В какой-то момент что-то темное мелькнуло в кустах. Я замерла, боясь даже дышать. Помимо всех ужасов, которые рассказывали про этот лес, были и самые обычные опасности вроде диких зверей. И то, что я до сих пор их не встретила, мало о чем говорит. Может они специально мою бдительность усыпляли, чтобы сейчас всем скопом накинутся?

Но из кустов так ничего и не вышло, а бояться со временем надоело. Я удобно устроилась на собственной сумке, привалившись спиной к воротам, и начала клевать носом. Даже задремала ненадолго. По крайней мере, мне явно снился сон, где за мной наблюдают колдовские глаза, вспыхивающие ярким фиолетовым светом. Было неуютно и хотелось убежать, но проснуться не получалось.

Пробуждение вышло резким и слегка болезненным. Я упала. А все потому, что ворота, на которые я облокачивалась, открылись. Сами по себе, как бы приглашая пойти дальше. Сделать этот шаг самостоятельно, без принуждения.

Снова вернулся страх и желание убежать назад. Как бы хотелось вернуться домой, обнять отца, рассказать ему обо всех своих горестях и поплакать на его коленях. От этих мыслей на глаза снова навернулись слезы.

— Соберись, — приказала я себе. — Пути назад все равно уже нет, так что не будь тряпкой.

С этими словами я вступила во владения страшного и ужасного Шаттенхарда.

***

Черный колдун стоял у парадного входа. Он выглядел точно так же, как в сказках, рассказанных нянечкой. Высокая — намного выше человеческого роста, — фигура была закутала в темный плащ, а капюшон скрывал лицо. Кажется, по подолу плаща были вышиты какие-то символы, но я не вглядывалась. Было как-то не до чтения — сил хватало только на то, чтобы не убежать с криком ужаса.

— Кто ты? Что тебе нужно?

Грохочущий, вибрирующий голос прокатился по лесу, спугнув птиц на верхушках деревьев.

— Мое имя Лисэль Керн. Я пришла, чтобы служить вам, В-владыка.

Было непривычно произносить собственную фамилию без приставки «фон». А еще страшнее обращаться к Шаттенхарду «Владыка». На этом слове голос сорвался, позорно дав петуха. Но, кажется, колдун не посчитал это достаточным оскорблением для того, чтобы уничтожить меня на месте.

— Чего ты желаешь?

— Снять проклятие с себя и своей семьи.

Сердце забилось быстрее, хотя казалось, дальше уже некуда. Вот сейчас он скажет, что это невозможно. Посмеется надо мной, обманет. Просто убьет, не дожидаясь, когда за него это сделает проклятье.

— Что ты дашь взамен?

— Свою жизнь я посвящу служению вам, Владыка.

Второй раз это слово далось легче. Это немного обнадеживало. Возможно, когда-нибудь я даже посмотреть на него смогу. Хотя лучше бы этого не делать, конечно.

— Я принимаю твою жизнь, Лисэль Керн.

От всего диалога веяло дешевым театром, но таковы законы магии. Контракт с колдуном может заключить только тот, кто действительно этого хочет. И вербальные формулы при его составлении являются частью заклинания. Я знаю, я читала об этом в одной из книг Курта.

При мысли о нем сердце в очередной раз сжалось. Почти так же, как и при мысли о моем маленьком Вилли. Моем лучике солнца. Ради брата я готова была не только продать свою никчемную жизнь. Я бы сделала все, что угодно.

Шаттенхард не ждал, пока я закончу тосковать по прошлой жизни. Он колдовал. В глазах начало рябить, как будто вокруг кружился рой светлячков. А потом эти светлячки начали собираться в буквы. Это магия создавала мой контракт. И подписывать его нужно было кровью.

Как только свиток полностью проявился в этом мироздании, я достала нож из сумки и быстро, чтобы не было возможности передумать, ткнула лезвием палец. Зашипела, но все же подавила желание сунуть палец в рот.

Пергамент быстро впитывал алые капли, а я старалась не размазать трясущимися руками кровь по всему холсту. Буквы контракта постепенно пропитывались моей кровью, меняя свой окрас с желтого на красный. Со временем мне начало казаться, что это и есть план колдуна — убить меня таким образом. Выпить жизнь сразу же через контракт.

Голова начала кружиться, но убрать руку уже не получалось. Я попыталась поднять взгляд на Шаттенхарда, взглянуть, наконец, на его лицо, но увидела только тьму и два зловеще-фиолетовых глаза, прежде чем потерять сознание.

***

Очнулась я на каменном полу. Все тело болело, как будто меня знатно побили накануне. Учитывая, что я упала в обморок, и ловить меня, как делали рыцари в дамских романах, никто не собирался, мое состояние было легко объяснимо. Скорее удивление вызывал тот факт, что я еще жива.

С кряхтением поднявшись, я огляделась, и почти сразу же увидела Шаттенхарда. Стрельчатые окна на фоне подсказывали, что мы уже в его замке.

— Рассказывай.

Приказ прозвучал настолько властно и так пугающе, что ослушаться я не посмела.

— Что вы хотите знать, Владыка?

В горле пересохло и голос скрипел, как плохо смазанная телега, но заикнуться о том, что мне нужно выпить воды, было бы чистейшим самоубийством.

— Как на тебя наложили проклятие?

— Не на меня. На отца. Это посмертное проклятие, которое пало на его семью. Меня, мою мать… моего брата. Отец был военным и погиб в стычке на границе. Через несколько дней сказали, что маг из его отряда наложил на него проклятие перед своей смертью.

Пару секунд колдун стоял неподвижно, как будто рассматривал меня, хотя нельзя было сказать точно, учитывая, что лица по-прежнему не было видно. Но ощущение, словно я голая, а меня препарируют, было.

А затем он рассмеялся. Громко и очень зловеще.

— Дальше, — приказал он.

— Посмертное проклятие нельзя снять доступными… доступными нам средствами. Здесь моя последняя надежда.

Это была чистая правда. Если бы была хоть какая-то возможность, Курт бы справился. Не отправил бы меня сюда. Но случилось так, как случилось.

— Это все?

Лица колдуна по-прежнему не было видно, но интонация была настолько осязаемой, что я мгновенно представила ироничное выражение лица с изогнутой бровью. Он не верил мне. Видел меня насквозь. Есть ли вообще смысл хоть что-то скрывать от него?

— Нет. Моего отца обвинили в измене. Моя семья потеряла все. Мне больше нет места в том мире.

Минута тишины, в которой было слышно лишь биение моего сердца.

— Хорошо. Я принимаю твою службу и освобожу тебя и твою семью от проклятия, как и было обещано. Завтра. А сейчас уйди.

— Да, Владыка, — склонилась я в глубоком поклоне, а потом поняла, что уйти отсюда я могу разве что в загробный мир. Ну или на улицу, что примерно одно и то же. — Прикажете уйти в лес?

Послышался тяжелый вздох. Это было первое проявление настоящих эмоций со стороны колдуна. Жаль, что они явно были не особо лестными для меня.

— Выбери любую комнату в левом крыле.

Глубоко поклонившись, так, что заломило поясницу, я попятилась к выходу, стараясь все также не смотреть прямо на Шаттенхарда, но и не выпускать его из вида. И только когда мне удалось скрыться за ближайшей стеной, я смогла выдохнуть и начать соображать. Теперь предстояло выяснить, где именно находится левое крыло и откуда именно оно должно быть левым.

***

В итоге выбора у меня было не так чтобы много. Большинство дверей просто не открывались, и пришлось идти туда, куда можно было. Я все же вышла в то самое левое крыло. Оно мало чем отличалось от остального замка. Тот же черный камень, узкие стрельчатые окна, которые чередуются с чем-то вроде бойниц. Хотя непонятно, от кого здесь обороняться?

На первом этаже было расположено несколько помещений, предназначение которых я не смогла определить. А вот на втором были спальни. В некоторые двери были закрыты, в другие открывались почти сами по себе, как будто приглашая зайти.

Впрочем, и выглядели комнаты отнюдь не пустующими. Полы блестели чистотой, а кровати были застелены свежим постельным бельем. То ли у колдуна есть полный штат прислуги, то ли порядок здесь поддерживается магией.

На минуту представила, сколько должно быть магии в существе, чтобы ежедневно обеспечивать чистоту в этом огромном замке, и снова стало страшно. Вдруг резко расхотелось занимать одну из комфортабельных спален.