Недолго думая я схватил костыль, лежащий на полу у дивана, и двинул костылем куда-то наобум. Здоровяк меня выпустил из рук и с тяжким стоном отошел на пару шагов в сторону. Я быстро развернулся на полу и выставил костыль перед собой.

Их было двое больших парней в противогазах. Я не успел среагировать, как мне в лицо прыснули из какого-то балончика. Глаза вскипели от жжения, а тело, начиная с лица, парализовало за какие-то пятнадцать-двадцать секунд. Похитители выждали полминуты, прежде чем один из них снова закинул меня на плечо.

Вытаскивали меня не через дверь, а через окно, выходящее на другую сторону, а не на вход в подъезд, где дежурили двое СКИтов. Умно, умно. Квартира всего лишь на втором этаже позволяла подобные фокусы.

Раз дело дошло до покушения, значит я наконец смогу встретиться с врагом лицом к лицу и узнаю, что ему или ей от меня надо. Все равно я, пока парализован, ничего предпринять не смогу.

Голову тут же вымочило ливнем. Судя по количеству воды и громкости водяной завесы, ливень очень интенсивный и не закончится в ближайшие часы. Идеальная погода для похищения, черт возьми! Пусть бы оба поскользнулись и переломали себе ноги-шеи!

Меня опустили на землю, оттащили куда-то в сторону и запихнули в багажник. Мысленно я усмехнулся появлению нового опыта. Глаза уже не так сильно пекло, но раздражение давало о себе знать легким покалыванием. Минут через десять смогу открыть глаза. Автомобиль тронулся.

Очень сильно не хватало... связей. Будь я Алексеем Земским, я бы еще после возвращения из излома навел суету из-за рабского ошейника, и нашлось бы немало людей, с которыми я сотрудничал, кто моих злопыхателей словил в течение суток, а то и одного рабочего дня. Но я больше не Алексей Земский, а никому ненужный Виктор Теневский.

А где родители Виктора? Померли? Других родственников тоже нет? Трешка в селе – тоже недвижимость. Откуда она у двадцатилетнего парня? И Виктор ли владелец? Я документов не находил.

Ехать пришлось весьма недолго и без каких-либо условий для комфортной поездки. Если бы эти два здоровяка стали владельцами службы такси, то быстро бы разорились. Отвратительный сервис! Платить не буду!

Я ударился затылком, неожиданно, так что можно сказать – приехали. Глаза уже отошли, и если бы не темнота, я мог бы сносно видеть. Но предупреждать об этом похитителей не собирался, так что закрыл глаза. И тут же багажник был открыт.

Меня взяли, как принцессу, и куда-то потащили. Может зря я сразу раскритиковал? Нормальный сервис!

К звукам дождя примешивалось еще что-то. Мне понадобилось больше минуты, чтобы понять. Моему носильщику понадобилось столько же времени, чтобы куда-то меня оттащить... и отправить в свободный полет.

Это были звуки вышедшей из берегов реки! От шока я открыл глаза, но было слишком поздно рыпаться. Притом паралич до сих пор не отпустил и не собирался отпускать еще как минимум час. Меня накрыла паника. Бурное течение тюлюпало мое тело, в нос залилась вода и рот наполнила вода.

Не успел я захлебнуться, как мое тело вышвырнуло на берег. Либо за мной сейчас снова придут и снова швырнут в воду, наложив в карманы моего худи камней, либо... Других звуков, кроме как звуков бьющихся о берег волн бурной из-за ливня воды и звуков от самого ливня, я не слышал.

Ливень и не думал прекращаться. Я неподвижно лежал, промокший до нитки, как небезызвестный зайка, который со скамейки слезть не мог. Я тоже не мог, поэтому лежал и мокнул. Об мои ноги, словно о скалы, разбивались волны бурной реки.

Меня обуревала злость. После отравления и перерождения мое желание жить дальше было примерно на нуле. После встречи с муравьиной мелочью в изломе, когда меня загнали в смертельную ловушку, желание жить эту жизнь всколыхнулось, то сейчас оно загорелось неистовым огнем! Я буду жить! Я буду жить намного лучше, чем в прошлой жизни!

Когда паралич наконец начал оттаивать, уже светало. Летом рассвет наступал рано, часа в четыре утра. Я весь мокрый и чуть ли не обледенелый после ночного заплыва, голодный и злой как тысяча чертей. Ждать у моря (в нынешних реалиях – у Енисея) погоды я больше не намерен.

Где там бумажка с номером Артема Лебедева? Жизнь его младшего брата за жизнь мою. Если Артем за двадцать минут посреди ночи смог поднять ватагу высокоранговых целителей и вертолет, значит Игорь неплохо поднялся за последние двадцать лет. Помочь мне с убийцами и их заказчиком сил хватит.

Солнце поднялось высоко, когда я наконец встал на ноги и выполз на трассу из кювета. Местами мокрый, местами высохший и очень-очень грязный, как леший, я поднял правую руку, голосуя, а в левой сжимал стальной пятак, оставшийся от лебедевских денег после оплаты рейсового автобуса Красноярск-Шахтинское.

Раннее утро рабочего дня радовало потоком автомобилей, но не в ту сторону. Ехали из Шахтинского, а мне наоборот нужно было в Шахтинское. Так и брел в нужную мне сторону, по заверению одного из водителей, пять километров. Ну да, примерно столько мои похитители везли меня к реке.

У подъезда меня встретили дежурные СКИты ошарашенными взглядами, но останавливать не стали. По крайней мере они знали меня в лицо. Я вошел в свечку, доехал до второго этажа на лифте и громко сматерился, оставшись у двери.

Меня вынесли через окно, а железная дверь-накладка была закрыта на ключ, оставшийся в квартире. Через окно я, естественно, не полезу. Мое избитое тело сейчас не в том состоянии, чтобы выполнять гимнастические трюки.

– Вдох-выдох. И снова вдох-выдох.

Успокоившись, я подцепил пальцами рамку двери-накладки и дернул на себя. Рамка поддавалась, но силенок у меня не хватало.

– Поймаю уродов в противогазах, собственными руками утоплю!

Вероятность, что в излом меня кинули они, достаточно высокая. Если после связки "опасный излом – рабский ошейник" меня банально скинули в приток Енисея, значит первая попытка использовала всю доступную организатору "мощь". Так что вариант с местью за смерть Шлятского выглядел наиболее реалистично. При этом я все еще не отказывался от другого варианта – враг, нажитый до пробуждения воспоминаний прошлой жизни.

– Витя? Чего буянишь? – спросила меня какая-то пожилая женщина.

Я обернулся. Из двери напротив выглядывала сухонькая старушка, готовая в любой момент захлопнуть дверь перед моим носом. Перед ее носом торчала золотистая цепочка, не позволяющая открыть дверь больше чем на восемь-десять сантиметров.

– Дверь захлопнулась, а ключи внутри, – сокрушенно признался я. – Вот, думаю, может внешнюю дверь снять? Внутреннюю я не закрывал. Не собирался выходить.

О том, что меня без меня собрали, говорить соседке я не собирался. Нечего ее в эту историю вмешивать. Еще уберут как свидетельницу.

– Мне б ножовку по металлу... У вас, случаем, нет такой? – наудачу спросил я, зная, что у людей старой закалки в доме обычно было все. Вообще все.

Старушка подумала-подумала и заперлась у себя в квартире, не сказав ни слова. Я особо не рассчитывал ни на что, но идея пройтись по соседям и спросить, что у кого есть, показалась мне здравой. Только вот время сборов на работу закончилось, а ждать до вечера как-то не улыбалось.

– Витенька, – позвал меня тот же голос, и я обернулся в сторону соседской квартиры напротив. Старушка через десятисантиметровую щель протягивала ножовку.

– Вы – моя спасительница! – воскликнул я, доковылял до соседки и осторожно взял из сухонькой, морщинистой ручки ножовку. – Храни вас Бог!

– И тебя храни, Витя. Где же ты так изгваздался?

– Я не пил! Ливень вчера был, поскользнулся и угодил в лужу!

И в реку, ага-ага. Но не будем о плохом. Чтобы спилить петли железной двери-накладки мне понадобилось от силы двадцать минут. После двух похищений из квартиры как через дверь, так и через окно, вопросов к безопасности я не задавал.

Отставив дверь-накладку в сторону, я вернул ножовку соседке, горячо поблагодарил за помощь и наконец вошел в квартиру. Внутреннюю дверь я вчера не запирал – сил не осталось. Хорошо, что не запер. Как разберусь с делами, приварю петли обратно и обменяю на квартиру в Красноярске. После продажи трешки в Шахтинском на однушку в Красноярске мне ведь должно хватить?