Он замолк на полуслове, на зная как закончить свою мысль тактично.

— И что узнал?

— На самом деле не так мало — в ордене есть древние книги, тексты которых не разглашаются населению.

Так что новой информации хватало.

— А ты их как смог прочесть?

— Отец помог. Он не против того, чтобы я учился.

Курт сказал это ровно, без привычной гримасы ненависти и отвращения к своему родителю.

Но я ведь видела, что ему это показное спокойствие дается тяжело.

— Ты молодец, — поддержала я его. — Даже я о колдуне почти ничего не узнала за все это время.

Я старательно уводила тему от Камня Душ.

Отдавать его ордену я не собиралась, поэтому и говорить о своей находке не стоило.

И лучше бы Курт не пытался помочь мне с его поисками. Даже из самых благих побуждений.

— Знаешь, он ведь вообще не из нашего мира.

— Что?!

Я даже не сразу поняла, что он говорит о колдуне. А когда поняла, застыла, не понимая, как относиться к этой информации.

— Ну да. Наши светочи экспериментировали с магией призыва и случайно призвали его. Возможно, в его измерении такой уровень сил нормальное явление, но у нас он стал почти богом. Собственно, справиться с ним смогли только общей толпой и тщательно проработанным планом, который включал лазутчика в его ближайшем окружении.

— И почему я не удивлена, — закатила я глаза, оценивая моральный облик наших магов.

Курт мог называть это как угодно. Но я прекрасно знала, что «лазутчик в ближайшем окружении» означает предательство того, кому доверяешь. Хотя его вариант звучал красивее, не поспоришь.

— Вообще-то жалеть его тоже не стоит. Он хотел собрать армию нечисти, и дать своим Теням запредельные силы.

— Да куда уж больше. И так хватает сил у его Теней.

Вспомнив библиотеку, я поежилась и попыталась отогнать эти мысли. Думать о таком ночью точно не стоило. А то еще присниться.

— Не скажи. Тени — это темные твари из другого изменения. Наверное, того же, откуда сам колдун. Но это не точно. Здесь у нас они измельчали и без команд Леонхарда и его подпитки могли оказаться безобидными, а то и вовсе раствориться в пространстве. А если представить, что он их будет еще сильнее напитывать своей магией, то становится по-настоящему жутко.

— Что ты сказал?

Я еще до конца не осознала, что так привлекло мое внимание, но по позвоночнику уже пробежал холодок.

— Что Тени могут стать сильнее? Да, знаю, звучит нереалистично, но с другой стороны, мы слишком мало о них знаем. А эта теория на самом деле имеет смысл.

— Нет. Как ты назвал колдуна?

— А, ты об этом. Вычитал в древних рукописях. Его раньше так звали, представляешь. Леонхард. Потом, когда он начал из-за границы леса Тени и кайрингов насылать, люди исковеркали его имя. То ли не хотели, чтобы у него осталось хоть что-то от обычного человека, то ли просто страшные истории любили рассказывать, кто знает. В итоге лев сменился на тень*, и первая часть имени навсегда видоизменилась.Сердце так сильно билось о грудную клетку, что я ощущала каждый удар.

Перед глазами всплывали все те моменты, на которые я упорно закрывала глаза.

Зато стало понятно, почему книги в библиотеке были мне недоступны, и даже те, до которых я добралась, содержали отредактированную версию без имени колдуна.

— Ты уверен?

Жалкая попытка убежать от реальности.

— В чем? — не понял Курт.

— В том, что колдуна действительно звали Леонхард.

— Когда-то звали. Да, уверен.

— Понятно. Спасибо Курт. Ты мне очень помог. Извини, мне пора бежать.

— Но Лиса…

— Прости, я правда не могу долго здесь находиться. Пять минут — предел для меня.

— Ты придешь завтра?

— Я не знаю.

На этот раз я не стала затягивать прощания и дожидаться очередного признания от Курта.

У меня и без этого были поводы чувствовать себя отвратительно.

Например, осознание того, какой дурой я была все это время.*Leo – имя образовано от древневерхненемецких слов, означающее «лев»*Schatten (шаттен) — тень на немецком языке

Если так подумать, то количество ночей в этом замке, в которые я идеально высыпалась, можно было пересчитать по пальцам. И в основном эти случаи совпадали с моментами, когда я теряла сознание от потери крови или жизненной энергии.

Признаться, этой ночью я бы не отказалась от такого же вынужденного беспамятства. Сон был необходим, чтобы осознать все, но упорно не шел.

Утром я встала с тяжелой головой и еще более тяжелым сердцем. Очень хотелось думать, что я ошибаюсь. Я даже отчасти убедила себя в этом.

В самом начале у меня закрадывались мысли о чем-то подобном, но потом я получила опровержение своей теории и успокоилась.

Так может, я была права и сейчас просто накручиваю себя?

Спускаясь на кухню, я твердо решила вести себя как обычно и несколько дней лучше приглядеться к Леону.

Глупо, конечно. Если за два с лишним месяца я не смогла вычислить сходства между этим юношей с вечным беспорядком в белоснежных волосах и колдуном в черном балахоне, то что мне дадут два дня?

Здесь нужна была выдержка, которой я не обладала.

Я успокаивала себя как могла. Но не смогла сохранить лицо. Не тогда, когда он появился так внезапно.

— На меня чай заваришь?

Знакомый голос Леона, появившегося на кухне, заставил вздрогнуть и выронить кружку.

Звон разлетевшегося на кусочки фарфора отдавал чем-то зловещим и для меня прозвучал как взрыв.

Что я бы сделала в таком случае еще вчера?

Выругалась себе под нос, недовольно взглянула на парня, и начала бы собирать осколки.

Что я сделала в итоге?

Я даже не обратила внимания на разбитую кружку. Обернувшись, я уставилась на Леона круглыми и полными опаски глазами, затаив дыхание.

Он понял сразу. Еще в тот момент, когда я разбила кружку. Знал, что я знала.

И самое ужасное, я видела, как по его лицу расползается понимание. Как мимика меняется. Как из веселого и добродушного парня, который порой любит глупо пошутить, но при необходимости всегда защитит, он превращается в совершенно другого, незнакомого человека.

Человека ли?

— Шайс! — выругался он. — А я надеялся, у меня еще есть время. Кто проговорился?

Дыхание перехватило и, кажется, ненадолго даже остановилось сердце. Снова захотелось упасть в спасительный обморок.

А хуже всего, что он ждал ответа.

— П-простите.

Это единственное что я смогла выдавить перед тем, как сделала то, что нужно было сделать сразу — опустила глаза в пол.

Знакомый и привычный жест. Я делала так всегда, когда мама хотела закатить скандал. Так было безопаснее. Меньше шанса нарваться на пощечину.

— Ну что ты, милая.

Тихий голос обволакивал, скользил по комнате, как змея.

— Мы же столько времени шли к тому, чтобы ты перестала меня бояться. Неужели все было зря?

Я не видела, но слышала, как он приближается. Хотелось расплакаться и убежать. Третий раз за день я подумала о заманчивой перспективе обморока. Увы, ничего из этого мне не светило.

Колдун — а теперь я была полностью уверена, что это он, — подошел ко мне почти вплотную. Достаточно было сделать полшага, чтобы уткнуться в его грудь.

Двумя пальцами он обхватил мой подбородок, вынуждая поднять голову и посмотреть в его глаза.

Такой знакомый жест. Только раньше пальцы, которые делали так же, были затянуты в черную перчатку.

Глаза больше не были голубыми. В них то и дело мелькали фиолетовые всполохи.

Почему их не было раньше?

— Как ты узнала?

Нужно было продумать заранее, что я буду говорить на этот случай. Составить правдоподобную историю.

А я только и делала, что жалела себя вместо того, чтобы заниматься по-настоящему важными вещами.

— Имя, — выдавила я из себя, понимая, что правдоподобно соврать не получится и лучше сказать часть правды. — Леонхард. Я догадалась.