…Мияко придвинулась вплотную:

— Я понимаю… Харука сильно ранила твоё сердце, да?

Я нахмурился. Харука? При чём тут… А, точно. Они же не в курсе о Рин. Со стороны, наверное, так и выглядит — парень, которому отказала школьная красавица, топит свою печаль в виски. Забавно. Знали бы они, что всё совсем не так.

— В сердечных делах ты права, — я выдохнул сигаретный дым. — Просто иногда любовь похожа на звёзды — можно любоваться, но не дотянуться, даже если…

Мияко не дала мне договорить. Её губы накрыли мои. В голове промелькнула шальная мысль: «Вот и нашёлся способ заткнуть мои пафосные монологи…»

Поцелуй получился неторопливым, как падающие хлопья снега. Мягкие, сладкие от клубничного коктейля губы Мияко, и мои, что горчили от сигаретного дыма. Странное сочетание, почти как вся эта ситуация. Ночной воздух холодил кожу, но там, где Мияко касалась меня, разливалось тепло. Её пальцы скользнули по моей шее, зарылись в волосы на затылке, и от этого прикосновения по спине пробежали мурашки. Я обнял её за талию, притягивая ближе. В этот момент весь мир сузился до ощущения её тепла, запаха клубники, алкоголя, мягкости её губ. Где-то внизу шумел ночной город, мерцали огни реклам, проносились машины, но всё это казалось таким далёким, несущественным. Реальным было только это мгновение — её дыхание, смешивающееся с моим, её пальцы в моих волосах, её тело, прижавшееся ко мне в поисках тепла. Я целовал её медленно, будто пытаясь запомнить каждое мгновение, каждое ощущение. Не потому что она мне нравилась — нет, совсем не поэтому. А потому что в этот момент можно было забыть обо всём. О разбитом сердце, о несбывшихся мечтах, о той боли, что грызла изнутри. В этом поцелуе не было любви — только отчаяние. И, кажется, Мияко это понимала, потому что отвечала с той же горечью, с тем же стремлением убежать от реальности.

Поцелуй медленно угас, как догорающая свеча. Мияко открыла глаза — они сияли, в них читалась лёгкая влюбленность. Я же чувствовал только пустоту и горечь. Тяжело вздохнул и произнёс то, что было на душе:

— Прости, Мияко. Ты достойна большего, чем быть просто утешением для моего разбитого сердца.

Я развернулся к выходу, но она поймала меня за рукав:

— Не уходи, — её голос дрогнул. — Прости за поцелуй. Это было грубо с моей стороны — пользоваться твоим состоянием.

Она посмотрела мне в глаза, и в этом взгляде не было лжи. Я сглотнул комок в горле. Посмотрел на неё с такой печалью, что она, казалось, физически ощутила мою боль.

— Ты правда классная, но сердцу не при…

— Не надо, — перебила она меня. — Ничего не говори.

Мияко улыбнулась, но в глазах блестели слёзы. Её пальцы разжались, отпуская мой рукав.

Я молча кивнул и направился к выходу. За спиной остался ночной город, вкус клубничного коктейля на губах и девушка, которая заслуживала гораздо большего, чем попытка залечить чужую боль.

…

Харука и Юкино стояли в тени коридора, их щёки пылали. Они видели всё — каждое движение, каждый жест того поцелуя. Видели, как Казума ушёл, оставив Мияко одну на балконе.

Сердце Харуки колотилось как безумное. Она до боли сжимала пальцы, пытаясь справиться с бурей эмоций внутри. Почему? Почему так больно было смотреть, как он целует другую? И почему в груди разлилось такое предательское облегчение, когда он ушёл, оставив её?

— Как же он убит, — прошептала Юкино, и в её обычно ледяном голосе промелькнуло что-то похожее на сострадание. — Ты не заслуживаешь такой любви, Харука.

Юкино смотрела на застывшую фигуру одноклассницы, и в её глазах читалась смесь жалости и презрения. Сама того не ожидая, она начала понимать своего сводного брата лучше. Его боль казалась такой осязаемой в этот момент, что даже её ледяное сердце дрогнуло.

Харука стояла, словно облитая холодной водой. «Он правда так любит меня?» — мысль пульсировала в голове, смешиваясь с картинками поцелуя. Она чувствовала себя ужасно — и от того, что невольно причинила ему такую боль, и от странного, щемящего чувства ревности, которое никак не могла, не хотела признавать.

«Я не заслуживаю такой любви,» — эхом отозвались в ней слова Юкино. И самое страшное — она была согласна. Абсолютно.

Интерлюдия: Рин

Рин устало поднималась по лестнице. День выдался, мягко говоря, сложным. На дверной ручке она заметила пакет с фруктами.

— Хм? — она сняла его, заглянула внутрь. — Может, бабуля забыла?

— Я дома! — привычно объявила она, входя в квартиру.

В ответ раздался только негромкий храп из гостиной.

— Уже спит, — пробормотала Рин, проходя в комнату. Та задремала в кресле перед телевизором. Рин осторожно укрыла её пледом.

На кухне она заварила чай, помыла и нарезала апельсины и манго из загадочного пакета. Устроилась в гостиной, завернувшись в котацу, включила телевизор.

— М-м-м… — в комнату, зевая, вошла бабушка. — Ты уже дома?

— Ты проснулась? — улыбнулась Рин.

— Да так, вздремнула немного, — бабушка присела рядом. — Ну как прошла встреча?

Рин задумчиво помешивала чай, глядя на нарезанные фрукты. Встреча с Широ прошла не так, как она ожидала. После стольких лет разлуки она думала, что будет рада его видеть, но вместо этого чувствовала только странную пустоту. Будто смотрела на незнакомца.

— Ты в порядке, милая? — бабуля тронула её за плечо.

— Не знаю, бабуль. Вроде всё хорошо, а на душе как-то неспокойно. Наверное, просто устала.

— Я же говорила, что он тебе не пара, — мягко произнесла бабушка. — Слишком уж правильный. Как по учебнику живёт.

Рин слабо улыбнулась:

— Ты права. Он не изменился совсем. Всё такой же успешный бизнесмен. Всё распланировано на годы вперёд.

— А ты всё такая же непоседа, — бабушка погладила её по руке. — Тебе нужен кто-то живой. С огнём в глазах. А не золотая клетка и жизнь по сценарию самовлюбленного нарцисса.

Рин не стала спорить и машинально взяла ещё дольку апельсина:

— Кстати об апельсинах. Такие вкусные. Ты где их покупала?

— Я не покупала их.

— Но… пакет же висел на двери… — нахмурилась Рин.

— Хм. Может, поклонник какой? — бабушка хитро прищурилась.

Рин задумалась. В памяти почему-то всплыло хмурое лицо с вечно растрёпанными волосами. Ямагути Казума… Странно, почему она вдруг подумала о нём?

— Что-то ты совсем задумалась, — бабуля внимательно посмотрела на внучку. — Есть кто на примете?

— Что? Нет! — Рин слишком поспешно замотала головой. — Просто день был сложный!

Но почему-то перед глазами всё ещё стояло это упрямое лицо и внимательный взгляд…

…Через пару часов Рин лежала в темноте, глядя в потолок. Тот вечер в баре с Мегуми… Сколько же они выпили? А потом этот звонок от Широ. Будто сама судьба поставила её перед выбором.

Она повернулась на бок, обнимая подушку. Как бы ей ни хотелось сделать другой выбор, но разве она пара для Казумы? Он моложе, у него вся жизнь впереди. Будет правильно уйти с его пути, даже если придётся встать на тот, что не по сердцу. Может, старая любовь поможет забыть новую — неправильную, невозможную?

И она переступила через своё сердце. Подняла трубку. О чём жалеет до сих пор.

Ужин с Широ вышел пустым, блеклым. Она улыбалась через силу, мечтая сбежать. Даже в школу не пошла, впервые за годы прогуляла работу. В день того самого теста по биологии…

Рин уткнулась лицом в подушку, чувствуя, как к горлу подступают слёзы.

— Пусть он будет счастлив, — шмыгнула она. — А я… я ему не пара. Просто не пара.

Но почему тогда так больно?

В голове будто кузнецы работали. Я с трудом разлепил глаза и уставился в потолок гостиной. Во рту — жуть, а в висках стучало как отбойным молотком. С кухни доносились звуки — Юкино что-то готовила, демонстративно громко гремя посудой. Ну конечно, её величество уже на ногах и при полном параде.