И все же собой я был крайне доволен. Я не позволил Шлятскому купить титул, узнал о вороватости Пятницкого и спас сынишку Игоря Лебедева. Особенно я был доволен последним, ведь Игорь Лебедев – мировой мужик! Если бы сегодня прошел мимо и узнал позже – никогда бы себе не простил.

Холодно. Я замерз и продолжал кутаться в мокрую куртку все два часа, проведенные в дороге. Зонта с собой у меня, конечно, не было. Не посмотреть прогноз погоды в интернете было моей ошибкой. Мое состояние напоминало мне о моих студенческих годах в АПИКе, когда я был посредственным и никому ненужным сиротой без средств к существованию.

А есть ли у меня родственники в новой жизни? Тот же Олег Теневский. Он ведь поумнел за двадцать один год? Чтобы барону стать светлейшим князем, нужно сначала заработать титул графа и князя. Достижений вагон и маленькой тележки явно недостаточно. Нужно, как минимум, страну спасти.

А мать? Не то чтобы я чувствовал нужду иметь родителей, но мое однобокое отношение к Кате научило меня, что все-таки я в чем-то сильно был не прав. Не зря же она меня отравила после того, как я достал для нее редкий компонент для ее жизненно необходимого лекарства?

Будь у меня опыт семейной жизни, я бы на Кате так не помешался, верно? Я не стану ей мстить за отравление. С тем бокалом, рыдающая, она выглядела настолько жалко, что мне не хочется в новой жизни даже знать об ее существовании. Зная ее отца, такую сибирскую красавицу он наверняка дебютировал в Москве, и у меня нет ни одной возможности столкнуться с ней в Красноярске.

По крайней мере, я надеялся, что люди из моего прошлого не станут меня беспокоить.

На конечной остановке меня разбудил водитель и, продрогший до костей, я медленно брел домой, сверяясь с интерактивной картой. Меня никто и ничто не волновало, пока СКИт не преградил мне дорогу в десятке метров от моего подъезда.

– Служба контроля изломов, дальше проходить запрещено!

Я зевнул и, достав паспорт из внутреннего кармана куртки, показал страницу с пропиской. Ссориться со СКИтом сил никаких не было. Он пролистал мой паспорт, сравнил мое лицо с фотографией и был вынужден провести меня внутрь. Под лестницей у двери в подвал раскрылся крохотный излом белого уровня примерно того же размера, какого я открывал в своей квартире.

СКИт провел меня до двери и, пожелав быть осторожным, убедился, что я войду в квартиру, и только потом ушел. Моя квартира на втором этаже находилась ровно над раскрывшимся изломом... как раз где-то в районе кухни. То есть мои действия спровоцировали раскрытие естественного излома. Раньше я не замечал подобного косяка у моего дара.

Призадумавшись, я бросил всю одежду на пол и залез в горячую ванну отогреваться. Мне не так сильно хотелось есть, как согреться и лечь спать. Из «Подковы» вышла совершенно не та грелка... меня тянуло потравить безвкусные анекдоты, что означало – мой мозг ушел в режим гибернации.

Когда я открыл глаза, вода уже остыла. Все же вырубился. Ополоснувшись горячей водой, вышел из ванной в одном полотенце и в тапочках и потопал в кухню заморить червячка. Вроде бы в холодильнике что-то было. В морозилке нашлись пельмени, и я кинул два десятка вариться.

В то же время за окном было шумно. У подъездной лавочки собирались охотники, то есть покорители с боевым даром. СКИты все также охраняли периметр, а я варил пельмени, совершенно не беспокоясь, что труп Шлятского могут найти раньше ожидаемого. Не найдут – хорошо. Найдут – плевать. Я все перила вытер и даже пол в подъезде помыл, чтобы ни одного следочка не осталось.

А то, что изломы могут засосать невнимательного прохожего, так такое тоже бывало. Редко, но вероятность не была нулевой.

Пока пельмени варились, я выпил быстрорастворимый черный кофе и прочитал сообщение от Епифанова, написавшего, что он получил подтверждение о принятии пакета моих документов академии к рассмотрению. На мою электронную почту такое оповещение тоже пришло.

До конца каникул я был совершенно свободен. В планах: улучшить физическую форму, вспомнить технику боя на мечах и найти, где захоронено мое тело. Бездну впитали мои кости, так что мне нужно заполучить тело Алексея Земского и снова поглотить артефакт. Именно на бездне завязаны все мои боевые способности, без которых от моей второй жизни не будет особого толка и придется начать все с нуля, обнулив все мои материальные навыки.

Все же эта суббота выходила очень шумной. Я время от времени подходил к окну и посматривал на творившийся беспредел. Часть охотников уже вошла в излом, а часть оставалась вместе со СКИтами охранять вход. Или они ждали кого-то... об этом я догадался, когда подъехала представительское черное авто, а из него вышел изрядно постаревший Игорь Лебедев.

Я узнал Игоря с первого взгляда, несмотря на разительные возрастные изменений внешности. Активно жестикулируя, он командовал людьми спокойно и без криков. И люди подчиняли без вопросов. Во времена нашего сотрудничества авторитет Игоря был где-то на дне, и без моего пинка ни один индюк не взлетал.

Почувствовав укол радости, я тут же вспомнил про воровство Пятницкого и посмурнел. Впрочем, Игорю красть у меня было нечего. Вряд ли он поимел с меня что-то большее, чем я обещал ему дать. Я отвлекся буквально на секунду, а в следующую увидел, что Игорь заметил меня и смотрел на меня в упор уже какое-то время.

Вчера я спас жизнь его сыну, а сегодня он как ни в чем не бывало приехал к Виктору Теневскому домой. Или не к нему, а к белому излому. Если он до сих пор работал в том же месте, то открывшийся под моей квартирой излом будет использован в качестве экзамена в академии.

Игорь отвернулся, когда к нему подошел еще один СКИт с каким-то разговором. Я тоже ушел вглубь квартиры, не желая привлекать к себе еще больше внимания. Мне нельзя было раскрывать свою прежнюю личность, несмотря на то, что артефакт сработал с ошибками. А моя новая внешность имела схожие черты с моей прежней: светлые волосы и голубые глаза.

«Тело Шлятского будет найдено не позднее понедельника-вторника» – понял я, а я потерял ту перьевую ручку где-то в пожарище «Подковы», так что о связи орудия убийства и раной Шлятского на горле можно было не беспокоиться.

Оставив окно, выходящее на подъездную дорожку, открытым продолжил мониторинг новостей через подключенный к розетке смартфон. Как я и ожидал, мир за двадцать один год моего отсутствия практически не изменился. Телевизоры и ноутбуки стали тоньше, мелкий и средний бизнес ушел в интернет, некоторые другие изменения... в целом я был готов к ним и не буду выглядеть белой вороной.

Круче всего изменились изломы: с исчезновением катастроф уровень опасности изломов повысился на порядок, так что появилось очень много новых законов, регулирующих входы и выходы из изломов. А еще – камеры видеонаблюдения. Если раньше видеонаблюдение было возможно только в ограниченном пространстве, то сейчас все изменилось.

В Шахтинском камер уличного видеонаблюдения почти не было. В Красноярске камеры следили за дорогами, государственными учреждениями и бизнесом. Москва напичкана камерами, как лес – комарами. Входы в изломы тоже были под пристальным наблюдением, что упростило выявление фактов браконьерства и попыток ухода от налогов.

Браконьеры – бич моего времени. Официальные команды покорителей платили налоги в двадцать процентов от стоимости трофеев, а браконьеры вычищали изломы под ноль и не платили вообще ничего. Антибраконьерские законы и методики я знал наизусть. Разбуди меня ночью, и я, как отче наш, прочитаю любой пункт.

Двадцать лет назад все новостные источники пестрили сообщениями и фотографиями о том, что поймали очередную браконьерскую шайку или браконьера-одиночку. Но сейчас же... по моим запросам за последние пять лет было фактов обнаружения и поимки меньше, чем пальцев на одной руке. И что-то мне подсказывало, что дело вовсе не в высоком профессионализме браконьеров, а в камерах видеонаблюдения и высоким премиям гвардии одаренных быстрого реагирования.