Не дождетесь! — одним взглядом ответила я, злодейски прищурившись. А потом широко улыбнулась и присела в демонстративный книксен.
— Вопросов нет, Селена Антоновна. Через полчаса ужин будет подан.
Поворачиваясь, я успела заметить, как ее глаза округлились от изумления. Ага! Я чуть не захихикала вслух. Не ждала такого, буржуйка!
Теперь главное, не опростоволоситься с ужином — вот это точно доставит ей удовольствие.
* * *
— Одуреть, как вкусно! Мама, ты почему не ешь? Это же лучше, чем все, что когда-либо готовила твоя Маргарет! Ммм… Алин, ты садись тоже. Почему себе приборы не принесла?
Вместе с маман мы сердито взирали, как Андрей поглощает мою картошку, сваренную, обжаренную до изящной корочки и поданную вместе с шампиньонами в сметанном соусе и тушеными стрелками от чеснока.
Злились мы, разумеется, по разным поводам. Селена Антоновна не могла простить мне проявленного мастер-класса по кулинарии — нацеленного, как ей явно казалось, на завоевание ее сына через желудок. Я же бесилась от того, что Игнатьев, похоже, напрочь забыл о том, что я вовсе не прислуга — так увлекся моими шедеврами.
— Подай-ка мне еще вина, милочка, — демонстративно надменным голосом попросила маман, отставляя свой бокал в сторону.
— Слушаюсь, Селена Антоновна! — так же демонстративно бодро ответила я, подскакивая к ней с видом заправского лакея — только что полотенце через локоть не повесила. И зыркнула в сторону Андрея — опомнится, нет?
Не опомнился. Только еще сильнее налег на картошку. Маман насмешливо фыркнула, отхлебнула вина и подцепила свой первый золотистый кружочек на вилку. Подняв картофелину ко рту, брезгливо откусила, прожевала… и глаза ее изумленно расширились. Тут уж пришла моя очередь усмехаться, потому что она явно едва сдержала одобрительное «ммм».
Что, лучше вашей «Маргарет», барыня-дворянка?
— Потрясающе, не правда ли? — хмыкнул Андрей, наблюдая за ней, и в его голосе я явно услышала бахвальство, словно он гордился мной. И еще больше расплылась улыбка.
— Довольно неплохо, — с кислой миной протянула маман, откладывая вилку обратно на стол.
— Ты грибы, грибы попробуй! Это лучше бабушкиного жульена, честное слово!
Ее лицо недоуменно вытянулось.
— Бабушкиного?
— Я имею в виду бабушкиной кухарки. Как же ее звали-то… — Андрей защелкал пальцами, пытаясь вспомнить.
— Алёна, — со значением произнесла Селена Антоновна. — Почти, как твою.
— Точно! Алёна! — обрадовался Андрей, не уловив игру слов — почти, как твою… кухарку — имела в виду она. — Какое совпадение…
— Действительно! — фыркнула маман, взглядом показывая мне, что этот раунд выиграла она. — Грибы, кстати, холодные. Твоя Алина так долго накрывала на стол, что всё успело остыть. Жульен подают горячим, если ты забыл.
— А мне кажется, они и так вкусные. Ммм… — отправив в рот полную вилку сочащихся густым соусом грибов, Игнатьев блаженно прикрыл глаза. — Они же почти сладкие! Словно десерт. Алин, да ты садись, сколько можно стоять!
— Кстати, насчет десерта! — мать всплеснула руками, будто вспомнила о чем-то важном. — Я видела у вас тортик, Андрэ — довольно симпатичный. Не хочешь нарезать, Алина? И чай бы не помешал в такое время суток…
Уже подхватив ближайший стул за спинку, я заскрипела зубами — она, похоже, вознамерилась отправить меня на кухню любой ценой, пользуясь тем, что «Андрэ» весь растворился в моих кулинарных творениях. Это ж надо так заморить сыночка голодом, что от нормальной еды у него крыша отъехала! Ладно во время защиты он недоедал, но в детстве-то его могли кормить по-человечески — тем более там наследство, кухарки и всё такое прочее!
— Без проблем, Селена Антоновна! — процедила я, с грохотом ставя стул обратно.
Уходить и оставлять ее в выигрышной позиции не хотелось совсем. Пусть и я не собиралась посягать на сердце ее драгоценного сынули, но позволять ей выбрасывать меня за шкирку, как уличную девку, я тоже не собиралась.
Это он меня сюда привез, а не она. Вот он пусть и выставляет, если захочет.
Тут дело принципа, знаете ли.
— Вам сколько сахара в чай положить, Андрей Федорович? — спросила я, вовремя вспомнив о том, как он бесился от моего «выканья» и нарочно повысив голос на его имени-отчестве.
И тут же, не дожидаясь ответа, вышла из «семейной комнаты», высоко вздернув подбородок. Я решила дать ему пять минут на то, чтобы пришел в себя и вспомнил, что вообще-то пригласил меня не для того, чтобы припахать на кухне.
Если не придет, аккуратно распакую тортик, занесу на вытянутых пальцах в комнату, как официант из дорогого ресторана… и надену ему на голову. Конечно, скандал — это то, чего маман и добивается, но по крайней мере хоть удовольствие получу.
Внутри всё снова закипело от злости — я ведь даже дворец этот викторианский рассмотреть не успела! Как загнали меня через черный ход на кухню, так только ее и видела. Ну, еще и «семейную» эту гребанную с камином и здоровенной мебелью из тиса…
Чтоб она провалилась, эта престарелая принцесса! Это же надо так невовремя припереться! Я ведь уже почти оттаяла и собиралась дать ее сыночку еще один шанс на исправление…
Но он-то хорош! Как легко принял меня в роли обыкновенной служанки — будто так и надо! Вот и думай теперь, какими будут ваши отношения, особенно если рядом всегда будет крутиться эта высокомерная сучка…
— Я обязательно позвоню, мама… завтра же…
Я насторожилась, услышав звуки из коридора и замерла с занесенным над тортом ножом.
— Но Андрэ… мы ведь даже чай не пили! Алина…
— Алина устала, мама. Я тоже. Завтра я заеду за тобой в гостиницу, и мы поедем обедать. Обещаю…
— Андре, не вздумай с ней… Ты знаешь, чем это заканчивается! Я не прощу такого мезальянса!
— До свиданья, мам. Твой шофер уже заждался.
Входная дверь щелкнула, припечатывая возмущенный голос Селены пустой и гулкой тишиной дома. И тут же в мою сторону направились шаги — всё убыстряясь, становясь решительнее, громче, тяжелее…
Ворвался в кухню Андрей уже чуть ли ни бегом, отбрасывая со своего пути стул, попавшийся под ноги. Хорошо, что я успела отложить нож — мелькнула расплывчатая, ошеломленная мысль, пока он подхватывал меня в объятья и впечатывался в губы жадным, расплавляющим мозг поцелуем…
Глава 24
— Здесь еще одна гостиная комната… Видишь камин? Он ответвляется от трубы, что идет с первого этажа. Поэтому обе гостиные одна над другой — большая и малая. Больше каминов в доме нет, только буржуйка с остеклением в главной спальне.
— Чтобы любоваться огнем после буржуйского секса? — я многозначительно поиграла бровями. — Было бы романтично… У тебя дрова есть?
Андрей развернул меня и без слов вжал меня в очередную стенку, заткнув рот поцелуем.
Мы никогда не закончим осмотр этого дома — поняла я обреченно. Никогда не сможем пройти дальше одной комнаты или коридора без того, чтобы влепиться друг в друга и начать лихорадочно стаскивать друг с друга одежду — только для того, чтобы опомниться, натянуть всё обратно и пообещать себе, что под конец, в главной спальне, обязательно случится всё, о чем мы фантазируем.
Потому что я категорически не хотела больше трахаться у стенки. Да и в кресле не хотела. И даже на диване или в одной из многочисленных гостевых комнат. Я хотела, чтобы он довел меня до спальни и уложил в кровать — ту самую кровать, которую не делил ни с одной из своих случайных девиц. Хотела почувствовать мягкость его роскошной «барской» постели, ощутить под спиной шелковистость дорогих простыней.
Это было чрезвычайно важно — попасть в эту постель. Потому что только там, только на высшей точке моих с деканом Игнатьевым отношений, в самом его сокровенном «логове», я смогу понять, кто я для него — шлюха подзаборная или возможная будущая хозяйка этой самой постели. И решить для себя вопрос — что именно внушать ему под гипнозом и что заставлять забыть.
