— Уходите.

— Саша, это Павел. Я пришёл поговорить с тобой. Можешь открыть?

Я стоял и прислушивался, повернувшись ухом. Долгое время за дверью висело молчание, но потом девушка отозвалась:

— Уходи, мне сейчас не до разговоров.

У неё был хоть и подавленный, но весьма настойчивый тон. Я отошёл на несколько шагов, думая, как поступить. Уйти я не мог – что-то заставляло меня остаться здесь. Какое-то внутреннее чувство, будто всё это было необходимо. Я вернулся к двери, встал близко к ней и сказал:

— Послушай, я хотел поговорить с тобой о твоей подруге. Знаю, тебе сейчас тяжело, но это очень важно. Не для меня, а важно для всех.

Я не думал о том, что говорить, слова сами лезли из меня. В этот момент я лишь старался не перегнуть палку, чтобы девушка, не выдержав, не послала меня в грубой форме. Я не замечал за Сашей подобного. Она всегда была открытой девушкой, но я знал, что она чувствует в этот момент, и поэтому не был уверен, что не нарвусь на грубость с её стороны. Пусть даже в самом безобидном виде.

Но Саша мне спокойно ответила:

— Извини, но я не в состоянии разговаривать. Мне надо побыть одной.

Я отошёл от двери, встал посреди комнаты и молча смотрел вдаль. Коридор продольным прямоугольником уходил в центральный корпус. Слабо освещённый, находящийся в сумраке, он напоминал мне тёмный туннель, в конце которого было, хоть и слабое, но какое-то свечение.

Снова подойдя к двери, я сказал:

— Я думаю, в её смерти виновато не её слабое сердце, и не кошмары. Я думаю, она что-то увидела…

За дверью какое-то время стояла тишина, и хоть до этого я слышал слабые всхлипывания девушки, в это мгновение затихли и они. А потом раздались приближающиеся шаги, прозвучал щелчок замочной скважины и дверь открылась. Саша стояла в проходе: осунувшаяся, заплаканная. Увидев её, я невольно сглотнул и сейчас сильно пожалел о своей настойчивости. Но отступать было уже поздно.

— Я пришёл не с пустыми руками, — сказал я, протягивая вперёд руку с бутылкой.

Девушка без слов развернулась и шагнула вглубь аудитории, оставив дверь открытой. Я зашёл следом, закрыл дверь и осмотрелся. Их просторная аудитория имела определённый фасон: на окнах висели лиловые занавески, полки были заставлены различными цветами, а на стене слева висели приклеенные скотчем альбомные листы с различными рисунками. Проходя мимо них, я внимательно изучал эту карандашную живопись, и моё внимание остановилось на изображении мутанта – того самого, которого я подстрелил тогда в хранилище.

— Это её рисунок. Последний, — сказала девушка, всё это время молча наблюдавшая за мной, сидя на своём матрасе.

Я подошёл к ней и протянул бутылку. Поблагодарив меня, Саша взяла её и открыла, но выпила не сразу, а какое-то время сидела с ней в руках и смотрела куда-то в сторону.

— Могу я куда-нибудь присесть? — спросил я.

— Садись на матрас, всё равно он теперь пустой.

Я присел напротив неё. Саша сделала глоток, потом опустила бутылку к ногам и спросила:

— Что ты имеешь в виду?

— Девушка умерла от испуга, это видно сразу, но я думаю, причина её смерти кроется не в кошмарах. Скажи, ты за ней не замечала чего-то странного? Особенно в последнее время?

Саша усмехнулась.

— Это уже больше похоже на взятие показаний.

— Прости. Я не хочу играть в детектива, но буду задавать вопросы, как могу. Мне важно, чтобы ты на них отвечала, — сказал я, а сам не сводил с неё глаз.

— Она была странной сама по себе. Не такой, как другие мои подруги. У неё то их не было, она почти всегда держалась особнячком. Даже во время учёбы: на тусовках не присутствовала, во всех университетских движухах не участвовала. Была замкнутой, в общем.

— Как же вы познакомились?

— На втором курсе она перевелась к нам. Мы с ней как-то готовили в паре ответ на семинар, ну и с тех пор начали общаться. А потом сдружились. У неё был талант к рисованию, я и сама любила это дело, но не имела каких-то особых навыков. Она меня немного учила, и вот, — Саша окинула взором висячие на стенах рисунки. — сбылась моя мечта: соорудили свою собственную галерею.

Я ещё раз посмотрел на альбомные листки за собой.

— У тебя тоже есть талант, — сказал я потом. — Ты неплохо рисуешь.

— Спасибо, — тускло улыбнулась девушка.

— Что-нибудь изменилось в ней за эти последние дни?

— Да… — Саша вдруг замолчала, её взгляд замер на какой-то точке в стороне. Подогнув ноги под себя, она продолжила: — Она мне говорила о том, что в коридорах по ночам как-то неуютно. Словно кто-то постоянно смотрит на тебя из темноты. Сначала я считала, что она решила просто пощекотать мне нервишки. Любила она это делать, часто перед сном мне страшилки всякие рассказывала, из-за которых я уснуть не могла. А потом я заметила, что она всё реже выходит наружу, в туалет, например. Я ночью выходила всегда спокойно, а она отказывалась, хотя, я понимала это, иногда ей было невмоготу терпеть. Тогда я решила, что после той атаки этих существ она просто боится. Я сопровождала её. Но потом она вовсе забивалась в угол.

— В каком смысле?

Саша отпила немного, вытерла губы, посмотрела в пол и сказала:

— Один раз, позавчера, мы вышли в туалет ночью. У нас здесь коридор освещён плохо, но у туалета стол стоит с керосинкой. Я зашла после неё в туалет, а когда вышла, она схватила меня и давай тащить обратно в аудиторию. Да прям так вцепилась, грубой такой хваткой. Я пыталась выяснить, в чём дело, но только когда мы заперли дверь на ключ, как она того настойчиво требовала, она сказала, что пока меня не было, она увидела что-то странное. Её тень как-то не так себя вела, будто бы шевелилась по своей собственной воле, а потом начала смещаться в сторону. Я вышла как раз в тот момент, когда она уже хотела закричать, но она молча схватила меня и мы забежали внутрь. Вот тогда я и поняла, что она боится, но не того, что снаружи, а того, что здесь, внутри.

Потом девушка замолчала. Мы сидели в тишине какое-то время. Саша опустошила бутылку почти полностью, а я свою, наполовину полную, держал в руке.

— А ты ничего не замечала? Не видела? Может, чувствовала что-то?

— Только эти непонятные сны. Ты спросил меня тогда, что мне снится. Я не ответила, потому что думала, что ты можешь посчитать меня ненормальной. А сейчас я даже и не знаю, что по всему этому поводу думать. Но, знаешь, порой мне казалось, когда я возвращалась с дневной смены поздно вечером, что за мной кто-то идет по пятам. Я останавливалась, оборачивалась, никого не было. Но стоило мне вновь пойти, как это ощущение опять появлялось. Я уже подумала, что схожу с ума. Молчала об этом, тем более когда узнала, что один из студентов пытался сбежать. И какое наказание назначили для него.

— Да уж, ситуация конечно была тогда… И, кстати, тот студент сейчас живет со мной, — сказал я.

— Серьёзно? — удивилась Саша. — А он не говорил, зачем он это сделал?

— Из-за того же, из-за чего многие здесь теряют самообладание. Но почему-то большинству только снятся кошмары, хотя я не знаю, может и ещё кто-то что-то видит, но умалчивает об этом. Но вот мой новый сосед, Григорием его зовут, говорит, что видел живые тени. Поэтому решил сбежать.

— Живые тени… — повторила Саша это слово, как бы смакуя. — Аня их тоже видела. Один раз. Тогда, у туалета. Я ей не поверила, а сегодня её не стало…

— Если она видела что-то подобное, то наверняка это как-то связывает её с Григорием. Ну, и со мной тоже, — сказал я.

— С тобой? — непонимающе посмотрела на меня девушка.

Я вздохнул, не знал, стоит ли рассказывать обо всём, что мне пришлось пережить за эти несколько дней. Но мы сидели вдвоем, уединившись ото всех, и вокруг нас образовалась очень интимная, тайная обстановка. И мне казалось, что мы могли бы рассказать друг другу о самом сокровенном. И я рассказал.

Я поведал ей обо всём: о своих кошмарах, о том, что встретился с тенью на четвёртом этаже, и о вчерашнем тоже. Саша слушала меня, а глаза её заворожённо просверливали меня насквозь. Когда я окончил, то посмотрел на неё, на её реакцию. Лицо девушки на какое-то время померкло в глубокой задумчивости, и по нему плавно плясали отбрасываемые горящей на столе свечой багровые пятна. Погружённая наполовину во мрак комнаты, она молчала. Потом, посмотрев на меня, сказала: