Сначала мне было совершенно непонятно. Но к концу маминого монолога картинка начала складываться.

– Когда у тебя родится сын, – сказала она с таким видом, будто это уже решённый вопрос, – его воспитанием займусь я.

– Я сделаю из него достойного, хорошего человека!

Разумеется, у меня тут же возник логичный вопрос: «А что вам мешало воспитать такого из меня?»

Но, взвесив всё, я решил, что это бессмысленный разговор. Её настоящая цель, похоже, заключалась в одном – понянчиться с внуками.

Что тут скажешь?

Вот я мечтаю о великом – покорить мир, поднять наш род до небес, стать могущественным и значимым. А в ответ слышу только одно: «Сын, сын…»

У каждого свои приоритеты.

Честно говоря, я уже готов был считать всё это пустой болтовнёй. Так бы оно и было, если бы не внезапное «решение» матери.

– Войди-ка сюда, – вдруг сказала она, бросив взгляд на дверь.

Словно за ней всё это время кто-то стоял, ожидая сигнала. И действительно – дверь открылась, и в комнату вошла Айгуль.

На этот раз она была не в чёрном платье горничной. Вместо этого на ней было изящное зелёное платье, подчёркивающее её красоту.

Она выглядела элегантно и утончённо. Однако что-то в её облике заставило меня насторожиться.

Её лицо оставалось неподвижным. Она казалась… холодной? Или, наоборот, довольной? Я не мог разобрать.

Её эмоции были загадкой, а атмосфера в комнате – напряжённой и странной. Мне стало даже немного неловко, особенно когда Айгуль села напротив, а мама произнесла нечто совершенно неожиданное:

– Мы решили… То есть я решила, что Айгуль станет твоей наложницей. Ты должен сделать ей ребёнка.

Любой другой мужик, возможно, обрадовался бы.

Но чем больше я об этом размышлял, тем сильнее удивлялся: мама выбрала мне наложницу, указала пальцем и заявила: «Сношайся…»

Тут радоваться мог бы только тот, кто живёт по принципу «сказали – сделал». Но я?

Я же не какой-то бык-осеменитель. У меня, между прочим, тоже есть чувства. Если уж доходит до такого, то хотелось бы, чтобы это был мой выбор – с кем и когда.

Ведь это, чёрт возьми, личное.

А что личное, то не должно зависеть от мнения окружающих. Я сам решу, как поступать, и никак иначе.

Ситуация, мягко говоря, абсурдная. Впрочем, у меня есть проверенный лайфхак на такие случаи. Я пожал плечами, поднялся и сказал:

– Ну, я пошёл.

Без лишних слов открыл дверь, вышел и закрыл её за собой. Мысленно хлопнул в ладоши. Всё, дело сделано.

И после этого мне ещё будут рассказывать о воспитании?

Лучше бы моя бабушка для начала взялась за воспитание своей дочери. Может, тогда мне бы не пришлось выслушивать весь этот бред.

Честно говоря, я в шоке от людей в этом доме. За окном творится бог знает что, а они: «А давайте жить, будто ничего не происходит».

Выйдя на крыльцо, я остановился и задумался.

Мне нужно жить одному. Тогда бы и проблем стало меньше…

Проблема ведь вовсе не в наследниках или семейной традиции. Маме просто скучно. Ей всё время нужно чем-то заняться. И у неё всего два занятия: первое – выносить мозг отцу, второе – выносить мозг мне.

В любом случае, этот разговор я решил просто стереть из памяти.

Закрыл глаза и попытался полностью очистить мысли. Насколько это вообще возможно. Не выходило.

Тогда я посмотрел на Марфу, мою няню. Она вместе с другими служанками убирала лужайку. Вчерашняя ночь оставила после себя неприятные следы. Остатки битвы.

Работа была мерзкая: собирать чьи-то останки, закапывать кровь, чтобы на их место посадить траву или цветы. И всё же в этом всём был и другой аспект – вещи. Те, что остались после схватки.

Служанки, проявляя похвальную ответственность, проводили своеобразную инвентаризацию. Всего три категории: то, что пригодится для дома, что следует выбросить, и главное – что можно продать.

Ого…

Мне нравился их подход. У меня самого столько хлама... Вот бы кто-то взял всё это, разложил по трём категориям. Хотя нет, в моём случае хватило бы двух: то, что продать, и то, что оставить.

И тут я вспомнил: хобгоблины! Их же надо вытащить!

Точнее, не только достать. Их нужно познакомить с семьёй. Да и вообще проверить, как они там.

Возник новый вопрос: установить дом или просто открыть дверь?

Два варианта. Один более скрытный, другой – эффектный.

Если уж родители… ну, скажем так, не устраивают. Вечно пилят: дети, их мечты, обязательства... Есть один простой выход. Нужно переехать и жить отдельно.

Решено. Перееду. Дом у меня уже есть!

Я начал размышлять, где бы установить дом. Долго голову ломать не стал – это ведь не навсегда. Ценность этого дома в том, что его можно поставить где угодно, а потом легко собрать обратно.

Решил, что неплохо бы впечатлить семью. Пусть увидят, какой я «надёжный». Ведь что говорит за мужчину лучше всего?

Правильно – собственный дом. Если у тебя есть дом, то всё остальное приложится. Ну, по крайней мере, у обычных людей так.

У нас есть основное поместье, за ним раскинулся сад. Рядом – конюшня. А ещё здание для дружины. Сейчас оно пустует, закрыто и убрано.

И вот там, на задворках, есть как раз свободное место. Примерное, но подходящее, чтобы уместить ещё одно поместье.

Я пошёл туда, прикидывая размеры. Всё делал на глаз, измеряя шагами. В принципе, место оказалось неплохим.

Достав свой шар, я активировал его. Дом развернулся передо мной. Огромное поместье, практически копия главного, выросло на глазах.

Оно не могло остаться незамеченным. Стоять там, где вчера было пусто, и не вызывать вопросов.

А я просто стоял рядом, наблюдая и ожидая реакции.

Спустя пару минут все прибежали.

Родня, слуги – каждый, кто был неподалёку. Они сразу окружили меня. Радости на лицах было мало, особенно у моей матери. Она явно кипела от гнева, но причина была не в доме, а в том, что я ушёл без предупреждения.

И, конечно, у всех возник только один вопрос:

– Что это?

Я спокойно ответил:

– Это мой новый дом. Теперь мы с вами соседи.

Когда кто-то говорит, что съедет от родителей, обычно подразумевают переезд куда-то далеко. Но не я. Мой вариант был гораздо проще – в соседний дом. Им явно было сложно это принять.

А ещё сложнее стало, когда я начал рассказывать про испытания. Не всё, конечно, только то, что звучало менее фантастично. Например, про пространственную базу и какие улучшения пришлось внести.

– Так это «выросло» из какой-то маленькой хижины?

– Ага. Результат моих трудов.

Но затем я повысил голос, чтобы привлечь внимание:

– А теперь главное. Я хочу, чтобы все поняли…

Я посмотрел на отца. Он кивнул, поддерживая меня. Затем на мать. Та осталась холодна, но ладно, надеялся, что и она услышит.

– Внутри находятся мои… – я на мгновение задумался, подбирая слово, – дети, – и улыбнулся.

– Что?!

– Сами всё увидите. Только запомните: не пугать их, не кричать, не дразнить, а главное – не баловать. Всем ясно?

– Ясно... ясно... Показывай уже!

Я кивнул, готовясь открыть двери.

– Х... Хозяин?

Все трое стояли в главном зале, глядя на меня с удивлением и тревогой. Их глаза широко раскрылись, когда свет из окон залил помещение.

Они тут же заметались, явно собираясь выбежать из дома, чтобы посмотреть, где оказались.

– Что это за место?!

– Это рай?!

– Мы что, умерли?!

Конечно, наш мир был для них чужим. Всё равно что всю жизнь провести в замкнутой, тёмной комнате, а затем оказаться под открытым небом.

Хорошо, что хобгоблины были ещё молодыми. Их ум оставался гибким и восприимчивым, готовым впитывать новое.

Этот запас гибкости будет долго служить им. Сейчас они лишь начинали познавать мир.

Хоть основные знания – язык, базовые представления о мире и обыденных вещах – в них уже были заложены.

И тут они сказали что-то необычное:

– Мы думали, что вы умерли.