— Подождите! — прервала я их перепалку. — Кажется я знаю кому звонить.

Я убежала в свою комнату и, взяв телефон, набрала номер Глеба. Раз у него тут связи, то и здесь должен помочь.

“Подарок” ответил сонным голосом. Точно! Он же вчера свадьбу вёл, наверное лёг очень поздно, но сейчас не до этого. Я кратко объяснила ему ситуацию и спросила, знает ли его друг какого-нибудь не болтливого врача. Уверена, в любой богатой английской семье такой знакомый имеется.

Глеб расспросил подробнее, чем отравилась девушка, сколько приняла и сколько времени прошло. Я произнесла название препарата и примерное время приёма.

— Ё-моё, ещё и алкоголем запила! Скоро буду, а вы пока постарайтесь вызвать ей рвоту, если получится.

Только я хотела спросить:

“Как именно рвоту вызвать?”, — но он уже отбил вызов.

Только в смс спросил адрес, куда ехать. Я написала и опять отправилась в комнату к Полине.

Там я застала своего отца, тоже пришедшего на шум, и Лауру в длинном наспех застёгнутом халате не на те пуговицы, видно, что одевалась в попыхах, спеша сюда.

— Лаура точно знает что делать, сколько раз она мне желудок чистила после… — начала говорить недо-жених и осёкся, поймав на себе строгий взгляд отца.

— Вижу хорошо ты здесь свою жизнь прожигаешь, — упрекнул его родственник, а затем обратился ко мне: — Распустила ты его, Светлана.

Такое обвинение задело меня до глубины души. Ничего себе предъявы? С чего это он взял, что обязана с его взрослым дитяткой нянчиться?!

— Я распустила?! Вообще-то он не мой ребёнок, а Ваш!

— Света! — одёрнул меня отец.

— А что я не так сказала?! С каких это пор моей обязанностью стало всего за несколько дней воспитать из морального урода человека?!

— Сама ты уродка, — процедил сквозь зубы Марк.

Но меня было не остановить. Я решила высказать всё, что думаю про этого недоумка и обо всём его окружении. Папашам тоже досталось. Устала я всё в себе держать, накипело. И плевать мне уже на наследство! Моя душа дороже.

— Надо же, обиделся он! Посмотри, что с девушкой сделал, придурок! И что самое противное, тебе абсолютно всё равно, что с ней дальше будет, какие останутся последствия после этих таблеток. Тебе страшно лишь за свою шкуру. А если Поля не выживет? Отец-то понятно, тебя выгородит. Уверена, официальной версией сделают — якобы девушка от несчастной любви или по глупости сама наглоталась таблеток. И мы, естественно, вынуждены будем молчать. Но печально то, что тебя нисколько не будет мучить совесть по содеянному, потому что для тебя такие как Полина всего лишь мусор. Для тебя, как и для наших отцов, имеют значение только деньги!

— Прекрати! — заорал на меня мой отец и стукнул кулаком по комоду. — Что ты себе позволяешь?!

В этот момент послышались неприятные звуки очищения желудка: Лауре каким-то образом удалось вызвать у девушки рвоту, наклонив над тазиком.

Марк сквасил брезгливую физиономию и вышел из комнаты.

— Твоя дочь всё правильно говорит, — вдруг вступился за меня Эдуард Игнатьевич. — В погоне за деньгами мы давно потеряли человеческий облик. Только на пороге смерти я понял, что деньги на самом деле не имеют ценности. Самое ценное — это жизнь. А мы стольких людей с тобой её лишили, — с грустью добавил он.

— Тогда были тяжёлые времена, либо ты, либо тебя, — оправдался мой отец.

— В любые времена можно сохранить душу.

— Послушай, если тебя так тяготят грехи, вызови священника, покайся, но не надо мне втирать эту чепуху. Лично я ни о чём не сожалею. Прожил жизнь так, как мог. Да, брал от неё всё, а иначе зачем жить? Во все времена выживали только сильнейшие — это закон природы.

— Вот именно, природы, а мы, получается, ничем не лучше животных.

— Ой всё, хватит мне этой лабуды! — не выдержал мой отец и тоже вышел из комнаты.

И как раз вовремя, Лаура умудрилась немного напоить бедняжку и снова вызвала ей рвоту. Это помогло — Полина очнулась и принялась плакать, причитая, как ей плохо, что у неё всё болит.

— Это хорошо, что болит, значит живая, — ответил Эдуард Игнатьевич, горько улыбнувшись.

Пожилая итальянка уложила девушку обратно на кровать и обтерла ей лицо мокрым полотенцем. Затем по-матерински погладила её по голове и что-то ласково сказала на родном языке. Какой же золотой она человек! Очень жаль, что мне нельзя будет забрать её с собой.

На мой гаджет поступило сообщение от Глеба, что он подъехал, я тут же пошла его встречать.

К моему удивлению он приехал совершенно один, а я думала врача с собой привезёт. Или врач позже подъедет? Когда увидела, что “подарок” достал из багажника медицинский чемодан (я такие в иностранных фильмах видела), и вовсе обомлела. Так он что, сам будет помощь оказывать?

— Веди к пациентке, — вывел он меня из ступора.

Я привела его к Полине. К этому моменту Лаура успела убрать последствия промывания и, увидев в Глебе доктора, тут же проворно освободила тумбочку от кувшина с водой и стакана, чтобы он мог составить флаконы.

“Подарок” вынул из чемодана детали и собрал из них штатив. Далее он со знанием дела поместил на штатив четырехсот-граммовый флакон и заполнил капельную систему.

Эдуард Игнатьевич всё ещё находился здесь, усевшись в кресле, с интересом наблюдал за Глебом.

— Где я мог тебя раньше видеть? — спросил он его.

— Наверное в каком-нибудь фильме, — ответил “подарок”, накладывая жгут на руку пациентки.

— Точно! — обрадовался отец Марка. — А я-то голову ломаю! Думал, может в больнице где встречал? Я ведь много их прошёл за всю жизнь.

— В больнице тоже могли видеть, лет пять назад, — неожиданно произнёс Глеб и, опередив следующий вопрос, добавил: — По образованию я врач.

— Профиль какой? — продолжил интересоваться Эдуард Игнатьевич, как только немного отошёл от лёгкого шока.

— Онкология, — ещё больше ошарашил Глеб ответом.

Отец Марка переменился в лице.

— Такая хорошая и нужная профессия. Как же тебя в актёры-то занесло?!

— Воля случая. С главврачём взгляды не сошлись, он меня и уволил по «собственному желанию». Я, конечно, мог долго обивать пороги здравоохранения и прокуратуры, добиваясь справедливости, но, зная, что ничем хорошим это не обернётся, решил поменять сферу деятельности. Накануне у меня лечился один режисёр, он практически сразу предложил мне попробоваться на роль врача в его фильме. Я сначала отнекивался, а потом, после увольнения, пришёл на кастинг. Меня утвердили. На первых же съемках с бывшей женой познакомился, она стала моим агентом. В общем, так и понеслось.

— Ну и как? Какая профессия тебе больше нравится? — прищурившись, спросил отец Марка.

— И там и там есть свои плюсы и минусы. Интриги и склоки в больнице тоже имеются, но в актёрской среде их гораздо больше. За каждую новую роль приходится зубами хвататься и крепко держать, чтобы не отняли. Крики режисёра терпеть, капризы актёров первого плана, множество однотипных, надоевших дублей. В общем, актёром быть сложнее.

— Так в чём проблема? Вернись профессию!

— Думал об этом. Но сначала надо кредит за дом погасить.

— Давай помогу! — воодушевился Эдуард Игнатьевич и достал из внутреннего кармана жилета телефон. — Говори какой у тебя банк, телефон и скольно нужно для погашения кредита.

— Не нужно, я сам.

— Ещё как нужно! Считай это благодарностью за спасение Полины и дурня моего.

— Если я кому-то помогаю, то бескорыстно, — ответил Глеб и посмотрел на меня.

Почему-то я смутилась от его взгляда, что не мог не заметить проницательный Эдуард Игнатьевич. Пожилой мужчина смотрел где-то минуту то на него, то на меня, затем его осенило:

— Погоди-ка! Так это ты был в качестве “подарка” у Светланы! — Теперь пришла очередь смущаться Глебу. Он тут же начал делать вид, что проверяет капельницу и состояние пациентки. — М-да-а-а-а, дела-а-а-а, — протянул отец Марка, переведя внимание на меня. — Зачем же за моего оболтуса замуж выходишь, если в “подарок” свой влюбилась?