Отряды стражи получили приказ готовиться к штурму и захвату преступников. Всё управление было поднято по тревоге. Стражи уже давно отработанными движениями застегивали карабины сделанного переполошцами защитного обмундирования.

Во дворе управления слышались выкрики команд построиться, проверки личного состава и распоряжений грузиться в мобили. Отряды разъезжались и по неблагополучным районам, и по вполне респектабельным. Стражи перетрясали и кабаки с игорными домами, с весьма сомнительной репутацией, и клубы, где собирались сливки столичного общества. Те места, куда вход простым смертным был заказан. Членство в таких клубах стоило денег и немалых.

Где-то нашли что-то противозаконное, но не то, что искали. В нескольких местах стражи столкнулись с вооружённым сопротивлением людей в масках. Но артефактные револьверы были знакомы стражам ещё по катакомбам. И то, как противодействовать такому оружию, уже было отработанным действием.

Но самым богатым уловом могли похвастаться стражи, отправленные буквально в святая святых уверенных в своём превосходстве по праву рождения двуликих, элитарный закрытый клуб " Крыло и коготь". Ворвавшиеся в комнату, находящуюся глубоко в подвалах здания, стражи попали на заседание "верховных" масочников.

Отряд, проводивший задержание возглавляли те, кого сам квестор с гордостью называл занозами. Один из верховных масок рванулся в сторону глухой стены, на первый взгляд, но неожиданно осел на пол.

— Господа, вы действительно думаете, что можете сбежать от хоть и бывшего, но всё-таки главы службы безопасности? — вышел из тени Флип Ора, заменявший в отряде старой гвардии своего старшего сына.

— Так они же самые умные и всё такое. — Усмехнулся Вален Коган, вырубая масочника пытавшегося, что-то сделать со своей маской.

— Без комментариев. — Сказал Влад Басар — старший, ломая руку масочнику, пытавшемуся незаметно достать оружие.

— А вот у меня комментарии будут. Много комментариев, господин Дерк. — Ухмылялся Гадëныш Паак, стоя напротив мужчины в маске с хорошо узнаваемой тростью в руке. — Что же вы маску нацепили, а фамильную печатку и трость оставить дома забыли?

Возможности ответить масочникам не дали. Их руки и ноги сковали наручниками, соединёнными между собой короткой цепью. Закованный в такой комплект масочник даже разогнуться полностью не мог и передвигался мелкими, семенящими шажками. Во избежание возможных неприятностей, на шею задержанным цепляли специальные воротники — тарелки. Широкий и толстый бублик с торчащей посередине головой в маске напоминал какую-то злобную ромашку.

Масочники, вынужденные тащить тяжелый воротник, мешающий дотянуться и без того скованными руками до масок, шли сгорбившись и уже не пытались вырываться.

— Ромашки спрятались, поникли лютики,

Когда отряд вошёл толпой.

Теперь везëм их в Управление,

Дурных, с поникшей головой. — Напевал страж, открывая двери мобиля для погрузки "цветочков".

В самом управлении, задержанных главарей даже провели без очереди к Олдеру Ридлу, который по его словам уже руку набил вскрывать консервные банки, не повреждая содержимого. Когда главарей, уже без масок, вели обратно в управление, стражи специально шли медленно, чтобы все задержанные видели, под чьим руководством боролись с двуликими.

Квестор опасался, что задержанные будут пытаться молчать или отпираться, но пребывающие в шоке от того, что их всё-таки поймали, они хоть и немного заторможено, но отвечали. Впрочем, такое их состояние вполне объяснялось и воздействием стражей-дознавателей.

Оказалось, что клуб масочников возник более двадцати лет назад, когда один из его членов выкупил у чёрных копателей набор масок из одного из мёртвых городов. Один из вынужденных работать на него артефакторов, смог разобраться, как можно эти маски безопасно снимать и снова надевать.

И тогда, давно сложившаяся компания, возмущавшаяся тем, что происходит какое-то приравнивание низкородных, то есть обычных людей или тех, кто по каким-то причинам остался без дара или ипостаси, к ним, истинным двуликим, начала перерастать в нечто более мерзкое и гнусное. Речи о недопустимости подобного достаточно быстро сменились совсем другими разговорами.

— Посмотрите, квестор, вы серьёзно считаете, что все двуликие одинаково достойны этого великого дара? — увлекшись, Дерк даже на допросе начал толкать речи о собственном превосходстве. — Вот вся эта грязная шушера? Шлюхи, воры, попрошайки, убийцы? Вот они достойны того, чтобы быть двуликими? Вы каждый день видите все эти отбросы. И как? Нравится ощущать себя частью вот такого общества? Что вот такие ничтожества ставят себя на одну ступень с нами, достойными двуликими? Все те, кто получил ипостась случайно, как эта Вивьен и ей подобные. Или вот объясните мне, как мы: тигры, медведи, волки и даже лисы, можем считать себя равными с другими двуликими? Вы где-нибудь видели, чтобы тигр ел вместе с крысой? Тогда почему нас загоняют в противные самому нашему существованию рамки?

Квестору даже особенно поддерживать беседу не было нужды, только искренне удивляться тому, как далеко могут завести разговоры о собственной исключительности.

Разговоры во время встреч в клубе переросли в поддержку друг другу и в жизни за стенами клуба. Желание доказать самому себе собственную правоту, требовало подтверждения. Сначала выкупленные блошки и подпольные бои, когда вот такие, как Дерк, решали, забьют ли проигравшего бойца на смерть или дадут шанс выжить. Потом были девушки на заказ, первое убийство "недостойного" двуликого… Дальше, больше.

В какой именно момент и кому первому в голову пришла мысль о том, что ведь приказывать и заставлять делать так, как выгодно членам клуба можно не только тех, кто беднее или слабее? Никто уже и не помнил. Теперь у них был другой девиз. Любой, кто не в клубе, членам клуба не ровня! А неугодных или мешающих можно и убрать.

И для этой грязной работы людишки и прочие отбросы отлично подходили, по мнению Дерка и компании. Да и, если вдруг, что-то всплывëт, то виноваты люди, решившие извести двуликих. Кто подумает на достойнейших членов общества? Тем более, относящихся к тем, против кого этот заговор и затевался?

Члены клуба получили всё. Влияние, рычаги давления на партнёров, методы для устрашения и возможность позволить себе всё, что взбредëт в голову из вообще осуществимого, и не нести за это ответственности. За время участия в клубе, его члены сильно пополнили собственные кошельки, увеличив свои состояния. Всё это только лишний раз подтверждало, насколько они были правы.

Пока не появился это проклятый факультет, с появлением которого начала разрушаться такая замечательная система. Вот зачем эти мелкие вырожденцы полезли в катакомбы? Чего им не сиделось в своей норе? Их участь прислуживать более сильным, а не бороться за место в обществе…

— Всё с вами понятно. Боюсь, это даже не лечится. — Еле сдерживая чувство гадливости от допроса, квестор покинул допросную.

Проходя мимо соседней камеры, он остановился. Здесь был прекрасно слышен разговор, что происходил за стеной, из-за вмурованных в кладку кувшинов. Эту камеру часто использовали, когда нужно было, чтобы один из подозреваемых слышал речи другого, или для скрытной записи допроса. Сейчас здесь, скрючившись на полу, скулил бывший секретарь и помощник квестора. Для парня было тяжёлым открытием узнать, что он был лишь марионеткой в руках у одного из тех, кого он искренне презирал и против кого боролся.

Квестор только вышел из подвалов управления, где размещались камеры, когда столкнулся со спешащем к нему стражем из отряда, отправленного на помощь переполошцам.

— Квестор! Стажеров у пика Берка-Вилла нет! — выпалил он, едва увидев Тодеуса.

— Что? Как? — вскрикнула пришедшая с корзиной угощений для квестора Диана.

Квестор едва успел подхватить оседавшую в обмороке от волнения и страха за дочь женщину.

Квестор подхватил Диану на руки, и, усевшись на ближайшую скамью, устроил её у себя на коленях. Тодеус не опасался сплетен, что могли бы пойти о нём и Диане. На территории управления, не смотря на предательство секретаря, он до сих пор считал всех "своими". А при "своих" помогать нравившейся женщине можно и без опасения различных кривотолков.