«Золотой». Алтын. Aureus. «El coronel Aureliano Buendía promovió treinta y dos levantamientos armados y los perdió todos» - подумал он на внезапно ставшем чужим языке. Перевел «Полковник Аурелиано Буэндиа поднял тридцать два вооруженных восстания и все тридцать два проиграл.» Тридцать два так тридцать два. Пока здесь что-то сложится, может потребоваться и шестьдесят четыре. У нас не Латинская Америка, чтобы достаточно было выиграть всего один раз.

- Отлично, Синий. Всем группам, говорит Золотой.

Хоть сто шестьдесят четыре.

На самом деле, понадобится всего три.

Амар Хамади, сотрудник сектора А

Получу премию и куплю байк, пообещал себе Амар. Не молодежную пластиковую ерундовину-скутер, а черно-серебряного монстра. Буду ездить очень быстро, обгоняя рев мотора, чтобы самому тошно не было. Как Штааль. И пусть только посмеет не сказать, как он ухитряется получать разрешение на старое топливо, я ему… а что, собственно, я ему? Зверь в гости не принесу? Вот ведь выстроил систему – начальству навредить нечем. Параноик.

Вместо личного байка ехать Амару пришлось на общественном автобусе. На двух, с пересадкой, поскольку обитала дама сердца чуть не на другом конце города и метро туда обещали дотянуть года через два. Такси уже не ходят, вертолет по чину не положен, катитесь себе, младший инспектор Хамади, на чем Аллах послал, а он что-то нынче неблагосклонен, не сказать хуже. Наверное, за виски. И что там еще было потом? Страшно даже вспомнить – кажется, шампанское…

Пузырьки из воспоминаний как-то умудрились переместиться в организм, так что Амар выскочил за две остановки до работы - и еще полквартала благодарил небеса, судьбу, Солнечного Вождя и управляющий совет столицы за щедрую заботу о гражданах, выражающуюся в утреннем дожде и неуклонной уборке улиц. В совокупности со схлынувшим первым часом пик и еще не нахлынувшим вторым эта забота давала возможность дойти до тамбура родного учреждения относительно целым, в относительно здравом уме, и даже с - о безумец! - завтраком внутри.

За герметичными дверями тамбура, а если точнее, за распахнувшимися дверями лифта начинался рай. Во-первых, в нем было пусто. Конечно, если присмотреться, то за толстыми стенными стеклами можно было порой различить движения - как рыба в аквариуме хвостом повела. Во-вторых, в нем было холодно. В-третьих... его собственные шаги глотал губчатый пол, а других звуков не было. Не-бы-ло. Тюбик "утреннего счастья" лежал где обычно, в уборной, на верхней полке аптечки. Амар выдавил в стакан сантиметра два, развел водой, проглотил, не морщась, потому что морщиться было не от чего - а потом снова открыл воду и сунул голову под кран.

Через три минуты уже совсем живой сотрудник сектора А Амар Хамади обнаружил у себя на столе термос-кружку с кофе - полную - и решил, что в жизни есть место не только радости, но и счастью.

С утра после бессонной ночи вчерашний вечер выглядел… безумным и чужим. Факты в голове, все на месте, до потери памяти он не допивался – пока, как грозил врач; чувства еще не проснулись. Наверное, спят в обнимку с Паломитой, и правильно делают, но без них затруднительно разобраться - как это все вышло?

Фарид с льстивыми комплиментами, страшными историями и баром. Фарид и заинтриговавший его Бреннер – и это не бред, не галлюцинация, а сугубая реальность. Парнишка был на конференции и вцепился в отставного генерала как клещ, и пристал с этим к Амару, и поди знай, это он случайно, просто за то, что Амар 16-го никогда не доставал, или все же покопался в личном деле, или это вообще проверка, привет от Штааля?..

Бреннера Амар помнил слишком хорошо. По Нимрозу. Теоретически его собственные задачи и задачи Бреннера совпадали. Практически Одноглазый… или это он как раз в процессе приобрел новое прозвище? – играл в какие-то странные игры, всем мешал, тянул одеяло на себя и не давал никому покоя.

У Бреннера было мало людей и мало ресурсов, а свои представления об интригах, призванных внести раздор в нестройные ряды местных радикальных суннитов и просто бандитских формирований, генерал, кажется, заимствовал из старых гангстерских фильмов. Впрочем, среди борцов за веру хоть и встречались образованные люди, до "Кровавой жатвы" или "Перекрестка Миллера" их образование не доходило - поэтому затеи консультанта со второго раза на третий, но срабатывали, чего нельзя было сказать о большей части официальных мероприятий. Поэтому объяснить Бреннеру, что его стратегия устарела еще в прошлом веке, никто, конечно, не мог.

«Не трожь, пока работает». Принцип, неизбежно приводящий к грандиозным обвалам. Как там называлась японская атомная станция, которую вовремя не закрыли и не модернизировали? И китайский химический комбинат – где он там, и русская шахта, и еще одна в Уэльсе… все работало и казалось эффективным. Бреннер вот тоже казался очень эффективным, да не казался, а был – и поклонников у него по обе стороны было столько же, сколько противников. Вброс компромата, и два отряда радикалов ликвидируют друг друга без единой жертвы со стороны антитеррористических подразделений что Турана, что ЕС – браво, как экономично и красиво. Амара от таких методов мутило, он сам не понимал с чего, и потом долго ловил ассоциации. Радиация, рудничный газ и так далее. Невидимо, не ощущается, а на первый взгляд все безопасно – особенно, если соблюдение норм проверять по принципу «работает же».

Наверное, если подумать, не Амару было судить генерала. Но Амар Хамади и не судил - он просто делал все возможное, чтобы его люди, включая его людей среди местных, от этих кинематографических штук не пострадали. И нажил себе в регионе репутацию. Своего рода. Поэтому, когда представилась возможность - легкое ранение - его оттуда убрали. Даже на полуприличную должность не поскупились. Наверху не любили, когда региональные командиры слишком... сливались с местным населением. Бреннер исчез из поля зрения, мутное чувство осталось. Но сейчас, кажется, дело было не в послевкусии от Бреннера. Дело было в Фариде.

Не в том, что парень ни с того, ни с сего свалился советоваться именно к Амару. Проверка так проверка, единственный способ пройти – вести себя естественно. Естественно для новичка младшего инспектора Хамади, у которого паршивое личное дело, скверная репутация, дурной нрав, мало покровителей и совсем нет родни. Злиться, нервничать, опасаться и одновременно накручивать себя на амбиции. Я, да я, да надежнее меня…

16-й, кажется, был вполне искренним, да и мелковат он для внутреннего контроля – и вот это уже не просто фонит, это сброс по реке. Потому что с какой радости ему, именно ему вцепляться в Бреннера, как во врага всего туранского и солнечного?

«Вчера я не знал», - подумал Амар. Вчера не знал и отреагировал на знакомую фамилию, мол, помню-помню я его. Сидели по разные стороны границы, конечно, но какая там на самом деле граница. Сволочь, и поди пойми, чья – по крови-то он западный европеец, конечно, а по интересам – в чью пользу он Пакистан разделил? Половину атлантистам, половину вообще русским, наверное – это уже потом Акбар Хан в сторону Турана хвостом вильнул.

Предвидеть это тогда было невозможно. И что Акбар Хан предшественника зарежет, и что это действие переживет, и что в наши объятия кинется, и что столько просидит. А оппозиция тамошняя, та, что уцелела, по-прежнему на север ориентируется и на совсем восток, на Китай. Вот и считай. Непростой раздел был.

Кстати, а откуда Бреннер все-таки в этот раз взялся?

Вокруг уже передвигались люди, солнце вышло на уровень верхних этажей и потихоньку заливало сектор А переливчатым подводным светом. Если приглядеться, можно было заметить, как уменьшают интенсивность, а потом вовсе гаснут лампы дневного, отключают подсветку экраны, цвет отбрасываемых теней насыщается голубоватым... Все новички обычно старались поймать дневную и вечернюю "перемену" - зрелище, вполне сравнимое с рассветом. Но Амар Хамади в помещении отдела отсутствовал.