– А как вы его взяли?

– У той самой ведьмы. Он полосонул ее ножом по руке, та крик подняла. Соседи вызвали полицию. На допросе ей пришлось изложить суть конфликта. Ты бы видела с какой уверенностью она заверяла, что процедуру нужно повторить еще дважды, чтобы организм полностью переродился.

– То есть, если бы вы его не взяли, старик убил бы еще двух младенцев? – Кира передернула плечами. – По ходу с головой там у обоих проблемы.

– Я месяц не спал, места себе не находил. Потом написал прошение и меня перевели в родной Майкоп.

– Уедешь туда после стажировки?

– Планировал, но теперь передумал. Слишком много плохих воспоминаний.

– Расстался с девушкой?

– Нет.

– Развелся с женой?

– Ты же выставила запрет на личные темы, а это очень личное.

Кира фыркнула и потянула на себя массивную входную дверь.

На рецепции элитного дома Алан предъявил новенькое удостоверение и сказал о цели визита. Администратор набрала номер внутренней связи и оповестила жительницу о визитерах. Пока она говорила, Алан изучал план эвакуации здания.

– Шесть этажей, двенадцать почтовых ящиков. По две квартиры на этаже. Нам нужен пятый. В доме есть лестница, которая выходит во внутренний двор и парковку. Ты поднимайся на лифте, я обойду дом и подожду у лестницы.

– Зачем? – в недоумении Кира уставилась на напарника.

– У красивой женщины всегда кто-то остается на ночь, – философски подметил Алан и направился к двери.

Кира не понимала, зачем ему нужен любовник Морозовой, но спорить не стала, ведь шеф дал указание установить круг приближенных, почему не начать с тех, кто знал жрицу слишком близко.

Администратор протянула Митяевой разовый пропуск визитера и натянутым голосом объяснила:

– Лифт можно вызвать только по пропуску.

Кира поднялась на пятый этаж и позвонила в дверь. Через минуту послышались поспешные шаги. Дверь открыла женщина лет сорока в униформе горничной. Майор показала удостоверение и объяснила цель визита.

– Проходите, можете не разуваться.

Горничная пропустила Киру в квартиру, выглянула в холл, убедилась, что гостья одна и закрыла дверь на три замка. Попросила подождать в гостиной и скрылась за ближайшей дверью.

Митяева вошла в просторную и светлую комнату. Подметила функциональный современный дизайн без излишеств, где минимум личных вещей, и написала напарнику о том, что зашла в квартиру. Ответа не последовало, тогда она подошла к окну, выходящему во внутренний двор и отодвинула штору. Алана нигде не было.

Послышались шаги и шелест ткани, Кира включила диктофон на телефоне, обернулась и обомлела. Перед ней стояла привлекательная блондинка лет тридцати, совершенно не похожая на жрицу, которую она видела на фотографиях и видео.

– Мне нужна Алла Александровна Морозова.

– Это я. Чем обязана, да еще в такую рань?

Голос тот же, что на видео, но разница во внешности была такой разительной, что Кира никак не могла сосредоточиться и начать допрос.

– Я на счет Романа Умрихина…

– Конечно, вы по его проклятую душу! Больше ни по какому вопросу полиция меня не беспокоит. Суд вынес приговор. Люци в тюрьме. Что вам еще нужно?

– Открылись новые обстоятельства.

– Какие еще обстоятельства?! – повысила голос Морозова, плюхнулась на диван, скрестила ноги и сложила руки на груди.

В гостиную вошла горничная, расставила на кофейном столике косметические бутылочки и ватные тампоны. Хозяйка принялась протирать лицо, шею и декольте, попутно отчитывая горничную.

Кира решила не встревать, внимательно изучала жрицу и пыталась вычленить все изменения, которые произошли с ее лицом. Морозова избавилась от горбинки на носу, родинки у виска и шрама над верхней губой. Лицо стало более овальное. Единственным диссонансом в ее новом нежном облике был грубый голос и властный, требовательный, надменный тон.

Когда горничная унесла косметические бутылочки, Морозова подняла на майора глаза и с вызовом спросила:

– Так что на этот раз вы пытаетесь мне пришить?

– У нас есть вопросы о вашей совместной деятельности с Романом Умрихиным.

– Вы из какого ведомства?

Кира еще раз представилась и озвучила подразделение.

– Странно. Как религиозная организация соотносится с серийными убийствами? Ах, ну да. По-вашему, мы приносим жертвы сатане в виде людишек.

– А это не так?

– Конечно, нет.

– Умрихин сознался в убийстве.

– Он сознался в том, что помог совершеннолетнему мужчине перейти из одного состояния в другое. Мы предоставили следствию видеозапись, где он умолял Люци это сделать. Если Смелов хотел служить сатане, кто мы такие, чтобы ему мешать? – она ухмыльнулась и оголила белоснежные зубы. – Мы как раз те, кто помогает с ним воссоединиться.

– По закону это убийство. Вы это знаете, но меня интересует другое…

Не успела Кира договорить, как раздался настойчивый звонок в дверь. Морозова вскочила, но не сошла с места, дождалась, когда прислуга откроет дверь. Услышала знакомый голос и только тогда вышла в холл. Кира последовала за ней.

– Вы за это ответите! – послышался возмущенный мужской голос. – Немедленно отпустите! Это произвол!

В квартиру вошел Алан, волоча за собой эксперта-теолога – полноватого шатена лет тридцати. Беспорядочно размахивая руками и еле волоча ноги, Шинкарев громко пыхтел и выкрикивал проклятья. Запотевшие очки съехали на середину лица.

Кира поняла, что эксперт решил покинуть здание по лестнице, чтобы не сталкиваться с непрошенными гостями, и порадовалась смекалке напарника.

– Угомонись, – грозно прорычал Алан и встряхнул испуганного Шинкарева.

– Лилит, позвони в полицию! Этот детина вывихнул мне руку!

– Не визжи, дурень пришибленный! Опять соседи будут звонить отцу! – истерично заверещала Морозова. – Это и есть полиция!

Москва. Отдел профайлинга

На проходной Лимонов увидел бледного Решетова и Клима Веденского —бывшего коллегу, которого давно считал пенсионером – скривился в улыбке и пошел ему навстречу.

– Категорически приветствую! Важные люди на блюде. Ты же на пенсию собирался, на отходную меня приглашал.

– Андрон, чертяга! Мне как сказали о твоем новом назначении, я подумал Ткаченко слопает тебя при первом же косяке.

– У меня кость широкая – подавится.

Бывшие коллеги обнялись и похлопали друг друга по спине.

– Какими судьбами? – спросил Лимонов друга и обдал недовольным взглядом Решетова. Ему было невдомек, как эти двое связаны между собой.

– Давай пройдем к тебе в кабинет, там объясню.

В кабинет Решетов не пошел – обосновался на диване в холле, видимо, об этом была договоренность – и Лимонов мысленно начал прикидывать, с какой стороны может быть подвох.

– Я вот по какому к тебе вопросу, – начал Веденский, расположившись за столом для переговоров. – Я у Решетовых семейный адвокат.

Лимонов нахмурился и откинулся на спинку кресла.

– Вот как…

– На пенсию я, как и планировал, ушел. Но с деньгами было туго, пришлось переквалифицироваться в адвокаты. Вспомнил, как говорится, молодость и полгода занимался зубрежкой.

– Какой у тебя профиль? Уголовка или экономика?

– Живу в Обнинске, где, как ты помнишь, у меня родительский дом, возглавил адвокатскую контору, основной акцент – на семейную адвокатуру. Как говорится, что подвалит, то и разгребаем.

– Понятно, – Лимонов забарабанил пальцами по столу и поблагодарил себя за то, что не успел пригласить бывшего коллегу на обед, где планировал вспомнить былые времена. – А к нам каким боком прилетело?

– Мне его папаша дал понять, что вы его сынка хотите за жабры взять, и попросил, так сказать, поприсутствовать.

– Этого? – Лимонов ткнул пальцем в сторону скучающего Решетова. – Я тебя умоляю. Кому он нужен? Мне убийство надо раскрыть. Пусть под ногами не путается, а то ходил в лесу важный, как гусь на балу. Голову привезли?