Для русских проще стать русскими палестинцами, нежели израильтянами. Чтобы быть израильтянином, надо быть евреем во всех смыслах. Чтобы быть палестинцем, достаточно любить эту землю, с ее реальной многовековой историей, с ее замечательным народом. При этом можно говорить по-русски и не стыдиться русских и еврейских корней. Вместе с палестинцами русские смогут спасти Святую землю. Оставаясь в обозе «израильтян», они обречены. Поставщики пушечного мяса и дешевой рабочей силы, они неизбежно пострадают, когда – и если – «израильтяне» договорятся с палестинцами.

Признаки этого уже видны: все чаще в израильских СМИ вырисовывается образ жестокого русского или друза, плохо обращающегося с палестинцами, и в противовес ему – мягкого и доброго ашкеназа из Тель-Авива. Палестинцы заметили этот поворот и тоже зачастую пишут о «русских солдатах», измывающихся над ними.

В 1066 году, рассказывает Хорхе Луис Борхес в книге «Скромность истории» (1952), ссылаясь на исландского скальда Снорри Стурлусона («Круг земной» 10:92), брат английского короля Харальда, ярл Тости, захватил Йорк и стремился покорить королевство. Его союзником был (воспетый А. К. Толстым) Харальд Хардрада (Харальд Суровый), зять Ярослава Киевского. Король послал своего представителя к мятежному брату, и между ними состоялся такой диалог:

– Твой брат предлагает тебе прощение и треть королевства.

– А если я соглашусь, что получит мой союзник Харальд Хардрада? – спросил Тости.

– И его не позабудут, – отвечал посол, – ему дадут шесть футов английской земли, а если он и впрямь такого высокого роста, набавят еще один.

Русские, как и друзы, могут еще оказаться на месте Харальда, если не побеспокоятся о себе вовремя.

Еврейское государство возникло на территориях, входивших во второе королевство крестоносцев (1191–1292), на Побережье и в Долинах. С чем связано это странное совпадение? Чтобы ответить на этот вопрос, оставим горы и спустимся на берег Средиземного моря, туда, где прибой бьет о желтый песок, и заодно искупаемся. Видит Бог, я не поклонник израильских пляжей, где слишком много спасателей с мегафонами. Нельзя войти в воду, чтобы чертов спасатель не закричал в свой мегафон: «Направо! Налево! Поплотнее стойте! Сестричка, прикрой груди!» и все такое прочее. Поэтому мудрый человек, если уж взбредет ему в голову блажь купаться в соленом море вместо сладчайшей воды источников, пойдет на пляж, где нет спасателей, в Аполлонию.

Дорога туда ведет мимо огромного строения Сидна-Али, куда мусульмане совершают паломничество, зияру, в разгар лета, когда легкий бриз с моря делает эти места желанным оазисом в раскаленной печи Палестины. Палестинские женщины купаются в полной одежде, привлекая изумленные взгляды хиппи и шведок, обходящихся и вовсе без купальных костюмов.

Здание Сидна-Али отстроил в 1481 году Шамс ад-Дин из Газы, и в одной из его стен замурован черный камень Божьего суда. Тот, кто не мог в темноте коснуться черного камня в стене, считался виновным. В здании живет семья хранителей святого места – единственный след палестинской деревни Аль-Харам, последняя память древнего Решефа. Деревня была стерта с лица земли в 1948 году, ее жители стали «присутствующими отсутствующими», «небежавшими беженцами», т. е. они не перебежали магической «зеленой черты», но обратно их не пустили, и они остались в другом палестинском селе подальше от моря, в Кафр-Касеме.

Тропа на север ведет мимо кафе в форме динозавра, где продают пиво под липовыми пальмами, в маленький залив, усеянный черными скалами. Эти скалы – низвергнутые бастионы замка Арсур (Арсуф). Двадцать девятого апреля 1265 года гроза крестоносцев султан Бейбарс взял этот замок после месячной осады. Рыцари успели бежать подземным ходом в гавань и отчалить, а Бейбарс приказал своим воинам уничтожить укрепления замка. Огромными рычагами солдаты Бейбарса сбросили башни и бастионы Арсура в лежащее внизу синее море.

Маленький залив – естественная гавань Арсура. В ней можно увидеть хорошо сохранившийся мол-волнорез порта крестоносцев. Поднимитесь по крутой тропе на холм, где стояла цитадель Арсура и представьте себе, как норманнская принцесса Мелисанда из Антиохии стояла в одной из верхних зал башни и смотрела на запад, в море, туда, где вдали угадываются берега Кипра, ближайшего убежища, или на восток, где кончалась ее непрочная родина.

Королевство крестоносцев мифологизировано всеми: евреями, христианами, мусульманами. Мифы не всегда справедливы. Для мусульман крестоносцы – символ чужеземного завоевателя-колонизатора, а победа над крестоносцами – залог грядущей победы над Израилем. Воинственный иноземец, захватчик, стремившийся к войнам, враг из-за моря – так мусульмане представляют себе крестоносца. Тут миф сводит на нет толщу времени, без малого 200 лет существования крестоносцев в Палестине. Крестоносцы были чужеземными завоевателями-колонизаторами, когда они вторглись в Палестину в 1098 году. Но последние крестоносцы, отплывавшие в утлой лодке от берегов Палестины, из потайной гавани замка Атлит, были мирными жителями, местными уроженцами, породнившимися с христианами Востока. Так, воины Тарика, завоевавшие Испанию, сменились местными испано-мусульманскими династиями, крестьянами, зодчими. Падение королевства крестоносцев обернулось бедой для Палестины: чтобы разрушить его, победителям пришлось разорить Побережье и, нечаянно, освободить место для еврейского государства.

Первые крестоносцы пустились в поход в 1096 году, чтобы возвратить христианству святыни Палестины. Их подталкивали шок, вызванный разрушением храма Гроба Господня (Воскресения Христова) при безумном халифе эль-Хакиме, разочарование непроисшедшим в 1000 году Вторым пришествием, перепроизводство безземельных рыцарей, поиски эквилибриума между миром ислама и христианством. Среди их первых жертв оказались местные христиане: там, где мусульмане сражались или бежали, христиане оставались на месте и страдали от резни и грабежа. Впоследствии, в 1204 году, крестоносцы разрушили опору восточного христианства – Византию – и подготовили почву для полной победы ислама на Ближнем Востоке.

Завоевание Святой земли оказалось делом нетрудным: мусульманский мир был разобщен, египетские Фатимиды и иракские Аббасиды враждовали, регион был раздроблен на множество мелких государств, неспособных объединиться против общего врага. У крестоносцев была возможность прочно зацепиться в Святой земле – к существованию королевства привыкли. На гибель его обрек авантюризм завоевателей, не сумевших вовремя остановиться и консолидировать свои завоевания. Но шанс удержаться у них был, и Утремер[36] – играл важную роль в тогдашней «реальной политике» региона.

Чтобы убедиться в этом, отправимся на крайний север страны, в удел младшей сестры Иудеи – Галилеи. Семейное сходство сестер бросается в глаза. Вместо Иерусалима у галилеян – Цфат, вместо Иерихона – Тиверия, вместо Мертвого моря – Кинерет, вместо Тель-Авива – Хайфа и вместо Яффы – Акка. Приятно приезжать в эту зеленую северную страну, где больше воды, простора и меньше людей и обид. Здесь растут леса и рощи, бьют источники, текут настоящие реки и видна белая шапка снегов на Хермоне. Тающие снега Хермона уходят водою в землю и выбираются на поверхность в Баниасе.

До победы христианства Баниас звался Панеасом и был святилищем козлоногого Пана, в высеченных в скале нишах с греческими надписями I века стояли статуи Пана и нимф. Дух эллинской дикости сохранился тут, и подчас так и ожидаешь появления Пана с дудочкой, но… «умер великий Пан», как сообщили нимфы морякам, по словам классиков. Это было бы мое любимое место, но в последние годы Баниас был переоборудован для туристов и зачастую переполнен. Раньше тут встречались только немногочисленные друзы с высот Голана. Ведь до 1967 года Баниас принадлежал Сирии, и памятью об исчезнувших жителях стоит забытая маронитская церковь.