– Показывайте, чем богаты, – по-хозяйски потребовал я. Ретопов скривился, но все же провел меня внутрь в складской помещение.

Первым делом я заметил клетку с двумя огромными игуанами на тонюсеньких ножках. Те подвывали, и уже на этом этапе мне все стало ясно.

– Этих нельзя засовывать в клетку с решетчатым дном. У них очень слабые лапы, небольшое давление, и мягкие ткани разорваны. Грубо говоря, их лапы имеют ту же физиологию, что человеческий член. Так что эти двое сойдут только на кожгалантерею для богатых. Рублей восемьсот плюс-минус за живую тушку получить можно. Не советую ошкуривать самостоятельно. Слишком много нюансов. Продавать живых дешевле, зато точно купят.

Ретопов посмотрел на меня как на идиота. Я вернул ему тот же взгляд и горестно вздохнул. С охотниками всегда было сложно: не просто так собирателями становились только те, кто обладал даром памяти.

Дар памяти был компенсаторной функцией и проявлялся у тех, кто не развивал изначальный небоевой дар. То есть, дар памяти мог бы развить и охотник, но пробужденным с боевым даром не хватало ума подождать, развить дар памяти и уже после развивать боевой дар.

Либо я просто был единственный, кто обнаружил, что дар памяти – это компенсаторный дар, а не изначальный. Притом не всем одаренным, но непробужденным удается получить эту компенсацию.

– Бумагу, ручку и трофеи, – скомандовал я. – Распишу все, и тогда разберешься, что к чему.

Знал ли я, что, решив спасти эту гильдию, я вляпался в новую и очень грязную лужу? Трофимовы явно не будут довольны, что потеряли такого лошка. А если у Трофимовых была сильная крыша, то я реально вляпался.

Четыре покушения на мою жизнь за короткий ничему меня не научили. В первой жизни периодичность покушений была поменьше, но я все равно привык, что моя жизнь всегда под угрозой, а нос – в приключениях.

– Ты же не думал, что и канцелярию я буду за свой счет покупать? – хмыкнул я и пришел чуть дальше к книжным стеллажам, полки которых были буквально завалены травой.

Насчет травы я не ошибся. Это была куча низкоуровневой травы. На профессиональном сленге собиратели называли ее "силос". Именно это я объяснил Ретопову, и конечно же он тут же начал возмущаться.

– Тебя жена наказала вечным отлучением от интернета? – хмыкнул я. – Достаешь смартфон, открываешь любой онлайн-магазин и смотришь фотографии и ценники под ними. Даже ходить никуда не надо!

Михаил Ретопов задумался и достал смартфон из заднего кармана.

– Мне нужен пустой стол и пинцет. Еще ни разу не было такого, чтобы в силос не попала какая-нибудь полезная травинка.

Скинув куртку на стул, я остался в одной футболке, и моя болезненная худоба стала очевидней некуда. (Хотя по лицу и так все видно).

– И еще кое что. Видео рейда записывали?

– Обязательно! Я сразу же его оценщику скинул. Ну, вдруг что-то интересное там оставили.

– Судя по тому, что я вижу на полках, что-то интересное твоя группа оставила для кого-то другого. Почистили локацию от монстров, и другие зашли на безопасную землю собирать "что-то интересное".

Лицо Ретопова покраснело от гнева, и он сбежал, а я вновь уткнулся в трофеи на стеллажах. Я впервые вижу настолько скудную добычу. Через минуту-другую на склад зашла Марина Ретопова с "замороженным" выражением лица. В отличие от мужа она была спокойной и более уравновешенной.

Я рассказал Марине все, что увидел и какие выводы сделал. Мы вместе посмотрели отрывок видео с их последнего рейда на ее смартфоне, и я чуть ли не каждую секунду останавливал видеозапись, чтобы указать на "что-то интересное", что их группа проигнорировала. Много с этих интересностей не заработать, но зарплату выплатить членам группы смогли бы.

Марина действительно была гораздо уравновешеннее Михаила, и с ледяной маской на лице она сравнивала объект на видеозаписи с объектом на фотографии в первом попавшемся онлайн-магазине в списке результатов запроса браузерного поисковика.

– Работа оценщика начинается сразу после выхода из излома, либо сразу по прибытии на базу. А ваш до сих пор не объявился. Михаил сказал, что тот будет завтра после трех. И ни разу не екнуло, что что-то не так?

Марина зажмурилась, явно мысленно проклиная то ли мошенников, то ли самих себя, которые были слишком наивны.

– Игуаны со сломанными лапами сойдут только на кожгалантерею. Живыми. Снять шкуру без специальных навыков вы не сможете. И я, кстати, тоже. Раненные они не размножаются, так что на разведение тоже не подойдут. Навскидку восемьсот рублей за штуку. Возможно фабрика сторгуется, но ниже семисот точно не отдавай. У этих хороший окрас и большая полезная площадь.

Шкуру игуан в продаже мы нашли в другом интернет-магазине с пометкой "распродано".

– Вот, кстати, им можешь предложить. Раз распродано, значит пользуется спросом. Запиши, как называется.

Марина кивнула. В ее глазах я увидел ненависть и жажду утереть обидчикам нос. Или сломать. Одержимый одной-единственной женщиной всю свою жизнь, разбираться в других женщинах я не научился.

Насчет записать я был полностью серьезен. Изломы излучали какие-то волны, из-за чего люди напрочь забывали всю информацию о внутреннем наполнении излома. Так изломы защищали самих себя. (Я полагал, что именно из-за этого феномена произошла ошибка в определении монстра в изломе, подготовленном для экзамена третьекурсников. Но скорее всего то была банальная взятка ответственному покорителю от Юлии Шлятской).

Именно в этом была причина необходимости профессиональных оценщиков, без которых охотники тупо уничтожали монстров, ничего с рейдов не имея.

– Если продадим, как ты сказал, сможем выплатить зарплаты и покрыть часть долгов...

Марина явно проболталась, но даже не заметила.

– Гильдия в долгах?

Сначала я испугался, а потом понял, что мне-то без разницы. Для моей репутации хорошо бы вытащить этих ребят из долговой ямы, но мне неизвестно, насколько сильная у них рейд-группа.

– Впрочем, это и так было ясно. Вы не похожи на миллионеров, уж извини. И насчет Трофимовых. Прежде чем действовать, сперва подумай о разнице ваших возможностей. Прихлопнут, и никакой закон не поможет.

И дальше, как в армии: отсюда и до обеда. В моем случае, я перенес весь силос на стол и до самого ужина копался в нем, перекладывая по одной травинке. Силос – в строительный мешок. Изредка (раз в один-три часа) попавшаяся полезная травинка – в отдельную коробку.

В седьмом часу Марина принесла мне шаурму с курицей и овощами и пузатую чашку чая. Это был мой ужин. Михаил все еще не появлялся на складе, и мне стало стыдно за свое поведение. Он, конечно, лошок, но может быть не стоило его так жестко опускать? Ему и так досталось от мошенников, едущих на его горбу вот уже шестой месяц подряд.

– Я был неправ, – сказал я Марине. – Точнее прав, но я наговорил Михаилу много лишнего. Мне жаль.

– Слав, – Марина горестно вздохнула. – Да, ты был неправ. Да, Миша расстроился. И в тоже время мы сами виноваты, что позволили себя обмануть. Ни разу даже не попытались сравнить наши трофеи и чужие в продаже. Миша думал насчет аукциона в самом начале, но Игнат быстро опустил нас с небес на землю, что с такой мелочевкой на аукцион не пускают. А мы ведь каждый раз жизнью рискуем, когда ходим в изломы и сражаемся с тварями.

– Не знаю, как вообще, но сегодня на аукцион отправить точно нечего.

Они собрали восемнадцать мешков силоса, на котором разве что тренировать будущих алхимиков (крафтеров), как с травками обращаться. Эту фигню точно не продашь по рыночной цене. Было б килограмм-два, можно было запустить на "вечную" – то есть без срока – продажу, а там как повезет.

– Рыночная цена силоса за мешок примерно семьдесят рублей. Если согласна продать за пятнадцать-двадцать, то я могу подкинуть клиента, который точно купит сразу все. Иначе будешь ждать у моря погоды.

– А не слишком ли это?