Поля за Бейт-Сахуром связаны с библейским персонажем, с моавитянкой Руфью (Рут). Руфь вышла замуж за вифлеемца у себя в Моаве. Ее муж умер, и она пришла со свекровью в эти места. Когда наступила пора уборки хлеба, Руфь отправилась в поле собирать колоски за жнецами богатого сродника Боаза (Вооза). Он приютил ее и женился на ней. (Еврейские легенды добавляют, что Боаз немедленно умер, зачав сына, а Руфь прожила еще 200 лет и застала своего правнука, царя Соломона.) История Руфи показывает, что национальные проблемы решались межплеменными браками. Так, брак Руфи и Боаза стал заключительной главой книги завоеваний Иисуса Навина.

«День поссорит – ночь помирит», – говорит русская пословица о сакральном таинстве, способном соединить двух людей. Можно сказать, что соитие иногда единственный выход из тупика в отношениях между людьми – и между народами. Джордж Майке, несколько подзабытый автор бестселлера «Как быть иностранцем», посетил несчастный Кипр в 1950-х годах, задолго до раздела и гражданской войны, и увидел источник его бед в излишней добродетели дев и жен. Там, где люди слишком серьезно относятся к девичьей невинности, мужчины неизбежно затевают войны, писал этот остроумный венгр. Преклонение перед невинностью и честью характеризует статические, застывшие общества; и наоборот, половая свобода отличает общества в состоянии динамического развития и революции. Рыцари Средневековья преклонялись перед невинностью и ценили честь превыше всего, но Возрождение с его Бокаччио и Рабле увлеклось плотской любовью, как «дети цветов» в шестидесятые годы прошлого века. Пуританизм и застой против секса. Тому свидетели библейский Эзра (Ездра), королева Виктория, Сталин и современная Америка (если бы не было СПИДа, они бы его придумали). Революция и динамика – за секс, и тому свидетели Руфь из Моава, Александра Коллонтай и Америка 1960-х годов.

Точнее всех выразил это Джеймс Джойс в «Поминках по Финнегану» каламбуром: «And the world is maid free». Освободить мир – значит избавить его от девственниц. Не случайно в Южной Африке в самый темный период ее истории секс между белыми и черными был запрещен законом. Не случайно пьеса «Палестинка» современного израильского драматурга Иегошуа Соболя, намекающая на возможность полового сожительства между евреем и палестинкой, вызвала бурю. В странах, где любовь между представителями разных общин была возможной, история складывалась менее драматично. Например, на Таити, где люди с примесью полинезийской крови просто называют себя таитянами. В Новой Зеландии, где практически не осталось чистокровных маори. В Бразилии, где возникло смешанное общество. Англичане утратили свои владения в Африке и Индии именно потому, что не смешивались с местным населением, в отличие от португальцев Мозамбика и Бразилии. (Впрочем, Вилли Далримпл рассказывает в «Белых моголах», что первые колонизаторы еще как смешивались и только прибытие англичанок положило конец этой лафе.)

В современном Израиле крайне мало браков между евреями и палестинками, мало даже случаев изнасилования палестинских женщин. Казалось бы, грешно жаловаться, но, видимо, члены одной общины сомневаются в принадлежности другой к роду человеческому. Только русские, воспитанные в интернациональном духе, одинаково легко вступают в браки и с палестинцами, и с евреями. Как и на Кипре, немалую роль в сексизоляции играет религия. В Израиле не приняты гражданские браки, а еврейская религия запрещает смешанные брачные союзы.

В древней Палестине существовали кдешот («посвященные божеству»), жрицы, служившие на ложе любви Астарте, а не Маммону. В полнолуние месяца Ав деревенские девушки выходили в виноградники искать счастья и свободы, как славянки в Иванову ночь. Молодоженов не призывали к мечу в те годы любви и вина, от которых остались у нас самые древние мотивы Песни Песней. Талмуд связывает этот праздник с именем провидца Эдо, которому Агнон посвятил повесть «Эдо и эйнам». В наши дни этот чудный праздник возрожден, и самый веселый город Ближнего Востока, бесшабашный Тель-Авив, гуляет 15-го числа месяца Ава всю ночь напролет.

Дорога Иерусалим – Рамалла проходит к западу от высокого холма, на вершине которого стоит огромный каркас недостроенного дома. Местные жители скажут вам, что это вилла короля Хусейна, которую так и бросили, когда вспыхнула Шестидневная война 1967 года. Грунтовая дорога взбегает на холм, прямо к небольшой военной базе, откуда открывается прекрасный вид на холмы, на Иудейскую пустыню вплоть до Мертвого моря и Иордана, и на запад – до самого Средиземного моря. На этом холме – Тель-эль-Фул – стояла древняя Гева, родина первого легендарного царя Израиля, предтечи царя Давида, царя Саула.

Если посмотреть с холма на запад, можно увидеть напротив, в десяти километрах, высокую гору с минаретом на вершине. В старину ее называли Мон-Жуа (Mont Joie), гора Радости, ибо с нее паломники впервые видели Иерусалим. На ней зажмурил глаза Ричард Львиное Сердце, чтобы не увидеть Иерусалима, взять который ему не было суждено. Здание на вершине – мечеть, бывшая когда-то церковью крестоносцев. Она поставлена над «гробницей пророка Самуила», вели Неби-Самуэль, важной местной святыней. В здании – большой сенотаф, внизу – погребальная пещера, у основания горы бьет несколько источников. (По другой легенде, Самуил был похоронен в селе Рама, нынешнем Ар-Раме, чуть к востоку от дороги на Рамаллу. По третьей, село Рама – это нынешний Рантис.)

С крыши церкви-мечети можно обозреть все окрестности, но святынь Иерусалима в наши дни не видно. Раньше вокруг мечети стояла деревня, которая сумела себя отстоять в войне 1948 года и погибла лишь в 1967 году. Уцелел только дом рядом с мечетью. Религиозные сионисты превратили часть мечети в синагогу. В этом не было бы беды, но армия взяла все под свой контроль. Теперь верующие мусульмане должны перед входом в мечеть подвергаться тщательной проверке, которую проводят израильские солдаты. Во дворе мечети караулят бронетранспортеры с пулеметами и джипы. Неби-Самуэль стал «оккупантом», как и Рахиль, мать Юсуфа Прекрасного.

По Библии, именно Самуил и Саул положили конец израильско-ханаанской вольнице и основали государство. Самуил, чудесное рождение которого предвосхищает рассказ о появлении на свет Иоанна Крестителя, помазал Саула на царство. До коронации Саула население Нагорья обходилось без царя, жило по обычному племенному праву, отраженному в Торе. Но патриархальное равенство стало казаться людям старомодным. Они хотели царя – «как у всех» – и попросили Самуила найти им правителя. Пророк считал, что отказ от свободы – противоестественный шаг. Если б он знал басню Эзопа о лягушках, просивших у Зевса царя и получивших в правители аиста (по другой версии – водяную змею), рассказал бы ее. Он пытался переубедить народ, говоря, что царь отберет у них часть урожая, сыновей забреет в армию, а дочерей уведет в гарем. Народ ответил, что с царем на войне сподручнее.

Библия не принимает мотивировку «внешней угрозы». Война с филистимлянами выдалась затяжной и опасной, но так ли уж необходимы были для ведения войны царь, постоянная армия, которых не водилось раньше? Горные племена прекрасно обходились без царя во время войны. Войско вел пророк или полководец, которому присваивалось звание «судьи» (шофета). По окончании войны судья возвращался к себе домой и никакой особой властью не пользовался. Войну вело народное ополчение, которое после боя расходилось по селам, к своим домам и виноградникам. Регулярная армия появилась только с возникновением монархии. Тогда же возникла «полиция» и прочие органы государственного принуждения.

В моей любимой книжке Ленина, «Государство и революция», разбивается миф о том, что регулярная армия и полиция лучше, прогрессивнее народного ополчения. Обывателю непонятно, пишет Ленин, что такое народное ополчение (Ленин пользуется термином «самодействующая вооруженная организация населения»). Отвечая на вопрос о том, почему нужна постоянная армия – отряд вооруженных людей, отчуждающих себя от общества, – обыватель сошлется на усложнение общественной жизни, на дифференциацию функций и т. п. Обыватель времен Саула ссылался на пример прочих народов и на внешнюю угрозу. Ленин отметает эти «научные» ссылки и пишет, что в цивилизованном, развитом обществе «самодействующая вооруженная организация населения» (народное ополчение) отличалась бы своей сложностью и технической оснащенностью от примитивной организации стада обезьян, но такое ополчение было бы возможно. Подобной организации нет не потому, что она устарела, но потому, что она не устраивает правящую элиту.