За трапезой мы немного поговорили, обсудили его и мою учёбу.

— Ты извини, экскурсию по Лондону пока не могу тебе устроить, но если что, могу дать водителя.

— Да без проблем, — ответила я.

— Ты просто золото, — произнёс Марк и дополнил, чем опять испортил мне настроение: — Всё-таки замечательная будет у меня жена.

— Пожалуйста, давай пока не будем об этом говорить, — попросила я. — В наших отношениях ничего ещё непонятно.

— А что тут понимать? Нас решили поженить наши отцы. И чтобы сохранить с ними хорошие отношения, в особенности не лишиться наследства, мы должны их во всём слушаться. Лично я не хочу наследство терять, да и ты, думаю, тоже. Так что давай уважим наших папаш. А если не получится, разведёмся и делу край.

— Думаешь, нам позволят развестись?

— В первое время нет. Но они же не вечные в конце концов, когда-нибудь мы станем самостоятельными и сами будем принимать решения в своей судьбе.

Меня поразил такой жизненный настрой, мол, пусть родители сейчас нами управляют, мы потерпим, а потом, когда их не станет, будем делать, что хотим.

— То есть, грубо говоря, предлагаешь жить по их указке до самой их смерти? А если они нас переживут?

— Не-е-е-е, это вряд ли. Они уже в преклонных годах, плюс и твой и мой папаша в девяностых хорошо здоровье подорвали в местах не столь отдалённых. Лично у моего очень много болячек, так что ему точно недолго осталось. Хоть он и старается вовсю теперь правильный образ жизни вести, но уже как-то поздновато. Надо с молодости здоровье беречь, а не в старости спохватываться, когда уже беречь-то нечего.

Слушая Марка я сразу подумала о своём отце, который и правда в последнее время помешан на правильном питании. Сколько раз мне замечания делал, что вредную пищу ем и растворимый кофе пью. Наверное тоже надеется жизнь себе продлить.

— Ну и что? Это их дело, когда правильную жизнь начинать.

— Согласен. Но ведь они и за нас нашу жизнь хотят прожить. Я тоже сначала пытался спорить с отцом, а потом плюнул. Короче понял, что самая лучшая тактика — это во всём с ним соглашаться. Думаю, ты тоже это со своим отцом поняла, иначе бы не приехала сюда.

Я со стуком положила вилку с ножом на стол и отвела взгляд в сторону. Меня очень задели слова Марка, потому что он прав! Хоть мне и тяжело в этом признаваться даже самой себе, но это так — я устала во всём спорить с отцом, поэтому безропотно начала ему подчиняться. Как я докатилась до такой жизни? Поймала себя на мысли, что уже скучаю по маме и отчиму. Хоть у нас были скромные условия для жизни, но всего хватало и главное, не надо было никому в рот заглядывать и со всем соглашаться.

— Как-то противно от этого всего, — честно призналась я, вернув внимание к “жениху”.

— Противно? Что именно тебе противно? Жить шикарной жизнью? Или, может, я противен?

— Да нет же! Ты не причём. Я вообще о ситуации, в которой мы оказались.

Марк, откинувшись на высокую резную спинку стула и уперевшись ладонями о край стола, произнёс:

— А я лично доволен своей жизнью и ситуацией. Ты мне нравишься, так что я не против жениться. Почему вот только ты противишься? Что тебя не устраивает?

— Я уже сказала. Давай не будем обсуждать одно и то же, — с трудом сдерживая недовольный тон, ответила ему.

Так как мы оба насытились, я поднялась из-за и начала собирать грязную посуду.

— Оставь, Лаура уберёт.

— У меня тоже руки есть. И я, между прочим, много лет без прислуги жила. Это не так уж и сложно — убрать за собой.

Марк фыркнул и с ехидной улыбкой произнёс:

— Ну если ты привыкла убираться, твоё дело, только отцам нашим не проговорись об этом, а то меня сожрут.

— Не волнуйся, не скажу, — произнесла я в ответ, неся грязную посуду на кухонную зону, которая, как и у меня, совмещена со столовой.

Там я быстро нашла помойное ведро, чтобы выбросить кости от рыбы и, заметив в нём что-то очень яркое и, кажется, кружевное, застыла на месте. Поставив тарелки на столешницу, я двумя пальцами взяла за уголочек ярко-алую ткань, что торчала в ведре, и выудила женские кружевные трусики.

Подняв их в вытянутой руке, вопросительно посмотрела на Марка. Он же, увидев это, переменился в лице и отвёл взгляд в сторону.

— Что это? — спросила я “будущего мужа”.

Он посмотрел на меня и, глупо улыбнувшись, ответил:

— Не знаю. Наверное Лауры.

Я ещё раз внимательно взглянула на сей предмет, сшитый только из прозрачного гипюра, мысленно прикинула примерный размер, что-то вроде сорок четвёртого, и попыталась представить дородную шестидесятилетнюю женщину в этом.

Нервно усмехнулась и проговорила:

— За дуру меня держишь? Лауре они даже на одну ногу не налезут!

— Ну-у-у-у-у, может малыми стали, вот и выкинула или это её дочери. У неё дочь, между прочим, есть. Да откуда мне знать? Давай у неё спросим. Лаура!

Мило улыбающаяся женщина в белом переднике снова появилась в гостиной. Марк что-то объяснил ей на её родном языке и она, обратив внимание на меня, и ещё шире улыбаясь, быстро кивая, ответила:

— Si', si'.

— Да, это её, — перевёл мне “жених”. — Дочь отдала ей сумку со старыми вещами, чтобы мать выбрала себе тряпки для уборки, а ненужное выкинула. Вот она и выкинула. Зачем ей гипюровые трусы? Для уборки они не годятся.

Пока Марк объяснял, Лаура по-прежнему улыбалась и почти беспрестанно кивала, как будто понимала, о чём он говорит. Я ещё раз посмотрела на предмет нашего спора: странно, вроде не выглядят старыми. Подробнее рассматривать не стала, чтобы понять чистые или нет — побрезговала. Также держа их от себя на максимальном расстоянии, выкинула обратно в мусорку. Чёрти что здесь происходит. Ну и ладно! Даже если Марк и был с какой-то девушкой, следы от пребывания которой попытался наспех скрыть, то имеет полное право. Я, вообще-то, тоже не лучше: вспомнив как проснулась вчера утром в постели с чужим мужчиной, снова испытала стыд. У меня даже уши “разгорелись” и лицу жарко стало.

— Надо забыть об этом, — тихо вымолвила я вслух, забыв, что не одна.

— Вот и правильно! Говорю же, ты золото! — по-своему воспринял Марк мои слова. — А теперь извини, мне надо к экзаменам готовиться.

— Мне тоже, — согласилась я с ним. — Пусть Лаура покажет мою комнату.

Он снова сказал прислуге на итальянском пару фраз и она опять приветливо закивала. Далее, показав мне жестом следовать за ней, отправилась из гостиной.

Комната мне понравилась — просторная, светлая, большая кровать, на которой легко могут поместиться пять человек. Мои вещи аккуратно были развешаны в гардеробной, а пара туфель с кроссовками стояла на специальных полочках. Ванная комната была таких размеров, словно это вторая спальня, только без кровати и комода, зато имелся камин и туалетный столик с большим зеркалом. Чистый кафельный пол ослепительно сверкал от яркого освещения, а приятный цветочный аромат исходящий от автоматического освежителя чуть вскружил голову. Мне тут же захотелось наполнить пенную ванну и расслабиться. Что я и сделала.

Различных масел и соли для ванны было хоть отбавляй, даже у меня столько нет, хотя уж в этом-то я себе не отказываю. М-да, Марк привык жить на широкую ногу, понятно, что ни за что не хочет этого всего лишаться. И, если честно признаться, я тоже не хочу. Мне также понравилось хорошо жить, не задумываясь о завтрашнем дне. Финансов отец даёт достаточно на все мои нужды, а раньше я даже не знала, что такое карманные деньги. Так что, как ни прискорбно мне снова это осознавать, но Марк прав. Нужно соглашаться с родителем, если хочешь и дальше шикарно жить.

Вдоволь нанежившись в ароматной ванне, я надела чистый белый махровый халат, который здесь имелся как в любой дорогой гостинице и, замотав себе волосы полотенцем, отправилась в спальню. Учёба сегодня вряд ли в голову пойдёт, надо отдохнуть после утомительного перелёта, а завтра со свежей головой тоже начну готовиться к экзаменам. Отец даже не позволил мне остаться, чтобы сдать их нормально — в аудитории, как все студенты. Значит придётся теперь учиться на расстоянии.