— Ой, яяя… тебя в чёрный список… — осекаюсь, повинно опускаю глаза и смущённо закусываю губу.

— Я так и понял. Причём, по всем фронтам, — улыбается Горин и с намёком добавляет: — Но теперь-то, надеюсь, я реабилитирован, и можно меня достать оттуда?

— Конечно, — торопливо достаю из кармана телефон и убираю его номер из чёрного списка.

Егор облегчённо вздыхает и улыбается… как-то предвкушающе.

— А теперь держись, ромашка! Я не оставлю тебя в покое. Буду страшно мстить! — я испуганно ойкаю, а он лукаво приподнимает бровь. — Буду писать и звонить каждый раз, как подумаю о тебе. А так как я думаю о тебе постоянно… Поставь-ка заранее телефон на зарядку, чтобы батарейка не села!.. Иначе придётся ночью мчаться к тебе сломя голову и выяснять, что там в твоей красивой головке происходит. А у бабули всё-таки возраст, давление…

Мне снова стыдно. Утыкаюсь носом Егору в грудь и некоторое время молчу. Порой я и сама не понимаю, что в моей голове происходит. Может, доктору показаться? Сразу психиатру! А чего мелочиться? С такими перепадами настроения путь только один — в психушку.

— Что ты делал в Москве? Ну… кроме того юбилея? — спрашиваю тихо, стараясь отвлечься от утекающих не в ту сторону мыслей.

Егор вздыхает и прижимает меня крепче.

— Отец готовит мне место в фирме. Как только окончу институт, пойду к нему работать. Поэтому и вызвал, чтобы я, так сказать, оценил масштабы предстоящей деятельности.

Сердце пропускает удар.

— Значит, ты уедешь летом? — шепчу потрясённо.

— Ну, здесь оставаться не планирую.

Молчу, пытаюсь совладать с эмоциями.

— Эй, ты чего раскисла? — Егор наклоняется и приподнимает моё лицо за подбородок.

— Ничего, — отвечаю и прячу глаза.

Ну вот всё и встало на свои места. Горин уедет, я останусь. Судьбу не обманешь!

— Не переживай, ромашка. Поедешь со мной, — вдруг смеётся Егор и щёлкает меня по носу.

— Куда? — фыркаю от неожиданности.

— В Москву.

Он произносит это, как что-то само собой разумеющееся.

Отрицательно мотаю головой. У Горина крыша поехала? Как я там жить буду? Где и на что? В областном центре и то тяжело выжить на мою стипендию, а уж в столице…

— Что мне там делать? Сам подумай! Я учусь здесь на бюджете. А там кто меня возьмёт в институт?

— Разберёмся, — легко отвечает он. — До лета ещё много времени.

Я грустно вздыхаю. До лета действительно ещё целых полгода, но уже сейчас мне кажется, что наша разлука неминуема. Кто я там такая? Девочка с периферии? Сдалась я Горину… Пока он здесь, ну поиграет со мной, а как начнётся серьёзная взрослая жизнь, так игры и закончатся.

— Егор… Скажи честно… — мнусь и тихо спрашиваю: — Почему ты вообще… ну… на меня внимание обратил?

Горин какое-то время молчит, а потом очень серьёзно отвечает:

— На тебя было трудно не обратить внимание. Я, когда в окне тебя увидел… стоишь такая — глаза на пол-лица, растрёпанная, и солнышко тебя так освещает… Ты вся какая-то неземная была. А потом, в комнате, когда эти придурки к тебе пристали, ты была такая взъерошенная, боевая. Как ведьма, только без метлы. И потом, когда дверью тебя прибил… Ты так пахла, у меня крышу чуть не снесло… Ну, и как-то понеслось дальше… Ты как заноза засела в голове. Пытался тебя вытащить, но не смог. Постоянно взглядом цеплял то в институте, то в общаге.

Он грустно усмехается, а я молчу, жадно впитывая его слова.

— Я даже специально смотрел расписание твоей группы и ходил там же, где и ты. Всё хотел понять, что же меня в тебе так зацепило.

Горин замолчал. А я вспоминаю, как встречала его в коридорах, ловила пронзительный острый взгляд и отводила глаза.

Тихо повозившись в его объятиях, спрашиваю:

— Ну и как, понял?

— Понял, — он зарылся лицом в мои волосы. — Ты очень красивая… искренняя… настоящая… Моя!

Моя! Плавлюсь от его слов. Нет, всё-таки я полная дура, а значит, к врачу идти уже поздно — этот диагноз не лечится.

Расстаёмся долго и трудно, а потом весь вечер переписываемся. Егор пишет всякие нежности, шутит, присылает фото какого-то важного кота в форме, а я сижу и счастливо улыбаюсь.

Поздно вечером, уже в кровати, снова глажу браслет. Моя навсегда! Улыбаюсь.

— А ты мой, — тихо шепчу.

Мысли крутятся вокруг Егора. Я — обычная девчонка, а он… Самый завидный парень нашего института. Да что там, наверное, и всей области, а то и столицы.

Снова и снова возвращаюсь к его словам, пытаясь найти подвох. А вдруг он ошибается? Или шутит? Нет, не может быть…

— Сонь, ну хватит уже, — ворчит Алина. — Что ты там опять зависла?

— Думаю, — отвечаю и сажусь, закутавшись в одеяло.

— О чём?

— Что Егор во мне такого нашёл?

— Да что там думать? — вмешивается Рита, не отрываясь от телефона. — Увидел красотку и влюбился.

— Да что во мне красивого? — недоумённо спрашиваю.

— Сонь, ну не скромничай! Сходи к зеркалу и посмотри! — зевает Алина, удобнее устраиваясь на кровати.

Нехотя встаю, подхожу к зеркалу и гляжу на своё отражение.

— Ну и?.. — спрашиваю.

— Да ты что, Сонь! Ты даже не представляешь, сколько парней только у нас в общаге на тебя пялятся! — смеётся Алина.

— Чего? Никто на меня не пялится! — восклицаю, с удивлением повернувшись к подруге.

— Ты просто не замечаешь, потому что Горин всех отгоняет, — улыбается Рита.

— Да ну вас, — отвечаю, ныряя обратно под одеяло. — Напридумывали!

— Ничего мы не придумывали! — возмущается Алина. — Можешь кого угодно спросить.

— А Горин не дурак, — потягивается Рита, укладываясь под одеяло. — Застолбил такую красоту первым и пообещал райскую жизнь каждому, кто хоть на метр к тебе подойдёт. И разборки постоянно устраивает, если кто ослушается. Мне Артём по секрету сказал. Только не говорите никому, не сдавайте меня!

Тихо вздыхаю и поворачиваюсь на другой бок. Где они все во мне красоту увидели? Фантазёрки! И разборки какие-то… Если бы это была правда, я бы знала, наверное, да?

Рано утром в дверь громко стучат. Рита, что-то сонно бормоча, нехотя встает и плетётся открывать, а спустя пару секунд возвращается, держа в руках небольшой фирменный пакет с золотым логотипом.

— Ого! Это кому? — восхищённо восклицает Алина, моментально просыпаясь.

— Думаю, это для Сонаты, — улыбается Рита, ставя пакет на стол.

— Что там? — с трудом разлепляю глаза и приподнимаю голову.

Не выспалась совершенно. Полночи крутилась в постели, перебирая в голове вчерашние разговоры.

— Круассаны, — весело сообщает Рита. — И… записка.

Вскинувшись, мгновенно подлетаю к столу.

— Какая записка? Покажи!

Вырываю из рук подруги открытку. Переворачиваю. На белой поверхности аккуратным красивым почерком выведено:

"Доброе утро, моя прекрасная ведьмочка!"

— Ух ты! Прямо в точку! — хихикает Алина, заглядывая через плечо.

— Ну почему ведьма? — морщусь и сверлю подругу недовольным взглядом. — Потому что рыжая?

— Нет, — хохочет Алина, — потому что характер невозможный!

— Нормальный у меня характер, — бурчу, направляясь к чайнику.

Чем им мой характер не угодил?

— Конечно, нормальный, — примирительно соглашается Рита.

А Алина уже давится смехом:

— Абсолютно нормальный… для ведьмы. У тебя семь пятниц на неделе и разгон от милой зайки до жуткой стервы — три секунды!

— Чего? — нахмурившись, оборачиваюсь к подруге. — Когда это я была стервой?

— Да периодически, — пожимает она плечами, всё еще посмеиваясь. — Вспомни хотя бы, как ты иногда ведёшь себя с Гориным!

Рита решительно разнимает нас:

— Девчонки, хватит ругаться. Давайте завтракать уже.

И правда. Пахнет свежими круассанами, и чайник вот-вот закипит.

"Доброе утро, милая ведьмочка", — приходит сообщение, когда с круассанами уже покончено.

"Доброе… — пишу. — Спасибо, было очень вкусно".

Ответ прилетает мгновенно:

"Заеду за тобой через полчаса".