— Может тебе просто завидовали, — предположила я.
— Может и так, — улыбнулась Полина.
Я оставила девушку отдыхать, а сама, услышав шаги в коридоре, отправилась на разборки к Марку. Пусть объяснит мне про браслет, иначе всё расскажу его отцу.
Мне повезло, в коридоре был только мой недо-жених. Я подошла к нему и показала фото браслета в телефоне Глеба.
По его глазам было заметно, что он испугался, но тут же взял себя в руки и, криво ухмыльнувшись, заявил:
— Ну и зачем ты мне это показываешь? Твой актёришка-врач уже кому-то продать браслет успел.
— Хватит выкручиваться. Это ты его продал. На браслет мне абсолютно плевать, а вот то, что ты пытался Глеба подставить, статьёй попахивает.
— Какая ещё статья? Ему никто официальных обвинений не предъявлял, — усмехнулся Марк.
— Ты устроил сцену в гостинице, где при свидетелях обвинил его. Этого достаточно, чтобы подать на тебя в суд. Мне вот только одно непонятно, зачем тебе это было нужно?
Недо-жених оглянулся по сторонам, как будто боялся, что его кто-то услышит и, шагнув ко мне ближе, тихо произнёс:
— Какой-то левый мужик уводит у меня невесту. Разве это не достаточный повод для решительных действий?
— Что за бред?! У нас с тобой была договорённость, но ты сам всё испортил. Причём здесь Глеб?
Марк шагнул ещё ближе, что мы оказались друг к другу почти вплотную, и буквально прошипел мне в лицо:
— Он — реальная угроза нашего будущего благополучия. Так понятнее? Сначала он тебя хорошо обработал, теперь моему отцу мозги туманит. Не чувствуешь, чем пахнет? Скоро мы оба с тобой наследства лишимся. И всё благодаря твоей тупости! Это ж какой дурой надо быть, чтобы поверить актёру. Он-то как раз не дурак, прекрасно играет свою роль, впору аплодировать.
— Какую ещё роль? Что ты несёшь? Совсем крыша от алкоголя поехала?! — не выдержала я, так как Марк дышал на меня сейчас парами выпитого накануне вина.
— Дура, — опять процедил он сквозь зубы. — Ты нужна ему только из-за денег. Зачем напрягаться, бегать роли себе выбивать, когда достаточно богатую дурочку облапошить? А дурочка, к тому же, его ещё и с богатым умирающим стариком познакомила. Значешь, что они сейчас там обсуждают? — показал он в сторону спальни Эдуарда Игнатьевича. — Строительство больницы для бедных! Поздравляю, львиной доли наследства я уже лишился по твоей вине. И ты тоже скоро за бортом окажешься, когда он поймёт, что с тебя больше нечего взять.
— Перестань судить людей по себе и иди лучше проспись, — отошла я от него, устав дышать парами алкоголя. — Глядишь, голова лучше соображать начнёт и перестанешь бред нести.
Марк заметно погрустнел и почему-то смотрел на меня уже совершенно другими глазами, без ненависти, с сожалением.
— А ведь у нас могло всё получиться. Браслет я взял, чтобы с серьгами сравнить, хорошо ли подходят к ним, а то наугад размеры камней заказывал. Хотел подарить тебе ещё один подарок к свадьбе, а ты…
Не став дожидаться от меня ответа, Марк резко развернулся и ушёл, оставив меня одну в недоумении.
Что это сейчас было? Признание в любви? Да не-е-е-е-ет! Не может быть!
Тут же вспомнились слова Полины: «Просто он не знает как к хорошим девушкам подкатывать, вроде тебя, вот и терпит неудачу за неудачей.»
Так она, оказывается, права?! Вообще ничего не понимаю.
В обед все собрались в столовой, как и просил Эдуард Игнатьевич. Хоть Глеб и настаивал на том, что ему лучше лежать, но он всё же пришёл и уселся во главу стола.
Рядом сидел нотариус и вбивал какой-то текст в ноутбуке.
Охранники отца Марка тоже были здесь, только сидели в гостиной. на диване.
Лаура подавала нам горячие блюда и наливала напитки.
— Очень красиво выглядит, жаль аппетита нет, — с грустью улыбнулся Эдуард Игнатьевич, глядя на жаркое. Он и правда выглядел неважно, словно ему с трудом удаётся даже сидеть. Глеб снова попросил его уйти в комнату и прилечь, на что пожилой человек ответил: — Сейчас сообщу важные новости, после со спокойной душой уйду на отдых. — Обратившись к нотариусу, спросил: — У тебя всё готово?
— Да, Эдуард Игнатьевич.
— Тогда читай.
Мужчина отпил из бокала напиток и принялся зачитывать вслух текст с экрана ноута.
По мере того, как он говорил, лицо Марка бледнело.
Сначала нотариус зачитывал кому какую сумм оставит на счету, включая какую-либо недвижимость.
Полине — квартиру, в которой она живёт с братьями и небольшую долю акций его предприятия.
Девушка, с нежностью глядя на любовника, прослезилась и шёпотом произнесла:
— Эдичка, спасибо.
Эдуард Игнатьевич улыбнулся ей и, посмотрев на сына, сделался серьёзным.
— Ей-то за что? — сквозь зубы процедил сын и стукнул кулаками по столу, что посуда звякнула.
— Заслужила.
— Чем?! Глубоко заглатывает?! — проорал мой недо-жених, убийственно глядя на свою “мачеху”.
— Закрой рот! — грубо ответил ему отец и резко бросил салфетку в его сторону. — Иначе вообще всего лишишься! — Взяв бокал со стола, выпил почти половину и, уже более спокойно продолжил: — Не тебе её судить. Она, в отличии от тебя, с детства не жила, а выживала. Сейчас братьев одна поднимает, родителям помогает. Ты-то знаешь, что это такое — заботиться о родном человеке? Конечно же нет, и, похоже, не узнаешь никогда. — С грустью посмотрев на меня, добавил: — Была у меня надежда, что если с тобой рядом будет такая не избалованная с детства девушка, ты изменишься в лучшую сторону. Но, — вернул взгляд на сына, — в который раз ошибся.
— Да ты погоди всё на корню-то рубить! — вмешался мой отец. — Может у них ещё всё наладится! Помолвка ведь ещё в силе? — вопросительно смотрел он то на меня, то на Марка.
— Ничего у них не в силе, — досадливо махнул рукой Эдуард Игнатьевич. — Обманули они нас самого начала. Но мы сами виноваты, слишком насели на них со своими планами.
— В смысле обманули? — изобразил отец удивление.
— Ой, да ладно тебе, — опять махнул рукой его друг. — Хорош прикидываться. Ты ведь знал наверняка или подозревал, что не хотят наши дети быть вместе. А мы не должны их заставлять. Неправильно это.
— Совсем ты размяк со своей болезнью, — с горечью вымолвил мой отец. — А как же наше объединение?
— А что не так? Объединение идёт полным ходом. У тебя будет пятьдесят процентов акций, у Глеба и Светланы по двадцать процентов.
— Что-о-о-о?! — возмутился мой отец, скривив лицо. — Мы же договорились, что мне будет восемьдесят процентов! А уж потом, я всё оставлю нашим детям и внукам, когда они научатся управлению.
— Прости, планы изменились, — развёл руками отец Марка. — Либо разделим акции таким образом, либо никак.
Приняв более деловую позу — сцепив руки в замок на столе, пожилой мужчина кивком подал нотариусу знак, читать дальше.
Услышав своё имя, Марк застыл, боясь услышать неутешительный вердикт, что его лишили всего.
По завещанию отец решил оставить ему лишь этот дом в Лондоне и такую сумму на счету, на которую он сможет беззаботно прожить примерно пять лет. А дальше, всё зависит от него самого. Если наберётся ума и закончит учёбу, сможет устроиться на приличную работу и зарабатывать себе на жизнь. А если нет, то деньги когда-нибудь неизбежно закончатся и дом этот придётся продать.
Ну а дальше, нотариус зачитывал ещё имена слуг, которые долго работали у Эдуарда Игнатьевича, им он тоже завещал по приличной сумме вознаграждение.
Марк схватился за голову и начал нервно смеяться.
— Я так и зна-а-а-ал, — простонал он. Подняв раскрасневшееся лицо, посмотрел на меня безумными глазами и тихо прошептал: — Ненавижу тебя.
— Возьми себя в руки, — сделал ему замечание отец.
— Да пошёл ты! — крикнул ему в запале сын. — Чтоб ты сгорел в аду!
Поднявшись из-за стола, недо-жених схватился за скатерть и резко дёрнул её, бросив на пол. Естественно вместе с тканью со звоном полетела и вся посуда с едой.
