– Расскажи, что видел сегодня утром в лесу, – попросил полковник Колотушкина, когда тот поставил на стол заварочный чайник и две большие кружки.

Олег Иванович сел напротив московского гостя, пригладил торчащие волосы и посмотрел в окно. За стеной послышался стон. Он сжал кулаки и на минуту прикрыл глаза. Пока он так сидел, Лимонов его разглядывал. Волнистые белокурые волосы до плеч диссонировали с темно-русой бородой без намека на седину. Скуластое лицо. Раздвоенный кончик прямого носа. Лоб испещрен глубокими морщинами.

– Юлить не буду, полковник, я в лес не охотиться ходил.

– Я это и сам уже понял, – Лимонов обхватил ладонями горячую кружку.

– Травку я там выращиваю, – хозяин дома кивнул на стену, где висел портрет красивой женщины. – Жинка покурит и ей легче. Боли не так донимают. А я для нее все сделаю, лишь бы не кричала.

– Это я понимаю, – Лимонов вспомнил о покойной жене. Хоть ему не пришлось за ней ухаживать, но он поймал себя на мысли, что пошел бы на все, лишь бы скрасить ей последние месяцы жизни.

– Плантация дальше того места… – хозяин дома отпил глоток обжигающего чая. – Иду и вижу ниже по склону дерево чудное. Я там каждую травинку знаю. Не было его раньше. Спустился, обошел его. Думал, мож кто пошутил, вырезал для забавы. Туман был – земли не видать. Сапоги хлюпать стали, гляжу, а там кровь. Потом понял, что грудь не из дерева, волосы настоящие и голова, – Колотушкин передернул плечами. – Меня аж сердце прихватило. Жалко стало несчастную. Выпил таблетку и думаю, чего делать. Хотел уже пойти в сельсовет, чтобы они вызвали кого надо, а тут глядь, машина едет.

– Водитель тебя видел?

– Сначала нет, – усмехнулся Олег Иванович. – Чревоугодник пука своего боялся. Шел, озираясь. Я за деревом пристроился и наблюдал. Сначала подумал, что это он убивец. Вернулся. Что-то забыл. А когда тот увидел дерево с женщиной так охал и ахал, что я вразумил: нет, не убивец он. Но как-то прознал про это место. Тогда вышел к нему и прямо спросил, мол, откуда узнал.

– А тот что?

– Трусцой побёг в машину и по газам. Я ему кричу, куда ты, убогий, а тот не слышит.

– Кто в полицию позвонил?

– Так приехал второй, худой такой. Они уже вдвоем ко мне подошли. Спрашивают, это вы нам звонили? Говорю, знать вас не знаю, и телефона у меня нету. Сказал, что я местный, увидел дерево и стал рассматривать. Они спустились, стали фотографировать.

Лимонов выслал Близнецам СМС с просьбой проверить, нет ли у блогеров на цифровых носителях фотографий с места происшествия.

– Что было потом?

– Они позвонили погононосцам. Через час гвардия набежала. Я заметил тех двоих, – Колотушкин показал в сторону ворот, – объяснил, что мне нельзя жену одну оставлять, и ушел.

– А откуда вы этих полицейских знаете?

– Так они же приезжали, когда голову нашли.

– Вы сами ее видели, ту голову?

– Нет, сам не видел.

Отпив чай, полковник спросил:

– Кладбище у вас далеко?

– Рядом с церковью.

– Могилы никто не тревожил?

– В храме я давеча был, все было тихо.

За окном послышались шаги, полицейские решили подождать полковника на крыльце под навесом.

– Скажите, а что тут за народ живет?

– Да разный народ. Есть семейные. Есть одинокие. Есть старики.

– А сатанистов видели?

– Да мож и видел, кто ж их там поймет, сатанисты они или нет. Юнцы глаза и ногти черным накрасят, одежу странную нацепят и по лесу рыщут. Про мою плантацию как-то прознали. Пришлось в других местах высеивать.

– А кого видел из чужаков?

– Приезжают на «джипах», аномальную зону ищут. Ан нет ее.

– Это хорошо, что нет, но как-то тревожно у вас тут. Птиц в лесу нет.

– Так осень же. Все улетели. Ты летом приедь… Зверьё в лесу есть, только пугливое. Зимой кабаны заглядывают.

– Вот то место, где жертву нашли, – не отступал Лимонов, – точно аномальное.

Колотушкин отмахнулся.

– Я-то здесь родился, для меня места нет милее.

– А почему те дома, что за полем, пустуют?

– Двухэтажный дом построила какая-то организация. НЛО искали. Бегали тут по лесам с приборами диковинными. Наша детвора за ними следила, рассказывала в магазине. Не нашли ничего и перестали ездить. Срубы поставили охотники, я их раньше знал. Один развелся, уехал в другую область. Другой заболел и помер.

Лимонов осмотрел на подоконнике инструменты для резьбы и незаконченный наличник.

– Я смотрю ты резьбой занимаешься?

– Мебель делаю, карнизы, утварь кухонную.

– Учеников не берешь? Надо ведь опыт передавать. Такое мастерство, – Лимонов показал на хлебницу из бересты.

– Молодежь руками работать не хочет. Им сразу деньги давай. Один как узнал, что я овладел всеми навыками за двадцать лет, убег.

– Кто такой?

– Сын Маши Зудельшиной. Она продавцом в магазине работает.

За стенкой послышался громкий стон, потом монотонный стук.

– Зовет тебя?

– Нет.

– Я могу с ней поговорить?

Зыркнув на непрошенного гостя, Колотушкин процедил сквозь зубы:

– Не ходи туда. Не надо тебе на нее смотреть. Больно ей, головой бьется.

Стоны усилились. Послышался крик. Видимо, его было слышно и на улице, полицейские быстро покинули свое убежище. Теперь Лимонов понял, почему они с ним в дом не вошли.

– Не могу это слышать. Скорее бы отошла. Мучает себя и меня.

– Ладушки-бабушки. Спасибо за чай.

На ходу Лимонов накинул куртку и покинул дом.

После очередной трапезы, распластавшийся на водительском сиденье своего «джипа», блогер попивал горячий кофе. Громов брезгливо рассматривал свидетеля и старался абстрагироваться, но каждый раз, поднимая глаза на Макрушина, натыкался на второй колыхающийся подбородок и надутые щеки с полопавшимися капиллярами.

– Значит, вы приехали почти в шесть. Местный житель уже был на месте происшествия? – Громов поморщился от кислого запаха, исходившего от блогера и приспустил стекло.

– Да! Прятался за деревом. Вел себя очень странно. Если ты ни при чем, чего прячешься? Выйди на дорогу и попроси вызвать полицию.

– Когда он к вам подошел?

– Когда я в овраг спустился. Минут через пять.

– Он утверждает, что вы подошли к нему вдвоем с Пережогиным.

– Это было потом, – манерно замахал блогер. – Но сначала он ринулся на меня, когда я ту женщину в дереве рассматривал. Это он убийца. Я на полном серьезе. Посмотрите на него. Верзила под два метра. Он это дерево в легкую мог дотащить. Я бы его даже поднять не смог.

Макрушин развернул пачку печенья, предложил следователю, но тот отказался.

– А мешок его видели? – блогер закинул в рот сразу половину пачки и отряхнул крошки с куртки.

– Что за мешок?

– За спиной мешок у него был, а там топор и серп, замотанный в тряпку. Валя курильщик заядлый, хватился, ни спичек, ни зажигалки. Так этот верзила свой мешок разложил и достал ему спички, а на них пятна крови. Я сразу понял: это он ту бабу завалил. Мы с Валей договорились, что я у трупа останусь, а он за ним пойдет. Через час Валя фотки мне прислал…

Макрушин вынул из кармана куртки заляпанный жирными пятнами телефон и показал следователю фотографии, на которых был изображен дом и приусадебный участок Колотушкина.

– Валя поспрашивал в селе. О нем с большой неохотой говорят. Боятся. Точно это он. Нутром чую.

Громов переслал напарнику фотографии, с брезгливой гримасой вернул телефон владельцу и вытер руки влажной салфеткой.

– А откуда вы Пережогина знаете?

– Мы сто лет знакомы. Постоянно пересекаемся. Сейчас даже не вспомню, когда и где познакомились.

– Как думаете, почему убийца позвонил именно вам и Пережогину?

– Могу понять почему Вальке, а вот почему мне – нет. Валя человек авторитетный. Всегда на передовой. У него много знакомых в полиции, поэтому материал получает с первых рук. Только вот с Решетовым он не ладит.

– Отчего?

Макрушин почесал затылок и скривился.