Лайла с Клэр отдохнули и как раз начали всё сызнова. Где-то, в какой-то момент, они сделали ещё по затяжке и опять стали целоваться, исследуя груди друг друга с удовлетворённой неспешностью полной расслабленности.

Тут кто-то распахнул дверь. Клэр приподнялась на постели и посмотрела туда. Это был Дэн. Остроглаз. Торренс. Он смотрел на них.

Стоял и смотрел, будто не в силах поверить, что это случилось с ним по второму кругу. А может, просто не ожидал, что в этот раз тут окажется Лайла.

— Ну сколько раз, — едва ворочая языком, пробормотала Клэр, — он будет сюда врываться, пока я с другими? Это же смешно. Тут вообще у кого-то есть привычка стучать в дверь? — Она осела на койку и захихикала.

Спустя мгновение Торренс закрыл дверь, и шаги его затихли в коридоре.

— Бедняга Торренс, — молвила Клэр, внезапно охваченная вселенской грустью.

Лайла обняла её и стала утешать.

Мерино, где-то на Карибах

— Предоставленные Стоунером файлы, в сущности, полны натяжек, — говорил Уитчер. — Но они полезны. Нам это поможет. Разумеется, ЦРУ станет утверждать, что данные сфальсифицированы. Но вот это, — он постучал по экрану, — это они отрицать не возьмутся.

— Они могут заявить, что запись подделана методом компьютерной анимации, — сказал Смок. — А мы отдадим видео независимым аналитикам. Они проанализируют и придут к выводу, что запись эта подлинная, а не компьютерная подделка. Вместе с общим эффектом от распространения программ Кесслера и тем, что мы получили от Стоунера, всё это должно пробудить медийщиков.

— Мы им муравейник в постель подбросим, — согласился Уитчер. — Масс-медиа ВА пока ещё не полностью контролирует.

Смок с Уитчером стояли в конференц-зале перед лекционным дисплеем размером с аудиторную доску. На Мерино выдался прохладный вечер, но даже в одиннадцать часов остров был полон жизни. Они слышали лязг оружия свежей смены, отправленной заменить часовых у дальнего забора. В предвкушении крови пищали у оконной сетки москиты.

В отдалении погромыхивала музыка, доносились обрывки песен: кто-то расслаблялся.

Смок задумался, каково это — расслабиться, сходить на вечеринку, ну, потанцевать. Смеясь и хлопая друзей по плечам, чувствуя себя совершенно непринуждённо. Он так не умел и завидовал тем, кто умеет. Он вспомнил про Алюэтт; девочка уже спала, и он затосковал по ней.

Мысли его торопливо вернулись к приоритетным задачам. Он снова обернулся к экрану; ворон на его плече хрипло каркнул и встопорщил перья. Смок и ворон задумчиво наблюдали, как на большом видеомониторе дюймовой толщины проявляется неподвижное изображение.

На экране возникла президент Соединённых Штатов. Анна Бестер, американская Мэгги Тэтчер, на снежном поле, в коричнево-рыжем плаще, коричневом же деловом костюме и высоких золотистых сапогах. Рядом — толстяк в похожем на плащ-палатку белом макинтоше; она ему что-то настойчиво втолковывала. В облике президентши не было и следа обычной харизмы, всё под контролем-и я с уверенностью смотрю в будущее-вопреки-сложности ситуации. Она недовольно хмурилась. От этого черты её подлинного возраста проступали под лицевой подтяжкой.

Толстяка звали Сэквилль-Уэст, и он был главой службы безопасности международной корпорации охранных услуг «Второй Альянс». Уитчер прозвал его «великим инквизитором» ВА.

Уитчер нажал кнопку, и ролик ожил. Словно по велению хореографа, президентша и Сэквилль-Уэст пришли в движение и зашагали по снежной дорожке нога в ногу. Картинка слегка смазывалась; камера отъехала на более широкий угол, показав двух агентов Секретной службы. Агенты выглядели так же, как поколения их предшественников — безликие существа в тёмных очках. Старомодные очки стали тотемом их организации, подобным архаичному костюму британского бифитера.

— Странно, что они не заметили птицу, — пробормотал Смок. Ворон на его плече хрипло каркнул, словно соглашаясь.

Уитчер развёл руками в насмешливо-притворном удивлении.

— Моё дочернее предприятие производит лучшую подслушивающую аппаратуру на планете. И в Колонии тоже. В любом случае — погода нам благоволила: небо закрыто облаками, свет тусклый, отражений мало. Дроноптицу обработали такой штукой, мы её называем «хамелеон-спекл»: помогает сливаться с пейзажем. Кроме того, снег в маскировке подсобил. Ну и повезло, не без этого. Те два агента Секретной службы всё время пялились на лес. Они ожидали, что оттуда появятся убийцы: президентша же прогуливалась по открытой местности, без эскорта. Они в последнее время совсем нюх потеряли. Национальный скандал их чуток встряхнёт.

Уитчер перемотал видео и прибавил громкость. Они слышали обрывки разговора: в общей сложности, вероятно, процентов сорок.

— Извиняюсь за звук, — прокомментировал Уитчер. — Они говорили тихо. Там шум ветра и скрип обуви по снегу.

— Этого достаточно, — сказал Смок.

И они услышали, как Сэквилль-Уэст говорит:

— Мадам, четвёртая власть, будем откровенны, враждебна нашему делу. Масс-медиа надо приструнить. Мы... — неразборчиво. — Если чрезвычайные полномочия позволят... — неразборчиво. — ...неприемлемая ситуация, но мы можем принять строгие меры... — неразборчиво. — ...в сухом остатке, мадам, если перефразировать преподобного Крэндалла: «чтобы удержать контроль, надо сперва его захватить!».

Президент перестала хмуриться и расхохоталась во всё горло. Но тут же снова посерьёзнела.

— Вероятно, я смогу заручиться некоторыми полномочиями такого рода, взять в узду СМИ и Конгресс — был же, в конце концов, прецедент во Вторую мировую, когда медиа контролировались куда строже, чем людям позволяли знать. В Иракскую войну СМИ тоже посадили на короткий поводок. А у нас тоже война. Если я получу право контролировать деятельность медийщиков, я воспользуюсь этим правом, а когда я это сделаю, то повода ослаблять контроль не оставлю. Но чтобы сформировать полицейское государство, нам потребуется координация усилий с вашей... — неразборчиво. — ...не уверена насчёт графика. Тем временем мы устраним некоторых... — Неразборчиво.

Смок снова остановил воспроизведение.

— Это их встряхнёт. Ой, как славно это их встряхнёт.

— Твои сотрудники не зря свой хлеб едят, — сказал Уитчер.

— Сколько раз они с Бестер встречались? — внезапно спросил Смок.

— Четырежды за пару месяцев. Мы получили улики всех встреч. Но только в этом случае удалось записать диалог.

В остальных случаях встречи проходили под крышей, в обстановке строжайшей секретности.

— Наши авторы в СМИ для начала спросят: А с какой стати президент встречается с этим человеком втайне? И потом мы им подбросим этот диалог.

— Ага, думаю, что сработает.

Смока начинали беспокоить некоторые подспудные детали реакции Уитчера.

— Твои сотрудники, — повторил он. — Ты сказал: твои сотрудники. И НС. Ты не отождествляешь себя с НС. Ты их чураешься оттого, что у нас так много техников? — Он улыбнулся, словно извиняясь за лобовую критику. — Или потому, что рассматриваешь нас как свой... инструмент?

Уитчер пожал плечами. Губы его сжались в тонкую полоску. Глаза сузились. Он сунул руки в карманы решительным жестом, означавшим, что на него накатил очередной приступ паранойи.

— Не вижу никакого повода продолжать эти попытки докопаться до моих мотивов, Смок. Не пытайся менять коней на переправе, а?

Развернувшись, он вышел из комнаты и хлопнул дверью.

Ворон тихо каркнул, словно говоря Смоку: Что ты творишь, а?

— Ты прав, — пробормотал Смок. — Я повёл себя чересчур резко.

Но он начинал интуитивно понимать, зачем Уитчер спонсирует Новое Сопротивление.

Потому что политические планы Второго Альянса шли вразрез с планами самого Уитчера.

Казалось вероятным, что у Уитчера свои планы на этот мир.