С тихими проклятиями соседки начинают выбираться из постелей.
Делаем свои дела, собираемся и быстро отправляемся на занятия.
Вообще, у нас всё замечательно складывается. Общага от института буквально в пятистах метрах. Пять минут, и ты уже добрался до пункта назначения.
Это особенно актуально для меня, потому что тёплой одежды нет. Максимум, доступный мне — это толстовка.
Сейчас, пока середина сентября, ещё достаточно тепло, и меня спасает свитер. Станет похолодней, надену сверху толстовку. А дальше уже посмотрим. Может, смогу купить какую-нибудь куртейку со второй стипендии. Потому что на первую я с самого начала не рассчитывала, она у меня полностью ушла на покупку ноутбука не самой последней модели. Надо же на чём-то рефераты и курсовые писать.
Мне, конечно, уже очень стыдно, но другого выхода нет, поэтому я банально сижу у девчонок на шее.
Вроде бы, как сироте, мне положено бесплатное питание, но проблема в том, что в институте нет столовой. Компенсация за питание выплачивается вместе со стипендией. Так что затянула пояс и жду.
Первое сентября вспоминается большим смазанным пятном. После короткой приветственной линейки нас сразу отправили по аудиториям, и начались пары. Так себе праздничек вышел.
А, с другой стороны, мы же не в школе. Во взрослой жизни места праздникам выделяется всё меньше.
Но мы с девчонками всё равно отметили. Купили в ближайшей кондитерской пирожные с заварным кремом, пили чай и веселились.
Вообще, учиться мне нравится. Но таких энтузиастов, как я, не пропускающих занятия и глядящих преподам в рот, в нашей группе только двое. Одна из девочек, которая ни с кем не общается и всегда садится прямо перед преподавательским столом, ну и я.
У меня есть цель — получить образование, найти хорошую работу, обеспечить достойную жизнь себе и своим детям. Той мечтой и живу.
Девчонки мои учатся на менеджеров, поэтому в институте мы с ними не часто сталкиваемся. Зато все вечера — наши. Мы и домашку сделать успеваем, и ужин приготовить, и побеситься.
Позавчера вообще бой подушками устроили. Смеялись так, что потом мышцы на животах болели.
Одногруппники у меня, в принципе, нормальные. Но конкретно ни с кем я пока не подружилась. Ходим из аудитории в аудиторию, конечно, вместе, общаемся, болтаем на разные учебные темы. Но так, чтобы близко, как с Ритой и Алиной, — такого нет.
Как ни странно, но среди толпы девчонок с нами учатся несколько парней. Обычно на лекциях они сидят позади и не столько слушают и пишут, сколько гогочут, мешая другим, и достают своими подколами девчонок. Поговаривают, что ректору были нужны спортсмены, чтобы представлять ВУЗ на разных соревнованиях, а этих оболтусов с их результатами ЕГЭ вообще никуда не брали. Вот и сунули к экономистам.
— Сонь, — толкает в бок Люба, — сколько пар осталось?
— "Экономическая теория", и всё, — шепчу, не отвлекаясь от конспекта.
— А где она?
— На втором этаже. Аудитория двести три.
Люба, конечно, тот ещё кадр. Мне ответить не трудно, но можно же залезть в расписание и посмотреть? Только зачем? Поверх конспекта — телефон с каким-то сериалом, в ухе наушник. Интересно, а как она экзамены будет сдавать? И зачем вообще поступала, тем более платно, если ей учиться абсолютно неинтересно?
Пара заканчивается. Шумной толпой вываливаемся в коридор и вливаемся в гудящий студенческий поток.
— Сонь! — зовёт кто-то сбоку.
Оборачиваюсь. Незнакомая девчонка машет рукой и смотрит мне за спину.
— Иди быстрей. Опоздаем!
Не меня зовут. Отворачиваюсь и спешу догнать группу.
Быстро подхожу к лестнице, собираюсь спускаться, и тут получаю ощутимый такой тычок в плечо. Вскрикиваю. Понимаю, что лечу вниз. Но схватиться за перила никак не получается, потому что от страха закрыла глаза. Так и падаю бестолково машущим руками кулём.
Неожиданно кто-то очень жёстко обхватывает меня поперек талии и резким рывком впечатывает во что-то каменное. У меня от такой стыковки воздух из лёгких вылетает со свистом.
Стою в шоке. Глаза открыть не могу. Сердце бьётся где-то в горле, в ушах шумит. Нервная система не успела перестроиться, и все ещё паникует.
Тяжело дышу. Сглатываю слюну. Солёная. Язык прикусила, что ли?
— Слышь, ромашка! Если тебе нужен телохранитель, ты только скажи. Хоть шанс появится до второго курса дожить.
Не верю своим ушам. Так не повезти могло только мне!
Открываю глаза и натыкаюсь взглядом на грудь в белоснежной толстовке. Задираю голову.
Бледнею, краснею, покрываюсь пятнами. Видимо, эффект дежавю у меня встроен в систему жизнеориентирования.
Надо мной так же, как и две недели назад, нависает мажор. Одной рукой держится за перила, другой очень крепко прижимает меня к себе. Аж рёбра трещат.
Вообще, довольно часто встречаю его в коридорах. Обычно он с наглой ленивой улыбкой проходит мимо и сканирует своим тёмным взглядом, и меня это очень нервирует. Нечего так смотреть, на мне розы не растут!
— Мне не надо… Спасибо…
Пищу, глядя куда-то в район подбородка, а он усмехается. Ну да, это ни разу не предложение было.
И тут я делаю ошибку и поднимаю взгляд выше, на глаза. А они опять какие-то странные. Взгляд тёмный и тягучий, как смола. Завораживает меня, будто гипнотизирует.
И я залипаю. Пялюсь на него, как кролик на удава. Ну, или банлерлог на Каа. Хочу оторваться, но такое впечатление, что проваливаюсь ещё глубже. Я будто в грозовом небе тону. Какое красивое небо…
И тут мажор склоняется над моей макушкой, утыкается в неё носом и шумно вдыхает, а я вздрагиваю и прихожу в себя.
Соната, ты с ума сошла? Отставить тонуть!
— Пусти, пожалуйста! Мне идти надо… — выдаю почему-то сиплым голосом.
— Охрененно пахнешь, — хрипит он и снова меня нюхает.
Растерянно хлопаю ресницами. Что?..
Нет-нет-нет! Мне действительно пора валить! Причём, сразу по двум причинам: подальше от мажора, рядом с которым резко тупею и теряю инстинкт самосохранения, и во-вторых, я на пару опаздываю.
Упираю кулаки в каменную грудь и пытаюсь отодвинуться от Горина. Ха-ха. С тем же успехом можно со скалой бодаться.
— Отпусти, говорю! — придаю голосу строгости.
Вроде бы срабатывает. Отстраняется. Но ненамного — ровно настолько, чтобы в лицо мне посмотреть.
— Зачем?
Свожу на переносице брови, делаю грозное лицо.
— Мне на пару надо.
Говорю, а у самой коленки дрожат. И нет, это меня не близость его волнует! И не завораживающий взгляд! И даже не офигенный запах его парфюма!
Мажор не реагирует. Скользит взглядом по лицу. Рассматривает или ищет что? А потом захватывает ладонью мой подбородок и зачем-то проводит большим пальцем по нижней губе. И смотрит, смотрит, не отрываясь.
Вздрагиваю от пронзившего сладкого ощущения внутри. Глаза закрываются сами. Резко выдыхаю и бесконтрольно хочу податься вперёд.
В ухо врывается шёпот. Горячий. От него мурашки во все стороны бегут, аж ноги подгибаются.
— Ромашка, поехали, замутим вечеринку на двоих?
Когда смысл сказанного доходит, меня словно ведром ледяной воды окатывает. Прихожу в себя. Трезвею. Очарование момента пропадает, будто его и не было. Дёргаюсь и распахиваю глаза.
Вот я дура!
В груди закипает злоба. И почему-то… обида.
— Ты сдурел, что ли? Руки убери! — шиплю.
Пихаю его в грудь и костерю себя, на чём свет стоит. У меня вместо мозгов жижа, что ли? Кисель, как Алина говорит. Развесила уши, идиотка! Это же мажор! Он таких дур, как ты, коллекционирует. Надо было сразу валить, и быстро! Пониже поясницы не зудит, вот и расслабилась.
— Обещаю, тебе понравится, — Горин продолжает прижимать меня к себе и терзать горячим дыханием моё несчастное ухо.
— Мне это неинтересно! — выкручиваюсь и опасно отклоняюсь за перила, лишь бы только по мне перестали скатать вконец озверевшие мурашки.
Наконец, выигрываю немного свободы — мажор отстраняется, но снова начинает меня гипнотизировать. Ну уж нет! Второй раз у тебя этот же финт не прокатит! Сверлю его гневным взглядом. А ему, похоже, всё равно.
