалом. — Завтра же зажму Ямагути где-нибудь в коридоре и всё ему выскажу. Спасибо тебе, Мегуми-чан! Ты просто спасительница, не меньше!

— Обращайся, — подмигнула та, чокаясь с Рин. — И держи меня в курсе, ладно? А то сгорю от любопытства же!

Накамура рассмеялась и кивнула. На сердце стало чуточку легче. Осталось лишь поймать за шкирку нахального пацана и всё ему популярно разъяснить. Ну, или хотя бы попытаться это сделать. А там — будь что будет.

Мегуми с улыбкой указала на её телефон:

— Тебе кто-то звонит, Рин-чан.

Та перевела взгляд на дисплей и сглотнула:

— Широ…?

Дома меня встретила картина «Проводы в медовый месяц»: батя с Мичико-сан сидели на чемоданах, в прямом смысле — их вылет был в полночь. В гостиной Юкино смотрела какое-то ток-шоу с видом императрицы, вынужденной наблюдать за плебейскими развлечениями.

— О, сынок! — оживился отец. — А где Харука-тян? Неужели ты так замучил бедную девочку, что она даже ужинать не придёт? Эх, надо бы тебе поучиться искусству ухаживания…

Мичико-сан одарила его таким взглядом, что даже мне стало не по себе. Мол, ты что, слепой? Не видишь, что у парня явно был тяжёлый день?

— Прости, бать, — я попытался изобразить улыбку, — но твоя школа пикапа подождёт до следующей жизни. В этой я уже выбрал класс «безнадёжный задрот».

Я плюхнулся в кресло, чувствуя, как гудит каждая мышца. Семьсот приседаний, драка, душевные терзания — многовато для одного дня.

Пока предки спорили о том, всё ли взяли для поездки, Юкино, не отрывая взгляда от экрана, процедила:

— У тебя кровь на рубашке, свинота. Переоденься.

Зашибись. Теперь у меня есть сводная сестра, которая называет меня свинотой. Просто отличное завершение безумного дня.

— Свинота, говоришь? — я потянулся в кресле. — А ты у нас, видимо, принцесса чистоты и порядка?

— Не сравнивай меня с собой, — она даже не повернула головы. — Я хотя бы не приползаю домой в окровавленной одежде, как какой-то бандит.

— Прости-прости. Виноват окаянный.

— Твой сарказм такой же неуклюжий, как и ты сам.

— А твоё высокомерие такое густое, что его можно намазывать на хлеб.

Мичико-сан нервно закашлялась, явно пытаясь скрыть смех. Отец просто застыл с открытым ртом — видимо, не ожидал от нас такого семейного общения.

— Дети… — попытался он вмешаться.

— Мы не дети! — синхронно огрызнулись мы с Юкино, и тут же уставились друг на друга с одинаковым отвращением.

Великолепно. Даже огрызаемся одинаково.

Позже, когда родители наконец укатили в свой медовый месяц, естественно после миллиона напутствий и просьб «не убить друг друга», я сидел на кухне с чашкой рамена и думал о превратностях судьбы.

За стеной Юкино смотрела какую-то дораму, демонстративно включив звук погромче. Я в ответ так же демонстративно начал шуршать пакетом с чипсами.

Кажется, наше совместное проживание будет очень познавательным.

Харука лежала на кровати, уставившись в потолок. События дня крутились в голове, как сломанная карусель.

Ямагути. Кто бы мог подумать? Этот вечно угрюмый ботаник, этот школьный неудачник… Она всё ещё помнила его взгляд во время драки — холодный, собранный. Никакой паники или страха. Будто он точно знал, что делает.

«А ведь он защищал меня, — мелькнула у неё предательская мысль. — Даже когда узнал, что мы с Кенджи вместе…»

Телефон снова завибрировал — очередное сообщение от Кенджи. Она даже не стала смотреть. Что он может написать? «Прости, что использовал тебя»? «Извини, что заставлял разыгрывать других»?

А может… может, Ямагути прав? Может, она действительно позволила себе стать марионеткой? Красивой куклой, которой Кенджи управляет, как вздумается? Ещё и то видео.

Харука перевернулась на бок, обнимая подушку.

«Интересно, что бы сказали люди, узнай они правду? Что их идеальная Сато-сан просто трусиха, которая боится потерять свою репутацию?»

Азуми сидела за ноутбуком, пытаясь писать очередную статью для школьного блога. Но мысли почему-то возвращались к сегодняшней физкультуре.

«Я могу понести тебя!»

Эти слова Ямагути никак не шли из головы. Такой… надёжный. И эти его руки, когда он поддержал её…

— Да что за бред! — она яростно затрясла головой. — Это же Ямагути! Тот самый зануда и нытик!

Но почему-то перед глазами всё ещё было его лицо — сосредоточенное, решительное. Совсем не такое, как обычно.

— А ведь мы победили, — Азуми невольно улыбнулась. — Сделали Кенджи и его принцессу…

Телефон зазвонил как раз когда она собиралась отредактировать статью.

— Привет, Азуми-чан! Может, погуляем? — голос баскетболиста звучал непривычно робко.

— Прости, занята, — она продолжала печатать.

— Но мы встречаемся уже два месяца! И ни разу не ходили на свидание…

— Зато у тебя есть крутые истории для друзей о том, как ты встречаешься с первой красоткой школы, — хмыкнула она.

После ещё пары минут пустой болтовни Азуми наконец положила трубку и откинулась на спинку кресла.

— Свидания, отношения… — пробормотала она, разглядывая своё отражение в тёмном экране ноутбука. — Какая банальность.

Кто бы мог подумать, что та самая «страхолюдина» из младшей школы превратится в это? Рыжие волосы, которые раньше дразнили «морковкой», теперь сияли как закатное солнце. Зелёные глаза, над которыми все смеялись, обзывая «Ведьмины глазищи!», стали её главным оружием. Даже веснушки, рассыпанные по бледному лицу как звёзды, теперь считались «милыми».

Она провела пальцем по маленькому шраму над бровью — память о тех временах, когда приходилось драться за своё место под солнцем. Теперь у неё были два парня, статус первой красотки, ну, после Харуки, конечно, и куча поклонников.

Тогда почему ей так не хватает той искренности, что была в глазах Ямагути, когда он предложил понести её?

"Хотя нет, — Азуми улыбнулась, отпивая всё ещё тёплый кофе. — Ямагути, конечно, сегодня был хорош, но… не в моём вкусе. Зато из него мог бы выйти неплохой друг…

Вот и новое утро. Каждое маломальское движение отдавалось болью. Семьсот вчерашних приседаний, драка, нервное напряжение — всё это превратило моё тело в один большой комок боли. Но…

— Сто отжиманий! — я упрямо продолжал тренировку. — Сто подъёмов пресса! — И… чёрт их побрал… сто приседаний.

Взмокший и уставший, но довольный, я вышел из комнаты. В одних трусах. С утренним… эээ… энтузиазмом.

И конечно же, прямо посреди коридора стояла Юкино. В пижаме с пингвинами. Серьёзно, пингвины⁈ И с полотенцем на голове.

Её взгляд мог бы заморозить ад.

— Извращенец, — процедила она и скрылась в своей комнате.

— ПРОСТИ! — крикнул я вслед, а потом тише добавил: — Блин, надо не забывать, что теперь живу не один…

…После душа и сборов застал Юкино на кухне, методично нарезающую тост идеальными квадратиками. Серьёзно, она даже завтрак готовит с таким видом, будто выполняет важную миссию.

— Слушай, насчёт коридора… — начал я, доставая пакет с хлопьями.

— Не хочу это обсуждать.

— Но…

— Никогда.

— Ладно-ладно, — я поднял руки в защитном жесте. — Просто хотел сказать, что куплю халат.

— И запрёшься в туалете со своими… утренними проблемами, — она даже не подняла глаз от тоста.

— Эй! У всех парней бывает утренний…

— Я. Не. Хочу. Это. Обсуждать.

Я плюхнулся за стол со своими хлопьями:

— Знаешь, для человека, который не хочет это обсуждать, ты удивительно много об этом говоришь.