Виола узнала девушек.
Это была Имельда, дочь маркиза Треоса, считавшаяся одной из местных красавиц. Темноволосая, с большими карими глазами и точеной фигурой, она всегда держалась так, что привлекала к себе внимание.
Черты лица Имельды были резковатыми, на взгляд Виолы. Губы тонкие, нос с заметной горбиной, как и у маркиза Треоса. Но яркие наряды, звонкий голос и уверенность в собственной неотразимости привлекали к ней всеобщее внимание.
Сегодня Имельда была в шелковом голубом платье со вставкой из более плотного дорогого синего материала с серебристыми полосками на груди и рукавах.
Ее сопровождала рыжеватая широкобедрая девушка. На девице было платье попроще персикового цвета с вышедшими из моды года два назад воланами, еще более подчеркивающее недостатки коренастой фигуры. Кажется, это была кузина Имельды Треос.
Маркиз Бертран Треос имел в Шимаруте дом, в котором его семья жила почти круглый год на широкую ногу.
Виола однажды слышала от отца, что с маркизом была связана какая-то темная денежная история в Алтуэзии, но подробностей не знала. Семья Треосов нередко устраивала балы и принимала гостей, таких же дворян, живя в своем довольно замкнутом круге.
От Виолы не укрылось, как внимательно обе посетительницы посмотрели на нее, обмахиваясь ажурными веерами.
— Что вам угодно? — вежливо спросил Андреас, обращаясь к девицам.
— Я хочу купить себе серьги к синему платью, — надменно сказала Имельда. — Но не из тех, что у вас на витрине, а что-нибудь изысканное, самое лучшее.
Виола знала, что на витрине расположены очень красивые изделия, но самые дорогие вещи отец держит в железных сундуках в смежной запертой комнате.
— Извольте подождать, госпожа, — поклонился Андреас и, глянув на Майса, скрылся в соседней комнате.
Девицы сразу же уставились на Виолу так пристально, будто у нее на платье пятно или разошлась шнуровка на лифе.
Виола почувствовала себя очень неловко, но в этот момент появился Андреас с несколькими маленькими коробочками.
— Вот, госпожа, извольте посмотреть, — он показал красивые золотые серьги с квадратными сапфирами. Обрамленными мелкими алмазами, серьги выглядели чудесно.
— Прекрасная работа, тонкая огранка, таких ни у кого нет, примерьте, госпожа, — и подмастерье протянул Имельде коробочку с серьгами.
Та, поджав губы, подошла к зеркалу и примерила сережки. Заигравшие под лучами солнца, сапфиры вспыхивая маленькими синими искорками, смотрелись прекрасно.
— Слишком простовато для дочери маркиза, — надменно произнесла Имельда, крутясь перед зеркалом во все стороны.
И обратилась к своей кузине:
— Как думаешь, Кларина?
— Да-да, конечно. Тебе надо более изысканную вещь, — послушно закивала головой ее спутница.
Голос у Кларины оказался писклявым.
— Тогда посмотрите на эти, с изумрудами, — подмастерье осторожно открыл следующую коробочку.
Но Имельда Триос оказалась придирчивой покупательницей, в каждом варианте ее что-то не устраивало, хотя все предлагавшееся серьги, по мнению Виолы, были изумительными.
— Нет, мне ничто из этого не подходит, — с раздражением Имельда протянула Андреасу очередные серьги.
Тот осторожно сложил их в обитую черным бархатом коробочку.
— Хотя, впрочем, первые, с сапфирами, я бы взяла. Сколько они стоят?
— Сто двадцать золотых, госпожа.
— Пришлите их на имя маркиза Треоса. Я могу написать вам расписку.
— Госпожа, мы продаем эксклюзивный товар только за наличные, — вежливо сказал Андреас.
— Таково указание мастера Бернта, — словно извиняясь, добавил он. — Можете заехать к нам с господином маркизом позднее.
Таковы были непреложные правила ведения бизнеса, иначе жены, дочери и любовницы богатых людей просто разорили бы ювелиров, забирая изделия, которые понравились, и оставляя взамен расписки или обещания оплатить покупку потом.
— Пойдем, Кларина, — дернула плечиком Имельда.
— Конечно, пойдем, — закивала головой ее кузина.
Имельда Треос, развернувшись, грациозно направилась на выход,
Она широко распахнула дверь, и донеслись слова, сказанные Имельдой на пороге.
— Ноги моей больше не будет в этой лавке! Нет, Кларина, ты только слышала, что сказал этот урод? Что не поверит расписке дочери маркиза Треоса!
— А она обычная дочь лавочника, — раздался в ответ тоненький голосок Кларины.
Дверь захлопнулась, колокольчик жалобно тренькнул.
— Глупые курицы! — изрек Майс, до этого стоявший неподвижно, как изваяние.
Лицо Андреаса пошло красными пятнами, став еще более некрасивым.
Виоле стало искренне жаль парня.
— Не обращай внимания, Андреас! Все эти серьги просто чудесные, и у вас очень скоро их раскупят.
— Спасибо, госпожа Виола, — тихо произнес подмастерье.
— Наверно, Михаэль сумел бы им продать что-нибудь, — добавил он.
— Эта индюшка просто не уверена, что папаша разрешит ей купить такую дорогую штучку, — вмешался Майс, обычно немногословный.
Видимо, слова Имельды Треос тоже задели его.
— А эти серьги с сапфиром, на одну огранку камней у меня ушел целый месяц, — Андреас, не унимаясь, покачал головой.
Виола знала, что огранка драгоценного камня очень сложное и кропотливое дело. Одно неверное движение, и на грани может появиться скол или трещина, которые существенно снижают ценность, а то и просто портят его.
— И вот что странно, госпожа Виола. Эти родственницы маркиза в последнее время почти каждый день заходят к нам в лавку, посмотрят, покрутятся минутку и уйдут. И только сегодня решили что-то примерить, — Андреас снова покраснел.
В этот момент она поняла, что девицы зашли в лавку посмотреть не на серьги, а именно на нее.
И еще одна мысль пронзила Виолу.
Подмастерье Андреас давно и безнадежно влюблен в нее.
— Папа, я видела сегодня очень красивые серьги в лавке одного ювелира, не помню точно, кажется, его фамилия Бернт, — Имельда выбрала, по ее мнению, самый удачный момент для разговора с отцом.
Семейный обед закончился, и маркиз Треос, выпив традиционный бокал крепкого красного вина, удалился в свой кабинет.
Имельда просительно улыбнулась. Она знала, что обычно отец потакает единственной дочери.
Но маркиз нахмурился.
— Имельда, вы с матерью стали очень расточительны. Мои дела идут сейчас не так хорошо, как бы мне того хотелось. Надеюсь, ты не забыла, что я совсем недавно выдал тебе немалую сумму на карманные расходы на полгода вперед. Ты вполне можешь купить себе несколько пар сережек из этих денег. Тем более, у тебя уже немало украшений.
— Папа, но это особенные серьги. Квадратные сапфиры с алмазами…
— Имельда, поговори с матерью, возможно, она добавит тебе немного, а сейчас мне некогда, — отец демонстративно разложил на столе лист бумаги и обмакнул перо в чернильницу.
— И кстати, вы с матерью опять устраиваете завтра прием, не предупредив меня. Мне порядком надоело кормить толпу дармоедов, — маркиз все же отложил перо в сторону и поднялся из-за дубового стола, украшенного красивой резьбой.
— Завтра придет не толпа, папа, а приглашено всего человек тридцать. Легкий ужин, музицирование…Приглашены баронесса Тейер с семьей, господин Лейнар Эрдорт, вдова Рамиш… — начала перечислять Имельда
— Ну, Эрдорта, положим, завтра точно не будет, — перебил ее отец.
— Почему?
— Насколько мне известно, завтра у него состоится помолвка с дочерью того самого ювелира, серьги которого тебе так понравились.
— Значит, это не слухи? — спросила Имельда.
— Конечно, нет. Жаль, перспективный молодой человек, с приятной наружностью, к тому же сын графа, и решил жениться на дочери ювелира. Не думаю, что граф Эрдорт придет в восторг от такого выбора сына, пусть и младшего…
Хотя этот Бернт — глава гильдии ювелиров Шимарута, думаю, он дает за дочерью большое приданое, а золото перевешивает многие недостатки у любой невесты, — продолжал рассуждать маркиз Треос.
Имельда, поклонившись, вышла из кабинета отца. Маркиз даже не заметил, что глаза дочери полны слез…
