— Признаю, Мияко, — я улыбнулся, ответив также тихо, — ты удивительная. Большинство людей прошли бы мимо парня, заливающего горе. А ты решила стать тем самым лучом света во тьме. Как какой-нибудь ангел из аниме, только с розовыми волосами.

Она слегка покраснела, но в её глазах появилось что-то похожее на понимание. Не то чтобы мне тогда требовалось спасение, но её попытка многое значила.

— Так это да или нет? — она наклонила голову, и розовая прядь упала ей на глаза.

— Это что-то типа «давай начнём с простого кофе и посмотрим, что будет дальше», — я осторожно убрал прядь с её лица. — Без драмы и фейерверков. Просто узнаем друг друга получше.

Где-то за спиной что-то с треском захлопнула Харука, но я даже не обернулся. Сейчас передо мной сидела девушка, которая оказалась намного сложнее и интереснее, чем казалось на первый взгляд. И может быть, стоило дать этому шанс?

«Ведь как бывает, — решил я, глядя в искрящиеся глаза Мияко, — иногда настоящие чудеса случаются не в момент первой любви, а когда ты наконец готов к чему-то настоящему.»

Интерлюдия

Как только Казума и розовая макушка Мияко скрылась за дверью, Азуми не выдержала:

— Ого! Наш хикки-сама решил выйти в свет? Да ещё и с такой цыпочкой!

Харука, делавшая вид, что очень увлечена учебником, вздрогнула.

— И главное, как изменился, а! — Азуми подпёрла подбородок рукой, наблюдая за реакцией школьной принцессы. — Помнишь его месяц назад? Вечно лохматый, бурчащий… А теперь? «Давай начнём с простого кофе» — прямо как из какого-нибудь романтического фильма!

— Да что в нём такого особенного? — пробормотала Харука, её пальцы нервно теребили страницу книжки. — Подумаешь, подстригся…

— Ой, да ладно! — Азуми закатила глаза. — Дело не в стрижке. Он как будто, эм, повзрослел? Точно! Стал увереннее, что ли. Даже когда отшил тебя тогда — уже было видно, что что-то в нём меняется.

Харука вспыхнула и прошипела:

— Он меня не отшивал. Это был просто розыгрыш.

— Ага, — протянула Азуми с хитрой улыбкой. — А сейчас ты совсем не ревнуешь, что он пригласил Мияко на свидание?

— Я⁈ — Харука наконец оторвалась от учебника. — С чего бы мне ревновать? У меня есть Кенджи, и…

— И поэтому ты уже десять минут читаешь учебник истории вверх ногами?

Харука захлопнула книгу с таким грохотом, что в коридоре, наверное, подумали о землетрясении.

— Знаешь, что? — Азуми внезапно стала серьёзной. — Иногда мы не замечаем нечто важное, пока не становится слишком поздно. Особенно когда это «нечто» всё время было рядом, незаметное и привычное. А потом оно вдруг меняется, и ты понимаешь…

— Ничего я не понимаю! — Харука вскочила и вышла.

Азуми проводила её взглядом и тихо хмыкнула:

— Ну-ну. Кажется, наша школьная принцесса впервые столкнулась с настоящей ревностью. Интересно, что бы сказал на это сам Казума? Хотя он сейчас слишком занят своей розововолосой фейри…

И почему-то от этой мысли ей стало немного грустно.

После уроков, мы ударились в подготовку к фестивалю. Название которого я даже не помнил. Что-то там про юность и прочее. В общем, пофиг. Я аккуратно вырезал из картона очередной «кирпич» для стены парижской оперы. На переднем плане разворачивалась очередная сцена — четыре претендента на роль Призрака по очереди демонстрировали свои таланты. Выглядело как кастинг в какое-нибудь айдол-шоу. Харука терпеливо отыгрывала сцену с каждым, хотя по её лицу было видно, что предпочла бы сейчас оказаться где угодно, только не здесь.

А вот Рин словно расцвела в роли режиссёра. Больше не нужно изображать строгую учительницу — теперь могла полностью отдаться творческому процессу. Её голубые глаза сияли, когда раздавала указания актёрам, поправляла мизансцены, работала над каждым жестом.

Вот и хорошо. Я принялся за следующий картонный кирпич. Теперь она может не думать о той неловкости между нами. Да и мне спокойнее за декорациями — никаких романтических сцен, ни душещипательных монологов. Просто работа руками. И почему-то на душе так легко и спокойно. Как будто я наконец нашёл своё место в этом школьном спектакле — за кулисами, где тоже происходит своя, не менее важная часть.

— Ямагути, подай клей! — окликнул меня кто-то из ребят.

— Держи.

— Так-так, — Азуми плюхнулась рядом со мной на пол, помогая раскрашивать картонную стену. — Смотрю, наш главный хикки делает успехи на любовном фронте? Сначала Харука, теперь Мияко…

— Брось, — я усмехнулся, орудуя кистью. — Куда мне до тебя — ты там сердцами тасуешь, как картёжник, а я так, на прогулку вышел.

— Всё также продолжаешь следить за мной? — она шутливо толкнула меня локтем.

— Ну конечно, — я закатил глаза. — Только это и делаю. Прямо детектив из сёдзё-манги.

— А Мияко? — она понизила голос. — Она тоже часть расследования?

— Скорее неожиданный поворот сюжета.

Азуми вдруг стала серьёзной:

— Честно, я рада за тебя. Правда.

Я удивлённо посмотрел на неё:

— Так, кто ты и что сделала с нашей язвой Азуми? Где подколки? Где яд? Я начинаю беспокоиться.

— Заткнись, придурок, — она пихнула меня кистью, оставив синий след на рукаве. — Просто… ты наконец-то похож на живого человека, а не сдохнувшего зомби.

— Вот теперь узнаю нашу Азуми, — я демонстративно вытер краску о её фартук. — А то уже начал думать, что тебя подменили.

— А что, забеспокоился бы? — вдруг спросила она каким-то странным тоном. — Если бы я вдруг исчезла?

Я посмотрел на неё внимательно. Что-то в её голосе было необычным. Несвойственная ей уязвимость, что ли?

— Конечно, — ответил я просто и честно.

Она как-то резко отвела глаза, улыбнувшись неестественной улыбкой:

— Так и знала, что ты без меня не можешь! Кто ещё будет указывать на твои косяки?

«Вот же манипуляторша,» — я закатил глаза, возвращаясь к раскрашиванию декораций.

Азуми усмехнулась, но в этой усмешке было что-то такое двусмысленное. Как в сценах аниме, где персонаж улыбается, а в глазах прячется совсем другая история? Да, примерно так.

«Интересно, — посмотрел я на неё искоса. — Что ты скрываешь за этими колкостями, Азуми?»

Но вслух ничего не сказал. Ведь у каждого из нас есть свои тайны. Даже у таких острых на язык рыжих заноз…

…Репетиция наконец подошла к концу. Декорации были готовы наполовину — картонные стены оперного театра, колонны, даже бутафорская люстра. Осталось всё это перенести в актовый зал и собрать воедино, но это уже завтра.

Я спустился в холл, чувствуя странную меланхолию. Не грусть, нет — просто тихую задумчивость, будто внутри разлилось спокойное море.

В раздевалке было пусто и прохладно. Открыл шкафчик — и конечно же, там лежало новое письмо. Белый конверт, такой же идеальный, как и предыдущий.

Положил его, даже не думая открывать. Странно — раньше любопытство съело бы меня заживо. Но сейчас. Сейчас хотелось просто существовать в этой уютной тишине, что поселилась в душе. В голове только умиротворение и лёгкая усталость после продуктивного дня. Кажется это то самое состояние, о котором говорят в дзен-буддизме. Когда просто существуешь, не пытаясь ничего изменить или исправить

Я закрыл шкафчик, оставляя тайну внутри. Пусть подождёт…

Утро пятницы встретило запахом жареного риса и… стоп. В доме кто-то готовит?

Выглянув на кухню, увидел Юкино в фартуке. Она методично переворачивала омлет, будто проводила важную хирургическую операцию.

— Что это? — спросил я, протирая глаза.

— Завтрак, — отрезала она, не оборачиваясь. — Решила, что не могу больше смотреть на твои страдания над рисоваркой.

— Моя сводная сестра-ледышка готовит мне? — я картинно схватился за сердце. — Апокалипсис близко!

— Заткнись и ешь, — она поставила передо мной тарелку. — И не думай, что это что-то значит. Просто ты в последнее время стал меньше раздражать.