– Ага, – зло кивнул Артур. – Поэтому ты суешь ей в наставники Комарова! Мы ж не дружили! Нечего и начинать!

– Артур…

– Что Артур?! В чем ты меня еще обвинишь?! Не двоякий, не дружил, не общался…

– Возьми себя в руки, – строго посоветовал глава, не сводя с него взгляда. – И давай договоримся, что мои решения не обсуждаются.

– Как мой отец… – начал было Артур.

– Как твой отец, – оборвал Александр, – я буду вне стен этого кабинета. А сейчас, здесь, мы с тобой глава и подчиненный. Будь добр уважать это!

Артур сверкнул глазами на отца. Кипящая злость капала через край. Он сорвется.

– Как скажешь, – процедил сквозь зубы, едва сдерживаясь. – Глава!

Александр молчал, холодно глядя на него.

Артур первым отвел глаза, рывком поднялся со стула и вышел из кабинета, как можно громче хлопнув дверью. Тимур догнал его на первом этаже, и они вместе вышли во двор, молча закурили.

Пятиэтажка соединялась углом со второй точной такой же, закрывая уютный тенистый двор от проезжей части. Территория колледжа высоким металлическим забором огибала его с двух сторон, прикрывая от глаз студентов разросшимися кустами черемухи, акации и сирени. Чужаки редко заходили сюда.

– Комаров! – воскликнул Артур, спустя несколько минут молчаливого сопения. – Комаров! Просто край!

– Но он действительно неплохой наставник, – Тимур покосился на друга. – И, не смотря на вашу вражду, остается хорошим Хранителем.

– Напомни мне, – прошипел Артур, – почему мы до сих пор дружим?

– Потому что тебе никто не скажет правды, кроме меня, – пожал плечами Тимур. – Еще хочешь?

– Воздержусь.

Нужно было что-то сделать. Тугая пружина сжалась внутри и грозилась вот-вот выстрелить. Отдать дочь своей почти сестры человеку, который искренне ненавидит их всех!

Гриша и Рома подплыли к ним, взмокшие и уставшие. Гриша – ростом около двух метров и лишь немного меньше в плечах. Он был красив, как киноактер: темно-русые волосы всегда небрежно растрепаны, светло-карие большие глаза в обрамлении длинных ресниц, правильной формы пухлые губы, аккуратный правильный нос, белоснежные ровные зубы и правильной формы челюсть. Он весь был до того правильный, что хотелось отвернуться и не смотреть. Гриша не любил свою внешность за излишнее внимание, но с возрастом научился мастерски ею пользоваться и в работе, и в жизни. Артур иногда замечал, как друг недовольно морщится под влюбленными взглядами девушек. Помимо внешности и атлетического телосложения, Грише достался чересчур добрый и отзывчивый характер.

Рома всегда терялся на его фоне, хотя его это ни капли не смущало и открывало простор для шуток собственного сочинения. Он был чуть ниже друга, среднего телосложения с грубыми чертами лица, словно кто-то неумело вытесал заготовку и забыл доделать. В противоположность Грише, он имел белоснежные волосы и светло-голубые глаза, его бледная кожа никогда не загорала на солнце, тут же краснела и покрывалась пятнами. Рома был добрый, умный и отзывчивый, но прятал характер за шутками и подколками.

– Да на тебе яичницу жарить можно, – хмыкнул Гриша, убирая со лба отросшие волосы.

Артур метнул на него недовольный взгляд, но промолчал.

– По-моему, он чем-то раздражен, – констатировал Рома. – Не поделитесь?

– Алиса нашлась, – бросил Артур.

Гриша нахмурился, надолго задумавшись.

– Серьезно?! – просиял Рома, восторженно посмотрел на друга, словно именно этой новости и ждал.

Они с Алисой в детстве дружили ближе всех. Но после ее возвращения из Волгограда, их отношения постепенно охладевали. Рома сетовал, что подруга закрывается от него, потому что ее дар все еще спит. Он прилагал много усилий, чтобы удержать на плаву их шаткую дружбу, но Алиса сама свела на нет все общение пару лет назад.

– Ты… – Рома захлебнулся от восторга. – Ты нашел ее, да?

– Да, да, – раздраженно просил Артур.

– И чья она будет ученица? Твоя?

– Она двоякая, – возразил друг.

Тимур скептически посмотрел на него, покачал головой. Гриша проследил за его взглядом.

– Судя по вашим лицам, – произнес он задумчиво, – она… погоди-ка… не моя же?

Артур зло посмотрел на него, мотнул головой. Челюсти не разжимались. Он не мог совладать с мышцами и назвать имя.

– Так, чья? – спросил Рома с нетерпением.

– Кирилла, – ответил Тимур, пожав плечами.

Блондин раскрыл рот от удивления, Гриша присвистнул.

– Нет, – пробормотал Рома, – он, конечно, двоякий… но не настолько же!

Артур поджал губы и склонил голову набок, давая понять, что не намерен обсуждать это сейчас. Гриша не сводил с него задумчивого взгляда.

– Если она такая же, как Любовь Андреевна, – протянул Рома, – то волноваться не о чем. Она с характером, а силы у нее было на десять Хранителей. Мы с Кристиной и то вряд ли когда дотянулись бы. Хотя нет, Алиса мягче. И спокойнее… Кирилл может подмять ее…

– Но мы-то рядом, – Гриша подмигнул напарнику.

– Как будто Комарова не знаешь, – поморщился Рома.

– Знаю, как забавно он злится, – кивнул друг.

– Хватить трепаться, – бросил Артур. – Из этого ничего не выйдет, вот увидите…

– Не торопись, – Гриша отер лицо широкой ладонью. – Она еще не пришла, а ты уже полыхаешь, как зарница.

Артур хотел съязвить, но захлебнулся в собственной злости, слова сбились в ком и встали поперек горла. Ему пришлось отвернуться и закурить.

– У тебя будут проблемы поджелудочной, помяни мое слово, – Гриша пригрозил ему пальцем. – Или язва. А теперь, если позволите, я пойду спать.

– И я, – кивнул Рома, встрепенулся и поспешил за напарником.

У Артура внутри взрывались вулканы. Неужели он не заслужил быть наставником? Неужели мало работал и мало знал? Неужели все настолько плохо, что не остается никого, кроме Кирилла?

– К черту, – бросил он. – Пойду, прогуляюсь.

– К ужину вернись, – кивнул Тимур, прикуривая.

Алиса не находила себе места. Ходила из комнаты в комнату, подолгу смотрела в окно, барабаня пальцами по подоконнику. Сердце сжималось и пропускало удары.

Домой.

Она вернется домой сегодня. Не как гость, не как бывший житель, измученный ностальгией. Как Хранитель. Теперь она тоже Хранитель.

Хороший ли?

Им же хватит двух недель, чтобы понять, насколько у нее есть шанс встать в строй? Мама и папа были лучшими. А она? У нее мало чего получалось в жизни: отношения с мужчинами не ладились, диплом получила с горем пополам, на работе считала минуты до конца дня. Жизнь отчаянно неслась мимо, пока она стояла на обочине и жмурилась от летящей в глаза пыли.

Потерянная, украденная жизнь…

Открылась входная дверь. Мама скинула сумку с плеча и вошла в кухню, где Алиса пила чай и безразлично смотрела в стену, застыв как статуя. Догорели последние нервы, и она погрузилась в глубокий анабиоз.

– Прости, милая, – виновато произнесла мама. – Я пыталась уйти раньше, но все как с цепи сорвались! Срочно понадобилась именно я… Ты как?

Алиса устало посмотрела на нее, медленно выдохнула и покачала головой.

– Перенервничала, кажется…

Мама тепло улыбнулась ей и понимающе кивнула.

– Готова?

– Не знаю, – пожала плечами Алиса, глядя в никуда. – Я же только в детстве видела, как вы приходите и уходите, слышала твои рассказы… Не знаю… но хочу…

– Это главное, – кивнула мама и глянула на часы. – Желание. Потом намерение. Если пойдем прямо сейчас, то успеем встретиться с Сашей до ужина.

Небо отчаянно заволакивало тучами. Надвигалась обещанная утром гроза, сверкая далекими зарницами, едва слышно рычал гром. Беспощадный ветер остервенело рвал листву и ломал хрупкие ветви старых тополей.

Спрятанный от посторонних глаз двор старой пятиэтажки встретил Алису безлюдной площадкой, выцветшими на солнце скамьями, детской горкой и скрипучими качелями. Все ее бесконечное детство прошло здесь, на этом пыльном квадрате земли под разросшимися кленами. Здесь они гоняли мяч, строили замки в крохотной песочнице, играли в снежки и догонялки. Здесь взрослые собирались вечерами и пели песни под гитару. Здесь казалось, что ничего и никогда не кончится. Что родители всегда будут молоды и счастливы, а кирпичный дом защитит от мира.