Уже приготовившись, я взял Сашину руку и посмотрел ей в глаза.

— Так, сейчас нужно быстренько, полусогнутыми, держась в тени добраться до лестничной площадки. Поняла?

Саша нервно закивала головой; её глаза были наполнены страхом. Я ещё раз взглянул через шкаф на тварь, что в этот момент даже развернулась к нам спиной. И, когда я уже отчаялся ринуться к стене, из-за огороженного стеклопластиком пространства выбрела собака. Она спокойно ковыляла своими лапами, прошла мимо двух сваленных столов и чудом не заметила нас. Псина остановилась недалеко от нашего шкафа, подняв свою изувеченную морду. Крылатая бестия закрутилась на месте, чуть растопырив свои крылья. Потом вскинула морду, проглатывая клювом кусок мяса, пристально вгляделась в собаку и как-то странно завертела своей башкой. Потом заверещала, так громко, что мы с Сашей схватились за уши. Я приник к шкафу, оглушённый её верещанием, и краем глаза увидел, как из мрака открытого выхода появилось то странное создание. Оно остановилось за собакой, выпрямившись и спокойно смотря вперёд. Я наблюдал за ними, осторожно выглядывая из-за укрытия, прижимая руки к ушам, стараясь заткнуть уже не их, а саму раскалывающуюся голову. Гуманоид пошёл вперёд, пропав из поля зрения. Через какое-то время протяжное верещание прекратилось. Отодрав от ушей руки, я осторожно выглянул из-за укрытия. Существо стояло перед огромной птицей, вытянув руку. Тварь успокоилась, клювом будто обнюхивала костлявую лапищу гуманоида, а потом сложила смиренно крылья и, словно исполняя волю этого существа, послушно пригнулась к земле. Гуманоид развернулся и направился обратно, а возле его ног плелась следом и изуродованная собака.

Я проводил их взглядом, ошарашенный увиденным зрелищем. Не до конца понимая, что произошло, я пялился в чёрный зев выхода, в котором пропала эта странная пара. Потом снова высунулся; тварь стояла на месте, спокойно доминая свой ужин. Она повернулась к нам передом, и уже не стоило думать о том, чтобы пытаться проскочить мимо неё незамеченными.

В отдалении продолжали громыхать одиночные выстрелы, сменяясь более многочисленными и настойчивыми очередями. Единственное место, откуда могли они разлетаться по округе, был университет.

Я припал к шкафу затылком, выругался про себя, потом взглянул на рюкзак девушки.

— А ну-ка… дай...

Я схватился за лямки рюкзака и стал стаскивать их с Сашиных плеч. Девушка молча извернулась, помогая стянуть рюкзак. Я медленно развернулся, выглянул из-за укрытия и, выждав момент, швырнул рюкзак в сторону ограждающих перил. Он пролетел над ними и рухнул вниз, издав на первом этаже гулкий звук. Птица вновь заверещала, вздыбила свои крылья и метнулась к перилам, а потом спустилась на расправленных крыльях на этаж ниже.

Я тут же схватил Сашу за руку и ринулся в сторону выхода на лестничную площадку. Не добежав двух шагов, девушка споткнулась о что-то валяющееся под ногами, разнося гулкий звук по этажу. И через мгновение с первого этажа послышалось верещание. И уже исходил оттуда отзвук размеренных взмахов огромных крыльев, как мы проскочили в квадрат выхода, резво спустились по лестнице вниз, преодолев пролёт в один счёт, мигом добрались до оставленной мной открытой входной двери и выскочили наружу.

Я остановился возле каменной ограды, за которой возвышалась бронзовая статуя. Но она не была видна, перед глазами плыла пелена. Туман окутал нас с Сашей, мы тонули в его зыбком и медленном течении. И только сейчас я осознал, какую ошибку допустил… Оставшись без огня, что путепроводной звездой вёл нас сквозь бесконечный серый океан, мы вязли в его течении, лишились глаз и становились полностью слепыми…

Выбросив Сашин рюкзак с факелом, я лишил нас возможности вернуться в университет…

Девушка, все ещё не отошедшая шока, непонимающе озиралась по сторонам. Её глаза бегали по горизонту, но сама, похоже, ещё не осознавала, где очутилась. Мы пребывали в молчаливом томлении, не решаясь издать и звука, сделать какой-либо шаг. А из тумана, откуда-то из этого марева долетали до нас отзвуки многочисленных выстрелов. И они были единственным ориентиром.

Стоять на месте было тоже нельзя. Я помнил, как туман способен воздействовать на сознание. И пока не ощущая его силков в своей голове, я пошёл вперёд, ведя Сашу за собой. Девушка шла молча, послушно, видимо, мгла пока не коснулась её рассудка. Мы вслепую брели сквозь серую завесу, под ногами гудел сухой асфальт. Потом ограда слева от нас резко свернула вбок и словно обрезалась, проглоченная серой завесой. Я не сбавлял шага и шёл через каменистую площадку перед центральным входом в библиотеку. Так я помнил, хотя бы.

Впереди на некоторое время всё смолкло, наступила тишина. Я остановился тоже. Саша тем временем как-то непонятно отстранилась от меня, взялась за голову и начала слабо подвывать. Я взглянул на неё, вид девушки сделался ужасным: её взгляд помутнел, кожа как-то странно побледнела, а на лбу стали проступать испарины. Потом она вскрикнула, попыталась вырваться из моей хватки.

— Нет! Не надо! — завопила она судорожным голосом.

Она всё вырывалась и вырывалась, обуянная сильным наваждением. Её голос срывался то в захлёбывающемся хрипе, то в яростном возбуждении. Мне с трудом удавалось удержать её выскальзывавшую ладонь в своей руке. Казалось, с такой исполинской силой, с какой она пытается вырваться, она способна оторвать мою руку вместе с плечом.

Я подошёл к ней, резко обнял и прижал к себе.

— Слушай меня! Слушай мой голос! Саша!

Я пытался докричаться до сошедшей с ума девушки; её глаза бегали под веками, ища голос, долетающий до неё, но не видя меня самого.

— Успокойся и приди в себя! — продолжал я говорить.

Девушка не понимала меня. Она пыталась вырваться из моих объятий, вцеплялась в мою куртку пальцами и скребла ими, как когтями. Долго так удерживать я её не мог. Отпустив на мгновение и чуть отойдя, я влепил ей сильную пощёчину.

Саша свалилась на колени и тут же сникла. Она успокоилась, молча вдыхая и выдыхая сквозь слегка перекошенный респиратор. Я подошел к ней и нагнулся:

— Слышишь меня?

Прикладывая руку к покрасневшей щеке, она подняла свои глаза и взглянула на меня. Взгляд её всё ещё был мутным, но, по крайней мере, выглядел уже более осмысленным.

— Нам нужно добраться до университета. Держись за меня и старайся не думать ни о чём. Поняла?

— Да… — неуверенно ответила она.

Я поднял её, взял за руку и двинулся вперёд. Через мглу, наугад выбирая путь. Когда мы вышли на дорогу, за нами раздался протяжный вой. Сначала одной глотки, а потом к ней присоединились и другие. Вой разнёсся по туману и, казалось, исходил недалеко от того места, где мы находились. Крепче сжав руку девушки, я двинулся вперёд, ориентируясь по асфальтной ленте. Периодически оборачиваясь, глядя на девушку; та волочилась следом, понурив голову и уткнувшись взглядом вниз. Я не знал, как именно воздействует туман на человеческое сознание, и как можно было защититься от его силков помимо огня. Мы шли вперёд, и я услышал, как девушка начала что-то бормотать себе под нос. Сначала что-то бессвязное, какие-то обрывки фраз, потом заплакала и начала просить у кого-то прощения. Однако хватка её оставалась прежней, и по ней я понял, что она старается сопротивляться.

Впереди снова громыхнули выстрелы, раздалась настойчивая автоматная очередь и послышались истошные нечеловеческие вопли. С каждым шагов грохот очередей становился всё ближе. Я шёл по дороге и меня тянуло свернуть влево, срезать путь через травянистый островок. Но вспомнив о живности, что разродилась в ней, желание делать это тут же улетучилось. Я осознавал, где я иду и куда направляюсь, а ещё я осознавал себя самого. И это мне казалось необычным, странным. Мой рассудок оставался чистым, эмоции контролировались разумом, а тело слушалось мозга. Несмотря на отсутствие факела, я прекрасно ориентировался в реальности, а перед глазами не всплывали никакие фантомы, лишь стояла эта бесконечная серая стена.