Но город крестоносцев у Баниаса пока скрыт от глаз большинства туристов, хотя руины находятся в пяти минутах ходу от истока. Тропинка доведет вас до Вади-Саар. К западу вам встретятся внушительные руины главных ворот города. Еще до 1948 года от ворот через Саар вел мост и им пользовались местные жители. В 1948 году мост был разрушен.
В центре Балинаса (Баниаса крестоносцев) – маленькая друзская святыня Сиди-Ибрагим, ухоженная, вылизанная, застеленная коврами. Основания Балинаса были заложены после арабского завоевания, при Омейядах. Древний город Кесария Филиппова стоял ближе к истоку Баниаса и, видимо, выше. В этих местах апостол Симон Бар-Иона признал Иисуса Сыном Божиим и получил от него новое имя – Петр – и ключи от Царства Небесного.
Прелестное место неподалеку можно найти, если идти вниз вдоль берега Баниаса. Там стоит действующая мельница, одна из последних в стране, где местные друзы мелют зерно, а несколькими сотнями метров ниже – «офицерский бассейн», бетонный резервуар, якобы устроенный на месте старинной римской купальни, лучше не найти на всем севере. В этом бассейне бьет ключ Эйн-Хилу, Сладкий, и его вода теплее студеных струй Баниаса. Он довольно глубок, хотя из-за удивительно прозрачной воды в это не верится.
За Баниасом, на крутом отроге, высится замок времен крестоносцев Субейба. Балинас (включая Субейбу) – крайняя северо-восточная застава, граница между Крестом и Полумесяцем, вся история которой свидетельствует о нечуждости крестоносцев. Она много раз переходила из рук в руки и одно время (с 1126 года) ее занимали знаменитые ассасины – секта убийц-исмаилитов. «Ассасин» – это искаженное «гашишин», «гашишник». Считается, что с помощью гашиша духовный глава исмаилитов Старец Горы добивался от них безоговорочной верности и готовности идти на смерть, которой отличались его подданные.
Еретики-исмаилиты находились в сложных отношениях с мусульманскими и христианскими правителями. Одно время мусульманские владыки Сирии благоволили к ним, и в благодарность исмаилиты убивали вождей крестоносцев. Но затем исмаилиты стали убивать и непокорную мусульманскую знать, и властителям Дамаска пришлось бороться с этим врагом. Особенно рьяно взялся за исмаилитов самый рыцарственный из воинов ислама, Салах ад-Дин эль-Айюби, или просто Саладин, как его звали христиане.
Рассказывают, что однажды Саладин, пробудившись в своем шатре, нашел на столике у изголовья кривой кинжал исмаилитов. Он велел утроить караул, но на другую ночь его разбудил сам Старец Горы. Они долго беседовали, и в результате Саладин убедился, что исмаилиты не хотят его убить, хотя могли бы, и отменил казни. Так исмаилиты сохранили свой особенный, полуавтономный статус. Старец Горы принимал у себя и христианских владык. Посетил его Ричард Львиное Сердце. В его честь Старец приказал своим покорным юношам кончать жизнь самоубийством на глазах гостя один за другим, пока христианский король не попросил Старца остановить побоище.
Исмаилиты-ассассины сыграли черную роль в судьбе региона. Они убивали сильных и динамичных правителей и поддерживали слабых и никудышных. Они раздували пожар войны между крестоносцами и миром ислама. Можно провести много параллелей между политикой израильтян и ассассинов. В частности, и те и другие активно использовали индивидуальный террор. Политические убийства применяются израильтянами повсеместно. Любой сколько-либо заметный палестинский политический лидер оказывается на мушке израильских ассассинов. Другая черта сходства заключается в том, что израильтяне, как и ассассины, заинтересованы в разжигании конфликтов. Во время войны Ирана и Ирака израильтяне передавали сторонам разведданные, полученные от американской разведки, и способствовали затягиванию войны. «Моссад» одновременно занимался подготовкой боевиков для тамильских «Тигров» и сингальских боевиков Шри-Ланки, чтобы война не утихала. В настоящее время американские евреи-сионисты разжигают пожар священной войны между христианским миром и миром ислама.
В те годы эту сатанинскую роль играли ассассины. Они привели бы наш регион к гибели, но мусульмане и христиане объединились и заключили союз против исмаилитов. В тяжелом бою ассассины были разбиты и отброшены, но окончательно с этой чумой XIII века справились лишь монголы. После поражения, нанесенного монголами, исмаилиты стали обычными гражданами региона и навсегда утратили свои политические амбиции.
Война с ассассинами заложила основы дружбы между Дамаском и Иерусалимом. «Баниас стал местом встреч и совместных охотничьих облав для мусульманских и христианских рыцарей», – пишет Бенвенисти. Это показывает, насколько глубоко укоренилась держава крестоносцев. Крестоносцы были не более «нездешними», чем хиджазец Омар, или каирцы Фатимиды, или прежние, византийские правители Палестины.
К приходу крестоносцев тень Византии еще не исчезла с горизонта Палестины, не исчезла и сама Византия – это мощное христианское государство лежало в нескольких десятках километров к северу, пока его не разрушили неразумные крестоносцы. Христианские Константинополь и Антиохия служили надежным тылом для христианских же Акки и Яффы. Если поначалу норманнов и можно было считать чуждым элементом, то к концу их владычества в рядах крестоносцев трудно было найти чистокровного европейца. Вожди франков переженились на армянских и греческих княжнах, а франки попроще – на местных селянках.
Падение государства крестоносцев не было неизбежным. Средневековье не знало современной концепции национализма, религия правителей зачастую отличалась от религии народа, с чем мирились и те и другие, как это было, например, в Индии и Греции. Конфликт с восточными православными христианами оказался, бесспорно, важной составляющей в эпопее падения королевства франков. Но если уж искать поворотный пункт, я бы указал на «Ливанскую войну» XII века – неудачный Второй крестовый поход на Дамаск 1148 года.
К тому времени жители окрестных земель были убеждены в непобедимости крестоносцев. Убежденность эта зиждилась на крепком фундаменте: норманны, потомками которых были рыцари, занимались военным искусством всю жизнь и ничего не жалели во имя улучшения военной техники тех времен – коней и мечей. В промежутках между войнами им не давали обрасти жирком и заблагодушествовать рыцарские турниры. Единственным заметным врагом крестоносцев на севере был эмир Алеппо (Халеба). Между Алеппо и Иерусалимским королевством находился буфер Дамаска, владыки которого не знали, кого им больше бояться – правителей Алеппо или Иерусалима, – и поэтому поддерживали хорошие отношения с крестоносцами.
Алеппо угрожал в основном княжеству Антиохийскому, но именно в этом месте решалась судьба региона. Падение Алеппо дало б крестоносцам Антиохии глубину, в которой они нуждались, превратило бы Дамаск в бессильный анклав, на сотни лет, возможно, ликвидировало бы мусульманскую угрозу. Была и альтернатива: не воевать и надеяться, что страх, который нагнали крестоносцы в свое время, удержит мусульман от попыток реконкисты. Но крестоносцы совершили судьбоносную, стратегическую ошибку и в момент избытка сил пошли войной на Дамаск.
Второй крестовый поход на Дамаск был безумием, пишет Рансимен, крестоносцам следовало бы поддерживать дружбу с Дамаском и бороться с Hyp ад-Дином из Алеппо. Но Дамаск был бы богатым трофеем, и в начале июля 1148 года огромная христианская армия – самое большое воинство крестоносцев всех времен – вышла из пределов Галилеи, миновав Баниас, и 24 июля расположилась в садах и рощах на краю Дамаска. Рощи и сады превратились в арену партизанской борьбы. Как и в дни Ливанской войны 1982–1985 годов, партизанские атаки наносили огромный моральный и реальный ущерб армии. Через два дня христиане решили перейти на открытое место, где партизаны не смогли бы найти прикрытие. Но на новом месте не было воды, и крепостные стены в этом месте оказались наиболее прочными. Тем временем Hyp ад-Дин из Алеппо двинулся на помощь Дамаску. Через несколько дней он должен был подойти и войти в город.
