Сложно пересилить в себе страх, даже если от желания при том все внутри уже не просто банально пылает, а плавится, растекается горячим воском. Но как легко девушку распалить, так легко можно и потерять это доверие… благо, Злат знал, что делать и уверенно, как по крайней мере казалось Есенье, вёл её этой чувственной тропой.
Сложно было заставить себя расслабиться. Почти невозможно. Но под ласковым натиском, под его нежными руками, под тем взглядом, каким он смотрел на неё, словно она — величайшая драгоценность, заставлять себя и не пришлось.
Все было так правильно, так чувственно и горячо, что даже не верилось. Теперь то Есенья понимала, почему придворные девицы в очередь встраивается на роль фавориток. Только вот теперь никто из них его не получит. Этот царевич теперь только её. И она сама была готова раствориться в нем без остатка.
Только вот совсем не ожидала Еся, сколь интересно Злат умеет делать девушкам приятно.
Она забеспокоилась уже тогда, когда его рука оказалась зажата у неё между ног, пустить его к самому интимному пока не расхрабрилась, но и не держала коленки уже так крепко, как сначала. А тут и вовсе как он так то ли погладил, то ли надавил, что ножки пришлось развести и царевич аккурат между ними оказался.
Есенья уже готова была и отползти. Стыдно то как, он ведь сейчас её всю там увидит. Ухватила нага за плечи,
— Злат, что ты? — теперь вместе с возбужденным на лице горел снова и румянец смущенный.
Это он её прямо там целовать будет? — немой вопрос отразился во взгляде (ред.)
— Что я? — нахально улыбнулся змей, будто улыбкой отвечая на немой вопрос в девичьих глазах.
— Я просто хочу, чтобы ты расслабилась. Это приятно. Не нужно так зажиматься, я же сказал, что не хочу сделать больно. Боже, Еська, хватит на меня смотреть своими глазищами, я же не железный, — явно не ниже пояса, там можно поспорить с этим утверждением.
— Я буду целовать свою жену… — прямо таки промурлыкал змей, касаясь губами внутренней стороны бедра.
— …там, где захочу. Не нужно стыдиться, ты везде прекрасна. — пришлось слегка побыть коварной змеюкой и расположиться между девичьих ног, надеясь на то, что голову ему не открутят.
— И да: определенно целовать буду, и именно там, — коварный царевич подмигнул краснеющей Есенье и приступил от угроз к делу.
Это было… жестоко с его стороны. После таких ласк разве хоть когда-то сможет она посмотреть ему в глаза? И о каком возможном разводе говорил этот наглый змей искуситель? Да она и подумать ни о ком больше в жизни своей не сможет. Все эти мысли пронеслись в голове за доли секунды, пока сознание не унеслось куда-то, откуда, похоже, возврата нет.
Пришлось прикусить за край собственную ладонь, чтоб тотчас не вскрикнуть. Ощущение обрушились невероятно стремительно, да Злат и не сдерживал, похоже, этой мучительной ласки. Если ей прежде казалось, что он делает ей невозможно приятно своими касаниями, то теперь это как было назвать?
Ухватилась пальцами за смятую уже простынь, заметалась. Тихие стоны все же срывались с раскрытых искусанных губ. Напряжение внутри нарастало, грозя перейти в нечто ещё более грандиозное…
Змеи не зря имеют раздвоенный и подвижный язык. Говорят, что они льстивые и приспособлены как никакая раса различных миров к торговле. Возможно, его вторая сторона сказывается на некоторых навыках стороны человеческой.
Если бы кто недавно сказал Злату, что можно испытывать наслаждение от удовольствия другого человека, тот бы только фыркнул или усмехнулся, а сейчас лежит и улыбка была бы до ушей, если б рот не был занят куда более интересным делом.
Стоны показывали те места, на которых стоило сосредоточить ласки, а халтурно работать Злат не любил, поэтому, завершив разведку, принялся со всем пылом и умением вести девушку по дороге чувственных наслаждений. И даже если у них до "нормального" секса дело не дойдет, он будет доволен тем, что девушка получит удовольствие. А умыться потом можно холодненькой водичкой. Хорошего, как говорится, понемножку, да и впереди у них весьма длинная ночь, а потом еще день…
Ненормальный. Этот змей просто ненормальный. И ощущения, которые ей открыл тоже ненормальные. Казалось, это больше, чем она может вынести, ещё немного и остановится сердце от невозможного порочного наслаждения. Собственные стоны все ещё вызывали чувство стыдливости, но сдерживать их сил не было. И когда показалось, что дальше уже просто невозможно, будто стоишь на краю пропасти, а перед тобой беснующееся море, что-то внутри оборвалось. Пара резкий вдохов, протяжный не то стон, не то крик, и она словно срывается с края и летит в пропасть. Все тело пронзает судорогой, она выгибается в его руках, чтобы после обмякнуть.
Частое дыхание, алый румянец, взгляд, направленный в пустоту и абсолютное потрясение на лице. Казалось, Есенья находится сейчас скорее в бессознательном состоянии, чем в осознанном. Девушка пребывала в шоке. Никогда прежде ей и в голову не приходило, что её тело может выдать такие ощущения в руках умелого мастера. А Злат оказался умелым…
Если бы змеи могли мурлыкать, то явно бы сейчас на груди Есеньи блестел глазами рыжий кот, довольный ей, собой и всем миром в целом.
Чмокнул девушку в щеку, улыбнулся, устраивая ее голову на собственном плече. Горящая внутри страсть размывалась нежностью к девушке. Той нежностью, которую он уже не ожидал и боялся чувствовать. Мужчина вздохнул, перебирая пальцами каштановые пряди и усмехаясь сам себе: а Вы, Высочество, собственник: достаточно того, чтобы девушка всем своим видом показывала, что млеет в его объятиях, чтобы даже похоть корректно кашлянула, водрузила на нос очки и голосом педанта нудно перечислила неотложные на завтра дела такие как похороны бедняг "соседей" и поиски волчьих капканов. У "соседей" еще погребок был, но не хотелось сдвигать вбок два скелета, сидевших точно на люке. Тфу ты, пропасть, про скелеты думать, когда у него в объятиях красивая и любящая девушка и…любимая?
Змей снова слегка нахмурился, пытаясь разобраться в горящих ярким пламенем в груди чувствах. Явно ему не все равно до льнувшей к нему девушки, сказать что они друзья — погрешить против действительности, друзей ТАК не целуют, но и сказать, что она интересует его только как сексуальный объект нельзя. Странные какие-то чувства, даже к той самой, которую каждый в царстве вспоминать боится, они были иными, не было такой нежности и желания защитить.
Есенья тем временем была далека от дум царевичьих. Её головку занимали мысли несколько иного толку.
Как теперь себя вести с ним? А ежели они тут надолго застряли? А дальше что-то будет или они спать лягут? Злат вон вроде доволен, она украдкой покосилась вверх, на его лицо, заметила улыбку на губах. Но она ведь ничего не сделала…
Зажмурилась, прячась у мужа на плече, представляя, что она что-то такое же для него делает…
А браслет то все ещё на ней.
Подняла руку перед собой, разглядывая украшение, стараясь отвлечься от таких пошлых мыслей Потянулась за рукой царевича, сравнивая узоры и в раздумьях выводя их контур кончиком пальца по змеевой коже.
И это выходит…
— я, получается… все ещё девственница… — Не то вопрос, не то мысли вслух. Хотя, скорее, второе. Потому как от звука своего голоса сама же и вздрогнула.
— Получается, что так, — отозвался Злат, который находил своего рода расслабление в том, чтобы перебирать ее волосы.
— Холодно тут, когда помощи ждать не понятно, а…кхм…ты же знаешь от чего бывают дети, да? Упаси боги всех рас забеременнеть в таком климате… — прикрыв глаза, Полоз покрепче прижал к себе девушку.
— Я бы очень сильно погрешил против действительности, если бы сказал, что не хочу тебя ее лишить, но… — уши нага ограсились багрянцем, — хотел бы чтобы это было…как-то особенно что ли, как-то красиво.
Кто бы назвал его романтиком, смеялся бы долго и обстоятельно, а тут готов к такому идиотизму как секс на поле ромашек или ободрать сотню-вторую лепестков роз и застелить ими супружеское ложе.
