Бонхэм поделился с Каракосом перечнем имён оперативников НС на борту Колонии. Время покажет, говорил ли он правду. Чтобы проверить эти данные, следовало снова добраться до радио. И, конечно, надо было предупредить о готовящейся атаке на пост номер 7.

Стейнфельд перешёл к описанию дальнейших особенностей стратегии захвата поста номер 7; частью разума Каракос продолжал впитывать указания Стейнфельда, но мысли о Торренсе крутились в его сознании, как собаки вокруг одиноко стоящего дома, рычали и кидались на запертые двери, пугали и мешали сосредоточиться.

Ублюдок ничего не делал, никак не пытался оговорить Каракоса. Но Каракос чувствовал, как Торренс за ним наблюдает, хотя по виду последнего сказать этого было нельзя. Торренс, наверное, что-нибудь замышляет. В противном случае отчего Каракосу до сих пор не доверили информацию о подлинной атаке на ВА? Почему он до сих пор вынужден мыкаться во тьме? Это всё Торренс виноват. Торренс заронил в умы остальных семена сомнения, и вопреки словесному дружелюбию те Каракосу ничего не сообщают. Вся эта суета с атакой на пост номер 7 — просто тренировка для разогрева перед операцией «Апрель».

Но Каракос не осмеливался допытываться. Это могло пробудить подозрения. Он найдёт иной способ.

— Уничтожив пост номер 7, мы подготовим почву для операции «Апрель», — закончил Стейнфельд.

И посмотрел на Каракоса. Без всякого выражения. Но прямо на Каракоса.

Торренсу не нравилась эта ночь. Тёплая и погожая, напоенная сладкими ароматами; он вышел из дома и направился занять своё место в цепочке часовых на дороге. Он обонял запах моря, и даже комары, казалось, решили наконец взять отпуск. Ум же Торренса требовал ненастья, бури, по крайней мере ливня: чем сильней дискомфорт, тем лучше.

Торренс спускался с крыльца, когда справа во тьме что-то шевельнулось. Он вскинул прихваченную с собой десантную винтовку.

— Это я.

Это была Клэр.

Он опустил винтовку на плечо. Оружие показалось ему тяжелей прежнего.

— Ты не хочешь со мной поговорить? — мягко спросила она.

Глаза его привыкли ко тьме. Подобно привидению, из мрака материализовалось её лицо. Он пытался отмолчаться, но не смог.

— Ты со всеми подряд переспать собралась? Кто на очереди?

— Я не об этом.

— А мне похер, о чём ты хотела. Иисусе, я не знаю... я просто... я ведь тоже человек, Клэр, ты не понимаешь, что ли?

Она коснулась его руки. Он вздрогнул и устыдился собственной глупости: она отступила, неверно истолковав его реакцию.

— Ты решил, что не хочешь связываться с гомосексуалкой?

— Ты не гомосексуалка. Это называется «бисексуальность»... может, и так. Но ты вроде как испытывала ко мне чувства. Настоящие чувства.

Тон его выразил сомнения в этом.

— Разумеется. Я не считаю себя лесби. Но она... она такая нежная... в общем, мне это сейчас надо. Вот прямо сейчас. Не знаю, как надолго.

— Могу ли я поделиться прогнозом?

— Да пошёл ты, Торренс...

— Прости. Я не должен так говорить. Извини меня.

— Знаю.

— Ты всегда так говоришь. Ты меня знаешь, а я тебя — нет. Ты меня не единожды обвиняла, что я не тороплюсь перед тобой раскрываться, но я тебя не знаю. — Он поднял взгляд к звёздам. Долгое мгновение протекло в тишине. Он закончил: — Возможно, это моя ошибка.

Её молчание подтвердило, что это вероятно.

Балтимор, Мэриленд

Стоунер бежал, хотя оставался на месте.

Они сменили два мотеля за два дня. Стоунер старался не заострять на этом внимание, притворяясь, что ищет номер с сетевым терминалом для Синди, чтобы девочка могла мультики посмотреть. А потом — что ищет мотель с сетевым терминалом и бассейном. Он не хотел показывать дочурке, что бежит с места на место из чистого страха.

Но от Джанет он этого утаить не мог. Стоунер с женой сидели у окна, глядя на ледовый каток подземного ТРЦ, где и располагался мотель, и потягивали слабоалкогольный коктейль из пластиковых стаканчиков, полученных по автоматической линии доставки. Поза Джанет выдавала напряжение; она глядела, как мечутся из стороны в сторону люди на катке, нарезая лёд лезвиями коньков. Синди смотрела японский развивающий мультик про Робобоя. В руке у девочки был пульт интерактивной приставки; сетевой терминал настроили на обработку развивающих программ с Робобоем, а Джанет вставила имя Синди в модуль голосового общения.

— О-о! — сказал Робобой на экране. — Доктора Драгмастера накололи, и он ввёл снотворное дизайнеру Дэну! Синди, ну что мне делать? Попытаться найти противоядие или чесать по-шурику в Мусорную Топь, спасать моего дружка Лоутеха без помощи дизайнера Дэна?

— Противоядие! — воскликнула Синди, утопив в пульт кнопку А.

— Ну блин, — пробормотал Стоунер. — А я так надеялся, что Робобой явится спасти нас из Мусорной Топи.

Он глянул на Джанет, полагая, что реплика её повеселит. Но та лишь сжала побелевшие губы, с трудом сдерживая рыдания.

Он покосился на часы. Восемь. Наверху уже стемнело. Но тут, в подземном мотеле у катка, мог быть любой час суток. На дорожке от мотеля к катку кишели покупатели и зеваки, точно пчёлы, собирающие пыльцу. По ту сторону подземного зала маршировали на рекламном экране бегущие строки Безмолвного радио, новости и объявления:

Министерство обороны сообщает, что Новые Советы продолжили отступление в Европе, но наращивают орбитальную группировку... президент Бестер отрицает, что сговорилась со Вторым Альянсом, и требует расследования «антипатриотической пропаганды»... министр внутренних дел Свелл уверяет, что требование предоставить президенту чрезвычайные полномочия не было продиктовано стремлением установить цензуру СМИ, и ссылается на военную ситуацию вместе с историческими прецедентами... кислотный дождь вызвал торнадо с разрушениями и жертвами в Миссури... полностью оправдан покойный сенатор Спектор... убит в рамках программы антинасильственных законов; Большое Жюри обвиняется в вынесении приговора на основе поддельных видеоулик... новости спорта: Хьюстон Орбитерз выиграли...

Стоунер передёрнул плечами и отвёл взгляд. Тут он увидел Лопеса, который стоял у катка и, облокотись на ограждение, смотрел на него.

— Вот он, — пробормотал Стоунер.

— Где? — затаив дыхание, спросила Джанет.

— Сейчас в мотель зайдёт.

Куда подевался Брюммель? подумал Стоунер.

Лопес постучал в дверь. Стоунер впустил его и оглянулся на Синди. Та всецело ушла в игру.

— Запись новых воспоминаний! — скомандовала она Робобою и нажала кнопку.

Лопес прошёл прямо к Джанет, всё ещё сидевшей у окна. Он был в коричневом плаще, блестевшем от дождя.

— Там дождь? — спросил Стоунер.

Лопес снял мягкую пластиковую шляпу, помял в руках и тихо произнёс:

— Миссис Стоунер, мне очень жаль сообщать вам, что ваш брат мёртв или... вскоре умрёт. Его остановили на КПП, и он сорвался на полицейского, вытащил пушку. Они его избили, отобрали оружие, оттащили на допрос... и экстрагировали. Так что... они в курсе его дел. Антитеррористический раздел АНЗ... мне очень жаль. Мы ничем не смогли ему помочь.

Он говорил быстро и с неподдельным, поразившим Стоунера сочувствием.

Джанет прикрыла губы рукой, зажмурилась и закачалась в кресле от безмолвной боли. Стоунер дёрнулся было к ней, тронул за плечо. Тут до него дошло всё значение сказанного. Точно ледяной осколок пронзил кишки. Брюммеля экстрагировали. Это означало, что за Лопесом вскоре будет установлена слежка.

Лопес, глядя на него, увидел понимание на лице Стоунера и кивнул.

— Надо спешить. Я с вами. Они теперь про меня знают.

Через двадцать минут они уже спускались в вестибюль, спешно упаковав вещи. Стоунер остановился у конторки портье, ожидая, пока вернётся пакистанец из отельной обслуги с его кредиткой. Он размышлял, не выдан ли уже ордер на его арест, не заморожены ли счета и не сработает ли автоматическая тревога при попытке расплатиться этой карточкой.