Лаура, стоя в стороне, с широко открытыми глазами смотрела на действо её работодателя.

Этим Марк не ограничился. Он протиснулся между охранниками, которые, услышав шум, мигом прибежали, и быстрым шагом отправился в гостиную, где начал устраивать настоящий погром.

Крушил всё, что попадалось ему на глаза, особенно доставалось мебели и зеркалам.

Охранники вопросительно посмотрели на хозяина.

— Не трогайте. Пусть пар выпустит. В конце концов, это всего лишь вещи, — проговорил Эдуард Игнатьевич.

Все терпеливо ждали, когда мой недо-жених выпустит пар и успокоится. Полина сидела вся сжавшись и от каждого грохота тихонько вздрагивала и моргала. Скорей всего у неё возникли неприятные воспоминания, учитывая её тяжёлое детство. Все остальные были хоть и напряжены, но чувствовали себя более уверенно.

Вот только Лаура не смогла терпеть происходящее — шевеля своим грузным телом, она быстро удалилась. А потом, когда Марк всё-таки выдохся и уставший присел на искромсанный осколком от зеркала диван, в гостиной появилась служанка, переодетая в простой спортивный костюм и везущая за собой два чемодана на колёсиках.

— Она что, уходит? — сказал вслух мой отец, то, что все подумали.

Марк, увидев свою сбегающую прислугу, встрепенулся и произнеся:

— Лаура, нет, только не ты! — бросился к ней, догнал и повис у женщины на шее, всхлипывая, как маленький ребёнок.

Лаура что-то ласково говорила ему на итальянском и поглаживала по спине, а он ей отвечал сквозь слёзы, опять же, как маленький мальчик, который боится отпустить маму.

Смотреть на эту сцену без сочувствия было невозможно. Полина начала плакать, а на Эдуарде Игнатьевиче лица не было.

— Как же я виноват перед ним, — тихо проговорил он и снова обратился к нотариусу: — Давай и этой милой женщине тоже что-нибудь оставим. Быть вместо матери таком оболтусу не каждая бы смогла.

Нотариус согласно кивнул и озвучил предположительную сумму, которую можно перечислить на счёт итальянки.

— Отдайте Марку мою долю, — произнесла я, не выдержав психологической нагрузки, что навалилась на меня в виде неожиданного наследства. — Так будет справедливей. Ведь я Вам всё-таки никто.

Все, включая Полину и охранников, посмотрели на меня как на дуру.

Глеб тоже смотрел с удивлением и, я бы даже сказала, с восхищением.

— Светонька, — ласково произнёс Эдуард Игнатьевич, — ты очень хорошая девочка, просто мечта для любого мужчины, но поверь, сейчас ты не права. Думаешь у меня не болит душа за Марка? Очень болит. Но я понимаю, что дать ему больше наследства, значит погубить. Он же всё промотает! А дальше что? Пусть учится зарабатывать, по-другому его не перевоспитать.

— Простите, но я считаю, что Светлана права, — поддержал меня Глеб. — Мы Вам абсолютно чужие люди и Вы так просто готовы отдать нам часть своего состояния. Откуда Вы можете знать, что мы, всё не промотаем?

— То есть, ты тоже хочешь отказаться от своей доли? — прищурился Эдуард Игнатьевич.

— Да, готов.

Теперь уже на него все смотрели как идиота, кроме меня конечно же.

— А как же клиника? — спросил отец Марка. — Кто будет контролировать средства на её строительство и на лечение больных?

— Кроме меня разве некому? Неужели за столько лет в вашем окружении нет ни одного человека, кому вы можете доверить столь ответственное дело?

— И в самом деле, Эд, почему ты ко мне с этим не обратился? — с грустью в голосе заговорил мой отец. — Мы ведь столько лет с тобой вместе плечо к плечу, спина к спине! Я хоть раз тебя предавал?

Эдуард Игнатьевич задумался.

— Ну хотя бы от должности главврача не отказываешься? — спросил он Глеба с прищуром, снова переведя на него внимание.

— От этой должности не откажусь и обещаю, сделаю всё, чтобы клиника работала должным образом.

Отец Марка одобрительно кивнул.

— Ну что ж, вот и разобрались, кто на что способен и готов ли к наследству. — Посмотрев на нотариуса спросил: — Ты всё понял?

— Да, Эдуард Игнатьевич, всё оформлю как Вам угодно. Распечатаю документы и дам Вам на подпись.

— Вот и славно, — со вздохом вымолвил отец Марка. — А теперь давайте выпьем, чтобы закрепить наше знакомство и дружбу, — улыбнулся он Глебу.

— Эдичка, тебе нельзя, — лаково пропищала Полина, положив ладошку на его предплечье.

Эдуард Игнатьевич улыбнулся ей, легко похлопал по её ручке.

— Я чуть-чуть, нежность моя, только для поддержания традиции. — Лаура! — крикнул он служанку и сказал ей что-то по-итальянски.

К этому моменту женщина уже успокоила Марка и подошла к нам. Марк ушёл, продемонстрировав своё пренебрежение к собравшимся. Впрочем, он уже никому не был интересен.

Лаура кивнула Эдуарду Игнатьевичу и удалилась. Вернулась она с бутылкой вина. Мастерски её открыла, поставила на стол и, вынув чистые бокалы из недр кухонной мебели, принялась разливать в них тёмно-бордовый напиток.

Вскоре появилась и закуска — Лаура мастерски нарезала фрукты и три вида сыра.

В который раз не устаю восхищаться этой женщиной. Это какую надо иметь выдержку и самообладание, чтобы после психоэмоциональной встряски, спустя буквально десять минут, с невозмутимым лицом выполнять свои обязанности?!

А ведь она тоже плакала, когда утешала Марка. Я видела, как она утирала слёзы и ему и себе.

— Ты заказал билеты? — опять обратился Эдуард Игнатьевич к нотариусу, как только немного пригубил из бокала.

— Да. Вылет в шесть утра.

— Как? Мы уже улетаем? — удивилась Полина.

— А ты хочешь задержаться? — ответил ей Эдичка вопросом на вопрос.

— Просто я ещё Лондон не достаточно посмотрела, — неуверенно промямлила она, просяще заглядывая ему в глаза.

— Если хочешь, оставайся, а мне процедуры пропускать нельзя. К тому же здесь меня больше ничего не держит. Дела, какие запланировал, выполнил.

— Нет, Эдичка, я с тобой полечу, — промурлыкала Поля, опять положив свою руку ему на плечо. — Тебе ведь нужна моя поддержка. А Лондон этот пусть идёт куда подальше, в компе видосы с ним посмотрю.

— Спасибо, родная, — улыбнулся он, сжав её ладошку. — У тебя ещё всё впереди. Увидишь любые города и страны, какие захочешь, совсем скоро.

Полина состроила обиженную мордашку.

— Ну вот, опять ты про свою смерть.

— Это неизбежно, милая.

Девушка привстала и обняла его.

Сцена очень трогательная. Лично у меня слёзы на глаза навернулись, а вот отцу моему не понравилось — надев на лицо кривую ухмылку, отвёл взгляд в сторону.

Видно, что Полину он тоже, как и Марк, считает охотницей за деньгами, и явно не одобряет щедрости друга по отношению к ней.

Затем отец осуждающе посмотрел на меня. Всё, от него наследства мне точно не видать, как и не видать его материальной поддержки. Наверняка и квартиру подаренную отберёт. А плевать! Я уже ничего от него не хочу. Всё, чего я сама распоряжаться своей жизнью.

Выдержав его взгляд, я опустошила свой бокал с вином до дна.

Все стали потихоньку разбредаться по комнатам. Я и Глеб остались.

Лаура убирала со стола, а мы перекидывались взглядами.

— Ты молодец, всё правильно сделала. Если честно, я такого от тебя не ожидал.

— Вот как? — удивлённо вскинула я брови. — Считал меня обычной акулой? Охотницей за чужим наследством?

— Да, я считал, что ты, как и все мажоры только и ждёте наследства родителей.

— Люди разные!

— Согласен. Просто мне часто приходилось общаться именно с такими, как твой Марк.

— Он не мой.

— Извини.

— А почему ты отказался от такого лакомого куска? Тебе, можно сказать, очень повезло, большие деньги в руки с неба не каждому падают.

— М-да, соблазн был велик, — задумчиво произнёс Глеб. — Если честно, сначала я не хотел отказываться, но после твоего поступка, мне стало стыдно.

— Серьёзно?

— Ещё как серьёзно. Я восхищаюсь тобой и хочу, чтобы ты мной восхищалась.