– Допустим, – согласилась Вера. – Но ему-то откуда знать, куда он попал? Очнулся на берегу реки, на золотом песочке, в костюме Адама. Поднимается, отряхивая с ягодиц прах, оглядывает себя и пытается понять, где это он так на солнце перегрелся? Очевидно, что, оглядевшись, отправится куда-нибудь в одну из доступных сторон в поисках ближайшей дороги и жилья. И что? По пришествии к населённому пункту что делать? Можно, конечно, отправится в милицию, а ещё лучше сразу в дурдом, где рядом с палатой с Наполеонами должна быть палата с попаданцами. Будет шанс написать свой "Полёт над гнездом кукушки".

– А киборг?

– Киборгу в дотехнической эпохе вообще ничего не светит по причине отсутствия источника питания – это мы уже обсуждали. А киборг, оказавшийся в техническую эпоху в распоряжении научных или властных структур, будет неминуемо распотрошён на запчасти, так как ни в каком другом виде принести пользу этим структурам не может.

– Ну и у нас остались сигомы.

– С сигомами в дотехническую эпоху может бить и хуже и лучше. От источников они не зависят, но при этом могут иметь какие-либо свойства или способности, которые вполне отнесут к сверхъестественным, колдовским, магическим и благополучно фигуранта сожгут. Это в попаданческом романе из двадцати шести частей ты будешь богатырь, знахарь, провидец или какой-нибудь вурдалак, оборотень, ведьмак – тут уж как повезёт. А в натуре тебя сожгут или утопят, да и дело с концом.

– А чем сигомы могут похвастаться в твоё время?

– Да, по-разному. Условно говоря, наличие синих волос, отсутствие нижних рёбер или монозубы со стразами особо ничем в эпоху Ивана Грозного не помогут, а вот ночное зрение, ультразвуковой слух, огромный рост с соответствующей мышечной массой и силой могут оказаться тем приятным бонусом, что позволит выжить.

Мы, как королевишны, сидели, вытянув ножки, на двух стульях, стоящих посреди большого пустого помещения с голым бетонным полом, заваленным всяким мусором, и с голыми бетонными стенами, исписанными или непонятными или непристойными надписями. Кажется, мы нашли себе офис. Это был маленький кинотеатр советских времён на улице Русской на Шлюзах, который с советских времён и пустовал. Сохранился он, видимо, лишь потому, что все окна и двери в нём были наглухо заварены металлическими листами. Не заваренной оставалась лишь маленькая дверь сзади, но зато оборудованная несколькими врезными и навесными замками. Замки открыли и пустили нас внутрь – посмотреть. Вооружённые фонариком, мы долго бродили по зданию и теперь сидели в пустом зрительном зале, где на стене, свисая на проводе, горела единственная лампочка.

Этот кинотеатр нам посоветовал посмотреть Дмитрий. Он сказал, что сможет его недорого купить для своей фирмы, переделать под офисы и сдавать в аренду – в том числе и нам. Хорошо иметь знакомого архитектора.

– Но нам стоит поискать кого-то из "твоих", – сказала я.

– Конечно, стоит. Очень даже стоит, – согласилась Вера. – Думаешь, я этим никогда не озабочивалась? Очень даже озабочивалась. Больше, чем поисками тебя. Вроде бы всё так же – нужно искать кого-то похожего, но в случае с тобой я знала, как искать, а в случае с ними – не знаю.

Вера резко поднялась со стула, оглянулась кругом, и спросила:

– Ну и как тебе наш офис?

– Мрачновато как-то, – промямлила я.

– На улице вовсю светит солнышко, – улыбнулась Вера. – А здесь просто закрыты все окна. Не единой щёлочки. А представь, всё в солнечных лучах.

– Тебе хорошо, – сказала я. – А у меня нет такого мозга, чтобы видимую картинку перерисовать.

– А воображение? – спросила Вера.

– Воображение, штука капризная, – сказала я, тоже вставая. – Может такого понарисовать, что мама не горюй. Ну что, поехали?

Я достала телефон – позвонить и сообщить, что мы закончили и за нами можно закрывать.

– А что Дмитрию скажем?

– Дома ещё планы посмотрим, которые он прислал. Я Сомову серверную обещала. Надо её где-то тут найти.

Летняя поездка в Рубцовск к родителям ничем принципиальным от прошлогодней не отличалась – пятьсот с небольшим километров за семь часов с парочкой десятиминутных остановок на заправку, перекус и попудрить носик. Мы никуда не торопились. В Рубцовске всё было по-прежнему, кроме того, что я уже и про себя не называла его домом. Домом стала квартира на Коптюга в Академе.

Мне долго пришлось объяснять маме, что не надо продавать бабушкин домик в деревне и вырученные деньги делить пополам между мной и Вовкой.

– Мне не нужны деньги, мам, – в который раз втолковывала я. – Мне нужно право собственности. Я под него возьму кредит. Я знаю, как это выгодно сделать, ведь я, всё-таки, будущий юрист. А Вовке деньги давать нельзя, ты знаешь. Можете не посылать деньги мне. Отдавай ему, а на меня просто переведите бабушкин дом. Пока здесь, я помогу всё оформить, как надо.

– Отец меня со свету сживёт, если узнает, что я тебе денег не посылаю.

– Не сживёт, я ему всё объясню. На проживание я себе заработаю. Уже зарабатываю. Зачем бы тогда мы с Верой фирму регистрировали. Нам офис надо обставить, вот и возьмём кредиты под её машину и наш домик.

Не знала мама, что самурайка тоже юридически моя, а Веры как бы даже и на свете не существует.

В итоге, домик в собственность по дарственной я получила. Оформили мы его почти за три миллиона. И снова пришлось несколько раз объяснять маме, почему так дорого, ведь это огромный налог.

– Так надо, мам! Налог мы заплатим, но и кредит побольше возьмём. А продать, ты его сейчас даже за 500 тысяч не продашь, несмотря на большой участок.

Мама хоть и экономист по образованию и всю жизнь экономистом проработала, совсем не разбиралась в "капиталистических" реалиях, как, наверное, и большинство людей их поколения.

Как бы там ни было, с юридическими делами было покончено, документы нотариальная контора обещала прислать, как только всё будет дооформлено и завершено. Очередной мой день рождения мы отпраздновали, в деревню на кладбище съездили, и июль сменился августом. На озеро мы в этот раз не заезжали, но по дороге из деревни я вспомнила, как Вера в прошлом году говорила, что нужно научить меня плавать, и похвасталась:

– Мам, пап, а мы всю зиму с Верой в бассейн ходили. Я теперь наше озеро легко переплыть могу.

– Оно раньше где-то с полкилометра шириной на тот берег было, – сказал папа.

– Полкилометра? Легко! – заявила я.

– Ой, да ладно, – махнула рукой мама. – У нас по молодости и парни-то не все на тот берег плавали.

– Таня смогла бы, – сказала Вера и мама спорить с ней не стала.

Сомову, когда я его в первый раз привела на Русскую, будущий офис очень понравился.

– Полный голяк! – восхитился он. – А где серверная будет?

Обходя кучи кирпича, гравия и песка, я повела его в серверную.

– Вот, – ткнула пальцем в проём, за которым чернела комната без единого окошка, размером приблизительно три на четыре метра.

Сомов сунул в темноту голову, минуты две что-то там созерцал и с довольной физиономией вынырнул обратно:

– Шикарно! Надо дверь железную сюда с шумоизоляцией и глазком.

Я кивнула, запоминая.

– А теперь рассказывай, где что будет. – Сомов достал из сумки, висевшей через плечо, ручку и тетрадь. – План есть?

Никогда я от Сомова не слышала столько слов за один раз, сколько услышала в тот день. Сначала мы несколько раз обошли весь офис из конца в конец. Потом на каких-то подмостях Сомов расположил свой ноутбук, а я позвонила Вере и передала трубку Сомову, и Вера сбросила ему план офиса, и мы ещё раз обошли все помещения и закоулки, но уже по плану на экране.

– Потолки, как я вижу, будут подвесные, – деловито говорил Сомов. – До того, как их начнут делать, над ними на кронштейнах или прямо по стене сделают разводку. Мне нужна схема. Рядом или по другой стене я разведу на кронштейнах слаботочку и оптоволокно. В кабинетах и где надо локалку с потолка в кабельканалах разведём вниз, остальное повесим на два, или даже на три роутера…