Ладони Шен Цуна снова задымились, он не сводил глаз с амулета. Драгоценный талисман вибрировал и трясся на его груди, но лишь потому, что дрожали и тряслись пальцы колдуна, а не оттого, что из него исходила магическая сила. Секунды ожидания текли бесконечно медленно, все глаза были прикованы к колдуну с талисманом, однако душа Скорпиона оставалась на своем месте, а брешь, пробитая во Внешний Мир, не расширилась ни на дюйм.

Пальцы Шен Цуна перестали трястись и затихли. Дым от его ладоней больше не шел. Его иссохшая плоть, казалось, лишилась остатков жизненных сил.

Глаза Горо с Ящером и всех фигур в капюшонах непонимающе уставились на Шен Цуна – темного повелителя острова Шимура, господина призраков, советника Шао Кана, когда тот оторвал потускневшие, безжизненные глаза от талисмана.

– Он не действует, – сказал Шен Цун, обращаясь к Рэйдену.

Скорпион ответил:

– Мы все это видели.

– Скажи мне, Рэйден, почему? – взмолился Шеи Цун. – Мне надо знать – почему?

В этот момент небольшое, темное и казавшееся очень плотным облако отделилось от тумана, покрывавшего остров, и стало подниматься. Оно пролетело над двором, приковав к себе всеобщее внимание, и поднялось на крышу пагоды. Там оно остановилось и разделилось на две части, одна из которых стала быстро приобретать очертания человеческой фигуры, оставшейся на крыше, в то, время как вторая плавно опустилась на землю.

Контуры человека на крыше, облаченного в белую мантию, быстро обретали плоть и кровь.

– Талисман не действует, потому что ты – негодяй, Шен Цун, и служишь еще большему негодяю, – крикнул Кун Лао, и его белая мантия развевалась на ветру.

– Священник! – злобно прорычал Горо. – Да как же это так?

– Все в этом мире имеет две стороны, – ответил Кун Лао и указал на Шен Цуна. – Это его магия подсказала мне, что надо делать. Мистицизм фенга дал мне составные части заклинания, которое сработало благодаря молнии с потолка храма Рэйдена, и потому мы так быстро здесь оказались.

Спрыгнув на землю неподалеку от Шен Цуна, Кун Лао проговорил:

– Мы лишь повторили твое заклинание, колдун, но не во зло, а во благо.

Воин Белого Лотоса подпрыгнул, чтобы в прыжке нанести колдуну смертельный удар, однако Горо успел его парировать одной из своих правых рук, одновременно развернувшись и с силой ударив Лю Кана по ноге. Смертный свалился на землю, мгновенно откатившись подальше от соперника, чтобы тот не смог его раздавить гигантской ногой.

Кун Лао тем временем спрыгнул с крыши пагоды на балкон покоев ее верхнего этажа и через окно забрался внутрь, а Скорпион проскочил сквозь ошалевшие ряды прислужников колдуна в капюшонах. Как только до Ящера дошло, что он хочет объединиться с Кун Лао, телохранитель Шао Кана плюнул в него кислотой, но Скорпион подпрыгнул так высоко, что кислотная струя с шипением пролетела ниже, а сам он поспешил на помощь другу.

Разразившись проклятиями, Шен Цун приказал своим подданным броситься на Рэйдена. Потом колдун обернулся, еще раз страшно выругался, схватил Кэно за грудки и потащил его за собой в святилище.

– Рутай! – кричал Шен Цун, спеша по извилистым коридорам дворца к святилищу Шао Кана.

Монахи храма, головы которых также были покрыты капюшонами, бессмысленно суетились вокруг, но Бараки среди них не было видно. Тем не менее жрец сейчас волновал колдуна в последнюю очередь. Должно быть, его верный первосвященник отлучился куда-то в этой сумятице.

– Рутай! – снова крикнул колдун, войдя в распахнутую дверь святилища. – Рутай, плохи наши дела!

– Вот что, – пробормотал Кэно, когда слабеющий Шен Цун буквально повис на его руке, – мне бы, пожалуй, удалось получить свои деньги, дай только шанс выпотрошить твое пугало, которое чуть было не размазало меня по стенке.

Колдун не обратил на его слова никакого внимания. Он с отчаянной торопливостью шел сквозь тьму, выкрикивая имя прислужника Шао Кана в надежде на то, что демон сможет помочь ему там, где его собственная магия окажется бессильной.

Шен Цун вошел в святилище.

– Рутай, мне нужна твоя помощь, – повторял он, торопясь к магическому кругу, как будто тепло его тщедушного тела могло зажечь пламя жаровни и одушевить демона. – Я слишком слаб, дух мой сломлен. Мы должны соединить наши силы, чтобы пробудить чары талисмана.

Жаровня еле тлела, искры сгоревших частиц угля время от времени взлетали над ней в воздух. Оранжевые отблески стали ярче, и колдун остановился. Глаза его еще не вполне привыкли к тусклому, едва мерцавшему свету., но он нутром почуял беду. Что-то странное и тревожное творилось вокруг жаровни, в самом воздухе, ее окружавшем, наполняя его невообразимым сочетанием холода и тепла, ощущавшихся одновременно.

Взгляд Шен Цуна скользнул с малиново-красных углей, тлевших в глубине жаровни, на магический круг из черного порошка, и колдун в ужасе понял, что здесь произошло.

Цельность круга была нарушена, в одном месте его как бы прорезал короткий промежуток величиной не более человеческой ступни. Однако даже этого было достаточно, чтобы свести на нет силу заклинания, ослабить связь Шен Цуна с Внешним Миром и создать угрозу всем существам, находящимся по ту сторону прохода. Если уничтожить еще хоть небольшую его часть…

Глаза Шен Цуна продолжали до боли вглядываться в круг, пока колдун не заметил еще одну деталь, от которой в груди его защемило сердце. Рутай не был больше нелепой пленкой янтарного цвета, кольцом, опоясывавшим магический круг; образовавшийся в нем разрыв привел к тому, что некогда важный демон с пергаментной кожей превратился в жалкую пародию на собственное былое величие.

В темноте между ножками жаровни лежало существо с бледной кожей, покрытой буроватыми пятнами, сплюснутое и деформированное пятнадцатью столетиями непрерывного ужасного плена. Теперь у демона было узкое удлиненное тело, заканчивающееся вытянутой маской, в какую превратилось его лицо; его руки и ноги были почти одинаковой длины, вместо ладоней и ступней с пальцами они заканчивались продолговатыми утолщениями, делавшими их похожими на звериные лапы. Некогда белесые глаза теперь светились печальным золотистым светом, его красная мантия лохмотьями свисала с деформированного тела, чем-то напоминая хвост.

Шен Цун склонился к демону.

– Рутай!

– Ш-шен, – прохрипел демон, – я ничем не могу тебе помочь. Я… пытался… позвать тебя…

– Кто это сделал? – спросил колдун, хватая ртом воздух от негодования. Он вступил в круг и склонился над странным существом, не вызывавшим иных чувств, кроме жалости. – Скажи мне, кто это сделал?

– Хозяин… Шен, – захныкал демон, когда Шен Цун хлопнул его по покатому лбу, – это… это…

– Это я сделала, – произнесла стоявшая в тени фигура. – Я и моя левая нога.

Шен Цун стрельнул взглядом в угол, пытаясь в темноте разглядеть, кто это сказал.

– Я уже где-то слышал этот голос, – процедил колдун сквозь зубы, дрожа от ярости. – Выйди из тьмы и взгляни мне в глаза, ведьма!

Соня Блэйд с вызывающим видом подошла к Шен Цуну. На ее губах играла улыбка. Тусклые красные отсветы мерцавших в жаровне углей делали ее лицо почти демоническим.

– Что загрустили, ребятки? Никак я ваши планы нарушила? – спросила она.

– Нет, только отсрочила их выполнение, – огрызнулся Шен Цун.

– Может быть, – сказала она, – но одно я знаю наверняка. – Она протянула к колдуну правую руку, раскрыла ладонь, дунула на нее, и в воздухе закружились белые перья. – Теперь тебе нужен новый гонец.

– Хамачи! – закричал Шен Цун. Лицо его исказила гримаса ужаса, и колдун прошептал: – Соня Блэйд, я прослежу, чтобы тело твое разорвали на мелкие куски и скормили их остальным моим птицам.

– Нет, это у тебя не выйдет, – прорычал Кэно. – Так долго она не проживет.

Руки бандита с бешеной скоростью колотили воображаемого противника, он несколько раз со свистом прорезал воздух ударами ноги и лишь потом с перекошенным от злобы ртом и смертельной угрозой в глазах бросился на Соню Блэйд.