- Перекрестная проверка? - очень быстро.
- Подтверждает. Косвенно, но очень плотно. Проверять прямо мы не рискнули...
На экран падает тень, что-то звякает.
- Не продолжайте. Если прямо, то лучше уж прийти к кузенам и спросить в лоб, кто у них отвечает за это чудо. Но все же так мило, не правда ли? Разместить два противоположных заказа в одной и той же компании... вероятно, они выиграли оба тендера и подошли к проекту ответственно. К обоим проектам. Право же, странно, что это произошло у кузенов, а не у нас – это было бы так в традиции. Не нужно мне отвечать, я мысленно примеряю шляпку мисс Марпл и это – разумная альтернатива битью чернильниц. Итак, итак, итак... как вы думаете, что именно размещали через Ренье? Не убийство же.
- Я бы сформулировал так, мэм, на своем месте, готовя именно убийство, я бы не обращался ни к Ренье, ни к Усмани. На месте Ренье, приди ко мне кто-то с этим делом, я не взялся бы рекомендовать посредника. Если бы по неизвестным мне обстоятельствам сотрудничества не удалось бы избежать, я выбрал бы Усмани только в том случае, если бы твердо желал, чтобы покушение не вышло за пределы имитации. Поведение самого Усмани с момента теракта – поведение невиновного человека. Флеминг взорвала ситуацию, так что параметры заказа вскоре должны проясниться...
- Предварительное мнение? - американец, пожалуй, умер бы от такого запроса и ответственности, которую он подразумевает.
- Заказывали обвал сталелитейной сделки. Возможно также – обвал нашей сделки. Не исключено, что заказывали в очень жестких временных рамках. В этом случае, вполне возможен вариант, что, узнав о том, что наш посредник достиг соглашения, их посредник или их исполнитель впал в панику – и совершил ошибку.
- И убил, вместо того, чтобы напугать?
В их ведомстве госпожа премьер-министр не сделала бы карьеры. Вернее, не сделала бы ее так быстро. Обычная ошибка гражданских, даже очень умных гражданских – всюду искать логику. Достопочтенная Гарпия – логична. К счастью, ее работа – не искать истину, а навязывать ее. Истину, гармонию, красоту-как-эффективность и прочие ценности высокого искусства, которые в применении к государству просто выглядят непривычно... а по сути все то же самое. Из хороших писателей, хороших философов, историков, инженеров получаются прекрасные правители... из по-настоящему хороших танцоров – самые лучшие. Спросите Елизавету I.
- Допускаю, мэм. Кроме того, нельзя исключать и обыкновенный технический сбой. Если покушение, например, срочно перенесли на два дня раньше, нарушили график, спешили, нервничали... то у них, например, могло замкнуть контакт, который в норме замыкаться не должен был. И бомба из почти настоящей стала совсем настоящей, к общему удивлению. Единственный аргумент против этого – поведение самого Усмани. Если бы он предвидел такую возможность, он бы лучше к ней подготовился. Но с другой стороны, его могли и не посвящать в технические детали и даже, скорее всего, не посвящали.
- Узнали, что наш посредник достиг соглашения и заторопились... утечка?
- Усмани был членом делегации, мэм. Есть и иные варианты, включая местные службы, утечку из самого XCI. И нашего посредника.
- Смысл?
Это если он есть. И если мы способны его определить и с ним соотнестись. Чужой смысл может сильно отличаться от нашего, мэм. Вы же знаете.
- Есть вероятность, что «Вуц» мог быть не вполне доволен совмещением их контракта с нашим. Есть также – с учетом оставленной на месте убийства дезинформации – вероятность, что в дело как-то вмешались конкуренты «Вуца» или политические оппоненты Рафика аль-Сольха. Кроме того, как мы уже докладывали, по нашим данным в туранской армии идет брожение...
- По вашим данным, объектом этого брожения должен был стать Западный Пакистан, а не Восточный.
- По нашим данным, действующие лица тоже были застигнуты врасплох... но это не значит, что сами они оставались полностью невидимы для кого-то еще.
Коричневая, в рыжем сложном узоре рука, стирает Бэтмэна с поверхности, выводит сложную завитушку, кажется, из граффити-жаргона, без сомнения, не вполне цензурную.
- Туман? И в этот туман эта... начальник отдела только что бросила гранату, всего лишь потому, что рискует потерять место. Как вы думаете, стоит нам поработать частью гранаты? Не отвечайте. Риторический вопрос. Нам придется. Если мы после этого звонка не подадим американцам официальный запрос, это будет выглядеть еще хуже. Но запрос придется подавать вашему ведомству – по протоколу взбудораженные девушки, это все же не дело моего уровня. И если вам удастся донести до них мысль, что любая попытка дезавуировать Усмани сейчас ударит по ним же... за это я, как злая мачеха и фея-крестная, возьму вас на какой-нибудь бал...
В светлом, теплом, вполне пригодном для жизни объеме кабинета женщина, одновременно похожая на лошадь, птицу и ящерицу проводит рукой над экраном, дожидается аудиощелчка.
- Да, я тут побеседовала с приятным молодым человеком... Не напоминайте мне, что он на два года старше меня, я самая старая развалина в этом мире, на этом держится мой сценический образ, люди смотрят на старуху и думают, что у них все хорошо. Да, а у нас тоже все хорошо. Поздравляю, у нас чудесные новости, мы вообще ничего не меняем по Восточному Пакистану. То есть вообще ничего, так и проинструктируйте. Слишком большая готовность к внезапным переменам нас... да, да, да, скомпрометирует, в том числе и в глазах нового правительства ВП, которое может быть открыто для переговоров куда больше, чем сейчас кажется. Предложение Акбар Хану тоже можно не форсировать. Да, именно в этом смысле не форсировать. И мне хотелось бы услышать ваше мнение о том, кто из его текущих подчиненных и противников представляет наибольший интерес. Нет, вот это уже просто интуиция.
Политика – плохая замена классическому балету, думает она в который раз. Но наркотики – худшая.
Амар Хамади, в промежутке
По дороге до офиса Амар предпочитал размышлять о том, где и как младший из двоих служащих истихбарат аскарийя, военной разведки, получил разрешение на личный автомобиль в городе, где транспортный коллапс не прекращался с первых послевоенных лет, а не о том, что услышал только что. Следил за дорогой – полной веры этим двоим не было, невзирая на исповедь и принесенные на его суд повинные головы; трекинг не гарантия; машина не лицензированное такси с перегородкой между водителем и пассажиром и обязательными камерами «в целях охраны нравственности». Выстрел, газ или просто неожиданный поворот на узкую улочку…
Он предпочитал думать о разрешении, а не о том, что за рулем сидит – серо-бледный, нервно оглядывающийся назад, потеющий даже при включенном кондиционере – убийца Имрана. Не о том, что не чувствует в себе сил, никогда не чувствовал, убить того, кто склоняет голову и просит пощады. Ведь собирался же, обещал – кому, себе или убитому? – но лицом к лицу не переступил через то, что сейчас казалось глупостью и слабостью. Через ощущение непозволительного? Трусость? Разумную необходимость?
Плохо быть Хс. Плохо, когда две культуры кричат «нельзя» одновременно. Плохо вообще быть... во всем этом.
Амар ехал и молился о том, чтобы Штааль был на месте – и молитва его была услышана.
Штааль был на месте, Штааль был на связи, золотистый кокон секретарши качался на проходной, как особо крупный вуалехвост посреди насыщенного кислородом водоема, как хорошо, что в том магазине, в трубе были цветы, а не рыбы, а то композиция получилась бы еще живописнее - вода, раззявленные рты, последние биения хвоста - и машина Тахира вся в золотой и красной чешуе.
Лифт вытащил их на полуэтаж выше отдела, в коридор, куда выходили кабинки и клетушки переговорных, лабораторий, еще каких-то помещений, где Амар ни разу не был - за ненадобностью.
Тесный, серый, пластиковый, явно ничейный кабинет на антресолях. Низкий потолок, тоже серый и пластиковый. Никаких окон. Пузырчатое звукоизолирующее покрытие стен. Хамади не сразу понял, почему двое армейцев тоже стали серыми и пластиковыми – под стать хозяину и кабинету, потом догадался. Усмехнулся, встал у двери, скрестив руки на груди. Когда-то давным-давно, еще в Египте, его за эту манеру стоять, надежно перекрывая дверной проем, прозвали «ростовым щитом».
