— Это как? — не понимая, о чем она, я тупо уставилась на нее.

Не ответив, Селена обернулась, подошла к выходу и громко позвала в коридор.

— Борис Никифорович, ты далеко ли, друг мой?

Где-то в глубине дома отозвалась на этот призыв инвалидная коляска, тяжело перекатываясь по деревянным доскам пола. Ехал Борис издалека, явно не желая, чтобы его сочли причастным к подслушиванию — будто непонятно было, что для этой миссии он выбрал Марата.

— Звали, виконтесса? — нарочито равнодушным тоном спросил он, останавливаясь в своей коляске на пороге. Позади его вытянулась пара охранников, один из которых выглядел подозрительно взмокшим и запыхавшимся — небось, только что сняли с одной из моих соседок по комнате. Точно! — вспомнила я. Это же тот самый парень, который держал Киру за плечи, пока другой мял ее задницу под юбкой.

— Звала, мой друг, звала… — певуче протянула Селена, усаживаясь в одно из кресел кабинета. — Хочу всё же поведать тебе, что мне понадобилось от нашей гостьи. Решила, что ты можешь дать мне парочку весьма полезных советов.

В полном недоумении я переводила взгляд с одной на второго. С чего бы это она решила поделиться с этим боровом своими секретами? Что он может ей посоветовать, кроме разновидности наркотика, который больше подходит для той или иной утехи?

— Это правильно, Селена Антоновна, — довольный, он сложил на груди руки, похожие на крокодильи лапки. — Я много что видел в этой жизни, да и в элитных кругах повращался не меньше вашего… Так в чем суть вопроса? Я вас внимательно слушаю.

Но вместо того, чтобы начать говорить, она многозначительно посмотрела на охрану.

— Подождите за дверью, — не поворачивая головы, приказал Борис.

Охрану молчаливо ретировалась.

— Слушаю вас, виконтесса.

Та перевела свой холодный взгляд на меня и прищурилась.

— Расскажи ему, девочка. Расскажи, как работает твой метод и чего мы можем им добиться…

Я непонимающе нахмурилась.

— Что? Зачем?

Глаза матери Андрея еще больше сузились — будто она пыталась что-то до меня донести, что-то важное и предназначенное только мне одной.

— Затем, что ему это может быть интересно. Очень… интересно.

Она не хочет, чтобы я рассказала ему про свой метод гипноза — внезапно сообразила я. Она хочет, чтобы я… загипнотизировала его под прикрытием рассказа! Показала на что я способна!

Адреналин прошил всё моё тело от этого понимания. Страх, судьбоносность момента, рвущаяся наружу ярость и радость от возможности наказать хоть кого-то из этих ублюдков — всё смешалось в моей голове…

А надо бы наоборот.

Успокоиться, успокоиться… Надо срочно успокоиться и привести в равновесие дыхание… Иначе о моем особом, гипнотическом голосе можно только мечтать.

Боже, неужели я сейчас смогу попрактиковаться на ком-то, кто мне неважен, чьи мозги я не боюсь испортить одним неосторожным словом?

Так, спокойно, девочка, спокойно… Тебе не просто надо его загипнотизировать, этого необъятного мафиози, тебе надо еще доказать матери Андрея, что ты способна внушить ему то, что ей нужно.

Что я буду делать со своим основным заданием, я понятия не имела. Можно, конечно, банально не послушаться Селену и не выполнять его… а то и рассказать всё Андрею. Но я отлично понимала, что это не выход. Я и сейчас-то жива только потому что ей понадобилась.

В любом случае, моя немедленная задача — выбраться отсюда живой и желательно невридимой

— Ну? — нетерпеливо спросил Борис, перебивая мои сумбурные мысли. — Она будет хоть что-то говорить? Или вы обе будете стоять здесь с загадочным видом?

— Буду, буду! — поспешно ответила я, лихорадочно соображая, что бы использовать вместо часов на подвеске. И решила начать без них, полагаясь только на собственный голос, убаюкивающий мягкими, стелющимися интонациями. — Борис… — чёрт, как же его по отчеству-то… а вот! — Никифорович… Вы знаете, как действует наркотик, который мне, пусть не по моей воле, но всё же пришлось испытать на себе? Я имею в виду, не как он должен действовать, а как подействовал на меня, когда я соединила его с алкоголем?

— Я не употребляю наркотики, — высокомерно ответил он, откидывая голову на удобное изголовье кресла и прикрывая глаза. — Зачем мне это знать?

Эйфория пронеслась по моим венам — он уже реагирует! Нифига себе, я сильна! И ведь я абсолютно ничего не качаю перед его лицом!

Прокашлявшись, чтобы голос струился еще нежнее, я последовала примеру Бориса и устроилась в кресле удобнее — сам мой вид должен располагать к расслаблению. Позади себя я услышала, как Селена грациозно опустилась во второе кресло, явно готовая принимать экзамен на звание ее личного гипнотизера.

Что ж… постараюсь ее не разочаровать.

— Зачем вам это знать, спрашиваете? — прошелестела так мягко, что сама передернулась от пробравшей меня чувственности. — Наверное затем, что вы даже не представляете себе, что упускаете из своих профессиональных интересов. О, анти-феромон, совмещенный с алкоголем — это нечто совершенно особенное! Волшебное, я бы сказала… Я ведь не просто уснула тогда, Борис Никифорович… Это было словно… словно попадание в рай… словно меня затянуло в мир сказки. Первозданное спокойствие окутало меня мягким облачком, унося на крыльях вдаль от реальности… Мои мысли замедлились, сердце забилось ровнее, словно под звуки тихой мелодии… Вся тревожность, все мое душевное напряжение растворились в мире нереальной гармонии с космосом… Время остановилось. Я наслаждалась каждой секундой этого беззаботного существования… О, это было ощущение, которое невозможно передать словами, но которое я запомню навсегда — ни с чем не сравнимый мир блаженства и покоя… Вы слышите, меня, Борис Никифорович?

Последнюю фразу я произнесла уже совершенно другим тоном — тем самым глубоким, властным и призывным голосом, которым делала внушения Андрею.

— Слышу… — еле слышно прошептал Борис, неотрывно, замершим взглядом уставившись в ту точку, где я, во время своего красочного описания, мечтательно водила рукой в воздухе. Всё же объект притяжения для взгляда крайне желателен во время гипноза. Без него я вряд ли так быстро ввела в транс неподготовленного человека.

— Вот и отлично, — похвалила я его. — Тут Селена Антоновна изволила желание кое о чем вас попросить. Не правда ли, Селена Антоновна…

Повернув голову к матери моего Андрея, я испуганно осеклась.

Уставившись в ту же самую точку, что и ее подельник, благородная виконтесса обмякла в кресле, похожая на безжизненную, пустую марионетку, которую кукловод небрежно бросил, разом лишив былой грации и силы.

— Правда… — загробным голосом произнесла она в ответ на мой уже забытый вопрос.

Я медленно закрыла рот и позволила губам растянуться в торжествующей, мстительной ухмылке — Селена Антоновна Игнатьева-Стилтон, виконтесса Сент-Дэвис, сидела передо мной в глубочайшем гипнотическом трансе.

Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы сориентироваться и приступить к наскоро наброшенному плану. Тем более, что много времени у меня и не было — нужно было внушить моим подопытным кроликом всё, что я хотела до того, как сюда вернется Марат или кто-нибудь другой из охраны.

И всё же я не выдержала и позволила себе немного поиздеваться над той, кто еще не так давно держал мою судьбу в своем сухоньком кулаке.

— Не хотите для вашего сыночка плебейку, говорите? — паясничая, я передразнила слова Андрея, когда он представлял нас друг с другом. Склонилась над креслом, в котором утонуло безвольное тело виконтессы и оскалилась ей в лицо. — А он хочет, представляешь? Очень хочет. И картошечку мою хочет с грибами. Потому что понимает, что невеста твоя идеальная ему эту картошечку пожарить не сможет. И трахаться с ним так, как я умею, не захочет. И ухаживать за ним, если он заболеет, не будет — наймет какую-нибудь сиделку и умотает на курорт, нервы лечить… И детей ему родить не сможе…