— На улице пока покурю, — отозвался Верхушин.

В туалете я проверил пейджер. На монохромном экранчике горел значок нового сообщения. Я нажал чуть болтающуюся кнопку и его открыл.

«В 21:30, у твоего дома, белая газель без номеров. Собаку можешь взять. Т».

Это Туркин. Значит, всё решится уже сегодня? И решится ли? Но мне всё равно нужно говорить с Верхушиным, в этом деле нельзя упускать ничего, даже если на первый взгляд никакой связи нет.

Народа в чебуречной с утра почти не было, если не считать усатого мужика в короткой кожанке и мелкого пацана лет десяти, сидящих вместе в углу. Отец и сын, они похожи друг на друга. Батя заказал аж три чебурека и стакан водки, а у сына в тарелке лежал один чебурек, и в стакане был налит лимонад. Не иначе, как «шикуют» после отцовской получки на оптическом заводе. Оба довольные, смеются. Не каждый день в это время удавалось посидеть в подобных заведениях простым людям.

Хотя странно, почему я решил, что отец пацана работает именно на оптическом заводе? Когда-то его знал, но забыл? Видел его во время налёта? Или просто сложил цепочку, ведь у работников завода деньги пока есть, а в остальном городе с этим напряг.

Ладно, мне пока не до них, надо работать. Мужик мне кивнул, пацан сказал громко «здрасьте», я поднял руку в ответ и прошёл к следаку, который уже занял стол почти в центре зала, но встал так, чтобы видеть вход.

На телевизоре у стойки показывали «Джентльмен-шоу», но что там говорили — совсем не слышно, потому что в зале играла танцевальная музыка:

— Счастье есть, его не может не быть, — говорил спокойный женский голос на фоне музыки.

Это что-то дискотечное, такое в это время играло с каждого утюга.

— Ну, Васильев, — довольный следователь Верхушин посмотрел на меня. — Не так часто меня опера зовут на чебуреки, чё я и пошёл. У меня так-то жена на обед сегодня очень звала, холодец приготовила. Но пару чебуреков задавлю.

— Холодец — вот это по-нашему!

— Она ещё горчички заварит, чтобы остренько, как люблю, — следак мечтательно посмотрел вверх, на засиженный мухами потолок. — Ладно, чё там у нас? РУОП же на контроле эту серию держит? Твоего отца ещё не видел, у него хотел спросить, что и как.

— Да, у них, там явный след организованной группы. Один из участников банды был из «Универмага», двое остальных, как они любят говорить, двигались сами, в связях с остальными городскими ОПГ пока не замечены. Но кто-то их прикрывал, кто-то со связями в органах или работающий там.

— Вот оно что, — Верхушин пристально посмотрел на меня.

Куртку он расстегнул, снова видно кобуру и щёчки рукоятки пистолета, только не стандартные из текстолита, а более тёмные, сделанные из дерева, ещё и с выемками под пальцы. Делали на заказ? Такое у нас бывало, пусть и очень редко, зато ПМ теперь выделялся.

Мне бы и самому пистолет бы не помешал. Если бы не эта реабилитация, получил бы бы по рапорту автомат, носил бы его сейчас в сумке за спиной.

— А есть подозрения на кого-то? — вкрадчиво спросил он, внимательно глядя на меня.

— Кое-что есть…

Верхушин — один из самых опытных следаков городской прокуратуры, хотя и выглядит простачком. Помню, что потом он переедет в другой город, не смог продолжать работу здесь, появятся конфликты с руководством и с коллегами, но карьеры у него и в другом месте не сложилось — погибнет в автокатастрофе.

Только когда — я не помнил. Но пометил себе, потому что даже случайности надо проверять. Но хотя что с ним будет сейчас — сложно сказать, ведь эта бабочка, машущая крылом и всё меняющая, о которой я часто думал в последнее время, будто стала летать совсем без всякой системы.

Кое-что уже идёт не так, потому что странное дело — этот недавний случай с расчленёнкой я всё же вспомнил, потому что в первой жизни тогда ездил с Толиком на место преступления (Шухов его всё-таки перевёл к нам, потому что после гибели Якута в нашем отделении остались только я, Сафин и собирающийся на пенсию Устинов), а вот другое двойное убийство, криминальное, такое, от которого у неподготовленного человека стыла кровь в жилах, случившееся в тот же день, почему-то не произошло.

И я даже вспомнил об этом только что, совсем случайно, вот прямо сейчас, в чебуречной… почему именно здесь? А стоять! Понял.

— Что-то вспомнил? — Верхушин внимательно смотрел на меня. — По нашему делу?

— Не совсем, погоди минутку, — я потёр лоб.

Точно! Теперь уверен, это из-за того отца и сына, что только что ушли. Понял, почему они мне знакомы. Тот мужик точно работал на заводе, но зарплату в тот день не получил (потому что из-за налёта со всем этим возник большой бардак, и касса не работала после этого неделю), а перед этим занял денег, и долг отдать не смог.

Тот, кто занял денег, ждать не стал, хотя оставалось подождать буквально пару дней, когда кассу вновь открыли нанял соседа-алкаша, бывшего зека, тот пришёл к ним вечером и…

Встряхнул головой. Мелочи влияют на многое, и моё вмешательство в тот день на заводе что-то изменило. И так изменило, что я это дело даже не вспомнил.

Да, что-то явно стало лучше, как с этой семьёй, что осталась в живых… но что-то может стать и хуже, это я понимал прекрасно. Надо внимательно следить за тем, что меняется, ведь совсем ничего не менять я не мог, и не собирался. Этот второй шанс выдан не только мне.

Это меня и воодушевило. Начать можно и с малого.

А пока — работа.

— Слушай, Олег, — сказал я. — У тебя ведь тоже есть подозрения.

— Какие это? — он нахмурил лоб.

Принесли тарелку с чебуреками и два наполненных на половину стакана водки. Я свой пока отставил, следак тоже.

— А с чего это ты с пистолетом ходишь? — спросил я. — Следователь прокуратуры с оружием? Охота тебя таскаться было в нашу оружейку — утром получи, вечером принеси и сдай. Мороки столько. Или у тебя на постоянке?

— Ну, надо, на улицах нынче опасно, — он свернул плоский чебурек и откусил половину. — Я же говорил, прокурор сказал…

— Я как-то смотрел один фильм, — я хмыкнул. — Про следователя прокуратуры. Хороший, кстати, таких нынче не снимают… кхм… хотел сказать, такие снимают редко.

— Ого! — удивился он. — А есть такой? Про следаков?

— Есть. Вот тот следователь однажды сказал знакомому менту — надо было под дурачка косить, чтобы ничего не заподозрили. А мент ему в ответ — как ты делаешь? И следак отвечает — да, как я.

— Ха! Мощно сказал!

— И вот, Олег, не коси под дурака, — сказал я серьёзнее, — я же вижу, что уж кто-кто, а ты точно не дурак. Начальство в случае таких проблем, как с вашей сотрудницей Ирой, на которую напали, скорее всего пистолеты не будет закреплять за личным составом. А наверх отчитается, что табельное выдано… Так что он бы вам стволы таскать никогда не приказал, во избежание, как говорится, лишних проблем.

— Кха! — Верхушин усмехнулся и доел чебурек. — А я к тебе давно присматриваюсь, Паша. Вот ты тоже, косишь под молодого и неопытного, но старательного, и вроде лет-то тебе маловато, а хитёр ты. И ведь все думают, что ничего из себя не представляешь, а ты потом хоба — то убийство в депо сразу раскрыл. Ирка тогда про тебя весь вечер и говорила, как ты там всё делал грамотно.

— Ничего себе.

— А потом банду отвлёк, — продолжил следак. — Ведь кто знает, что случилось бы, начни они палить, — он уже перестал улыбаться. — Так что ты тоже не коси под молодого и неопытного. Ты на кого-то что-то накопал, да? Но сначала хочешь выяснить, что знаю я?

— А вот не надо было пистолетом светить, — я взял горячий чебурек и осторожно откусил. Сегодня они прям необычайно хороши. Надо мужикам сказать, чтобы на обед сюда шли. — Давай тогда, Олег, баш на баш. Ты мне, я тебе. Ты первый, раз я тебя первым раскусил.

— Хе, — он взял стакан и опрокинул в себя его содержимое, после закусил чебуреком. — Постановления об отказе по материалам тех старых квартир лепил Рудаков. Но это не его лень, он тоже, знаешь ли, принцип «притворись дурачком, чтобы все от тебя от***лись» знал хорошо, получше многих. Это совсем не лень. Я тут покопался в этом.