За хороводом волшебных мыслей о чуде, преследующих любую женщину в канун Нового года, не замечаю, как подъезжаю к своему подъезду.
- Нам сюда, - с пакетами подхожу к двери, придерживаю ее ногой, пока дочь тащит свой пакет с игрушками и мандаринами, подаренными ей в детском доме сегодня.
Так уж вышло, что дочь я забрала оттуда домой, а мое сердце прикипело к детям настолько, что я осталась там работать.
У дверей квартиры останавливаюсь, сгружаю поклажу на коврик соседский, открываю замок сумки, пока мужчина сгружает сосну в общем коридоре.
В который раз за этот вечер думаю, что сначала мужика надо заводить, только потом сосну покупать. Уж слишком она неподъемная.
- Сколько мы вам должны? –спрашиваю и тут же мой рот затыкают поцелуем. Грубым. Наглым. Дерзким.
Машинально даю пощечину – прямо сумкой, зажатой в руке.
- Ты чего? Дуреха? - незнакомец дерзко смеется. – Жалко что ли? Праздник на дворе. Желаю тебе и твое дочери в этот новый год найти своего папку, чтобы было кому приносить елку в дом!
Мужчина сбегает по лестнице вниз, а дочь касается моей руки своими теплыми пальчиками, шепчет заговорщицки:
- Мама, теперь я знаю, что за поцелуй можно заставить мужчину делать всё-всё-всё!
- Ой-ой! Доча, ты неверно поняла ситуацию, - потрясенно трясу головой. – Не надо так делать!
Но по горящим глазам Ариши понимаю – поздно. Губка впитала в себя информацию.
Глава 4
Алёна
Лезу за ключами в сумку, роняю ее на коврик, присаживаюсь, чтобы поднять, и моя меховая белая шапка падает с головы на коврик «Добро пожаловать», и в этот момент дверь моей квартиры открывается…
- Ты кто такой? – спрашиваю дерзко незнакомца, стоящего на пороге квартиры, когда-то принадлежащей матери моего ребенка - Марусе Климовой, а после удочерения, доставшейся мне. Лично бабушка малышки, проживающая в доме престарелых, отписала нам наследство.
- Это ты, милочка, кто такая? – спрашивает нахал, не пуская меня в мою квартиру.
- Ты – домушник?.. – спрашиваю и осекаюсь. Если бы мужчина им был, то вскрыл бы отмычкой замки, забрал движимое ценное имущество, которого у меня нет, единственная ценность – дочь, она со мной всегда, и ушел.
Высокая фигура мужчины, накаченная, в футболке и трико, с неряшливой русой головой чуть наклонилась вперед, и в ноздри врезался запах парфюма и тестостерона.
- Вижу свою дочь, - выдохнул он, и пока мы с Ариной разинув рты, уставились на него, он схватил мою дочь за плечи и перенес ее в квартиру.
- Ма… м…- от нервного потрясения моя малютка заикалась так сильно, что не могла проронить и слова.
Я же дралась как тигрица – бросилась на мужика, но в результате вписалась лицом в дверь.
- Мама дорогая! – я отпрянула и сразу почувствовала, как горячая струя потекла из носа. Коснулась лица, посмотрела на руку – она была алой, а на мою белую шубку из зайки капали гранатовые капли крови.
Я ощупала носовую перегородку – косточки были целы и на месте, а значит, я могла снова идти в бой. Схватив елку за ствол, я начала дубасить стволом в квартирную дверь.
Шмыгая и проглатывая стекающую кровь, я билась как орлица. А потом вспомнила, про тявкающую собачку, и поняла – вот оно настоящее оружие слабой женщины.
- Помогите! Насилуют! Убивают!
Тишина в ответ мне послужила хорошим уроком, и я вспомнила, что нужно кричать другое, чтобы соседи влезли из норок.
- Горим!
Дверь распахнулась, и передо мной мелькнуло перекошенное небритое лицо мужика, занявшего мою квартиру.
- Баба! Дура чумная, - меня схватили за воротник и затащили в квартиру.
- Ариша, доченька! – я бросилась к своей малышке, плачущей на диване.
- Ма… м.. ма… ма-ма, - она в ужасе смотрела на мое окровавленное лицо.
- Ты ее пугаешь! – бугай схватил меня за воротник, грубо поднял.
Притянул к себе и уставился такими же голубыми глазами как у Арины.
Нет! Не может быть!
Но глаза точь-в-точь. Ярко-голубые как море, как цвет морской воды в лагуне.
- Я – ее отец, это квартира моей женщины, а ты – тетя - опекун здесь лишняя. Поняла? – угрожающе приблизился ко мне, и в этот момент со всей дури получил шваброй по спине.
- Я – мама! Это моя дочь! И моя квартира, мне ее бабушка Маруси Климовой отписала! Так что, дядя, это ты здесь лишний! – я сбросила с себя окровавленную шубку, на которую копила несколько месяцев, и топнула ногой так громко, что мужик… заржал во весь голос.
- А ты дерзкая. Мне нравится. Мы подружимся, - подмигивает мне, а потом делает неприличный жест – сжимает кулак и хлопает по нему ладонью другой руки.
- Ах! – ахаю я самозабвенно.
Глава 5
Демид
Не такой встречи я ждал с родной дочерью, когда ехал через всю страну, семь дней в поезде трясся.
Девчонка ведет себя как чужая, будто не батя родной ей дорог, а посторонняя тетка!
Обидно, однако.
Ничего, я ее воспитаю правильно.
Жестко, как подобает в таких случаях.
- Я… - лепечет Алёна.
- Сиди, - рычу на нее.
Какая же она наивная, по-прежнему не понимает, что попала по полной программе, когда мою малышку забрала себе.
А сейчас сидит тут, трепещется чего-то.
На чудо надеется?
Ее уже ничего не спасет, если не отдаст мне Аришу.
Мокрым полотенцем вытираю кровь с лица девицы, и турунды вкручиваю ей в ноздри.
Рыпается, бьет меня кулаком в живот.
Глупая баба. У меня пресс железобетонный, бесполезно.
Притихшая дочка сидит здесь же на кухне, смотрит на меня огромными голубыми глазищами. Как на чудо глядит… или на чудовище. Похоже, на второе.
- Девчонки, понимаю, что зря открыл дверь своим способом, испугал вас. Вы неверно оценили обстановку. У меня только добрые намерения.
- Забрать дочь? – едва понятно говорит блондинка в розовом свитере и синих джинсах, с обалденной упругой пятой точкой и грудью – стопроцентной двойкой.
- Ты ведь пойдешь со мной? - киваю Арине на дверь, но она лишь отрицательно мотает головой как болванчик, чем жутко раздражает меня. – Такая же упрямая как твоя мать!
- Мама?.. - встревоженный взгляд девочки замирает на мне.
- Другая мать, не эта. Маруся Климова, та что родила тебя.
- Не надо! – выкрикивает опекунша и смотрит на меня умоляюще.
- Какая же ты проблемная. Как там тебя зовут? Алёна?
Кивает осторожно.
- Алёна, кажется у тебя жесткий недо…
- Замолчи! Не при ребенке же.
- Что же ты мне все время рот затыкаешь? Я всего лишь хотел сказать, что ты недополучаешь витамин Е, поэтому такая шуганная. И девчонку такой же сделала! – скриплю зубами.
- Уходи отсюда, немедленно! – неожиданно Алёнушка срывается с места, толкает меня к двери, как бык тореадора, в грудину лбом метит.
- Откуда у тебя столько богатырской силищи?
- Я – врач, понятно?!
- Хирург?
- Педиатр.
- А-а, ну это меняет дело. Педиатр, весом пятьдесят килограмм выталкивает мужика весом в девяносто?
- Уйди! – утыкается взглядом в мою грудную клетку, продолжая таранить меня.
- Опекунша, ты чего так сильно, мужиков ненавидишь? Понятно теперь, почему такая красивая, но одинокая.
- Не твое дело.
- Тебе твой рога наставлял, да? Угадал? – снижаю голос на пару тонов и добиваю ее: - Почему ты в чужого ребенка вцепилась, своих не можешь иметь?
- Да как ты смеешь?! – скалится как волчица.
Значит, за живое задел.
- Ма-ма, - Ариша материализуется рядом, хватает Алену за руку.
– Пускай дядя - папа остается на Новый год, оленем будет, - дочь протягивает рога. Мне. Собственному отцу.
Даже не знаю, радоваться или нет.
Она позволяет мне остаться, но с условием, что хочет видеть меня оленем?
Прищурившись, рассматриваю малышку внимательно – внешность матери – хрупкая фигурка, светлые вьющиеся волосы, вот только ярко-голубые глаза достались от меня по наследству.