— Нет. Конечно, нет. — Но Стейнфельд держался неуверенно.

— А кто с ним был?

Помедлив мгновение, Стейнфельд сказал:

— Пирс и Грим.

Торренс констатировал:

— И оба погибли.

— Убиты ВАшниками.

— Почём ты знаешь?

Данко фыркнул.

— Торренс, Каракос — борец за свободу. Он сражается из любви к родине. Это такое чувство, ну, ты не поймёшь.

Торренс зыркнул на Данко. Тот лишь ухмыльнулся.

Ему захотелось расквасить Данко ухмыляющийся рот. Но Торренс сдержался. В последнее время всё большее число партизан НС охладело к нему — или он к ним. Не усложняй ситуацию.

Торренс обернулся к Стейнфельду.

— Сегодня утром я работал на палубе и оказался у люка, за которым был Каракос. Он был в трюме.

— А я-то думал, с какой стати ты напросился на эту работу. Чтобы за ним присматривать, э? — Стейнфельд разочарованно тряхнул головой, бороду его растрепало ветром.

— В любом случае... я подслушал их с Бонхэмом разговор.

— А что там делал Бонхэм? — с оскорбительным равнодушием влез Данко.

— Стейнфельд отправил его помогать в разгрузке корабля, — нетерпеливо объяснил Торренс. — Я не слышал большей части беседы. Но Бонхэм предлагал Каракосу какую-то сделку, и Каракос сказал, что обдумает его предложение. Меня интересует, что такого мог Бонхэм предложить Каракосу, чтобы тот заинтересовался? И какую цену Каракос может уплатить, чтобы Бонхэм согласился?

Стейнфельд глубоко вдохнул и выдохнул, издав раздражённый свист.

— Ты же сам сказал, что не слышал всего разговора. Ты мог услышать только то, что тебе хотелось услышать.

— Стейнфельд, вы с Каракосом старые друзья. Ты не хочешь признавать, что с ним что-то не в порядке.

Стейнфельд бросил:

— Торренс, твои суждения по этому вопросу с необходимостью ещё менее объективны, нежели мои.

Торренсу припомнились комната в свете свечи и обнажённая Клэр в объятиях Каракоса.

Торренс ответил:

— Может быть. А может быть, и нет.

Он развернулся и пошёл прочь, устало размышляя: Может, они правы? Может, я просто ревную?

Он пообещал себе оставить подозрения.

Если получится.

ПерСт, Космическая Колония. Служба безопасности

Расс Паркер смотрел на пустые видеоэкраны. Ему хотелось связаться с эсбэшниками на КПП, но включать телефон он боялся. Боялся того, что увидит на дисплее.

Они всё проверили, сказал он себе. Они сказали — это была программа саботажа, которую каким-то образом внедрили радикалы. Обойдя все уровни безопасности. Дверь, которая пыталась его раздавить... спонтанные неполадки... вчера — освещение, загоралось и гасло, загоралось и гасло... огнетушители, в случайном порядке срабатывающие по всей Колонии... смех из интеркомов, источник которого проследить не удавалось. Изображения маразматически хихикающего старого Римплера.

Всё это, дескать, натворила гипотетическая программа саботажа.

И они пообещали перепрограммировать системы все до одной. Два часа пополудни. Уже должны бы управиться. Ну так вперёд. Включай мониторы.

Он набрал полную грудь воздуху и потянулся к ним. Щёлкнул тумблером. Экраны ожили.

ВВЕДИТЕ НОМЕР, потребовала зелёная светоносная надпись.

Паркер издал глубокий вздох облегчения и отстучал номер первого КПП.

И тут на экране возникла какая-то штука — с желваками.

Она была похожа на голову манекена, сделанную из блестящего чёрного материала, вроде каучука. По лицу ходили желваки, набухали вены, какие-то искорёженные трубки выныривали из носовых пазух и утыкались в щёки; из ярко-розовых, как у свиньи, глазок истекал гной, а лысая макушка бугрилась чёрными узелками. Рот состоял из перекрывающихся лепестков, прослоённых ручейками вязкой жидкости, каждый — своего оттенка.

Лицо казалось жуткой мордой инопланетной твари. Но в целом обладало вполне узнаваемыми чертами. Чуть расфокусировать взгляд, и проступали искажённые, исковерканные черты профессора Римплера.

Из динамика донёсся издевательский хрюкающий смех — такой звук можно услышать из заводной игрушки на батарейках. Чисто механический смех. Безумный, маниакальный.

Расс, содрогнувшись от омерзения, выключил экран. Изображение пропало.

Затем экран необъяснимым образом включился сам. На нём снова возникло каучуковое лицо и хрюкнуло.

Он потянулся к розетке за монитором и выдернул кабель питания. Экран потемнел. Он осел в кресле, пытаясь не дышать слишком часто. Потом встал и потащился к двери. Ему не хотелось оставаться одному в своём кабинете.

Он отправился к техникам, а потом в интендантскую.

Пока Расс отсутствовал, к нему явилась Китти Торренс.

— Его нет, — сказала секретарша.

— Я подожду.

— Простите, но вам не назначено, да он и не принимает никого в этот час.

Китти пожала плечами.

— Я не уйду.

Секретарша нажала кнопку вызова. Почти незамедлительно возникли два охранника.

В этот момент вернулся Расс. Он задержался в приёмной, чтобы спросить, не приходили ли техники починить видеокомм.

Он остановился, увидев, как волокут прочь Китти Торренс. Та плакала и кричала, что должна поговорить с Рассом Паркером.

— Погодите-ка, — сказал Расс. — Я не припоминаю, чтобы меня спрашивали, хочу ли я поговорить с этой женщиной. Я же вам сказал, что скоро вернусь.

Секретарша покраснела.

— Ну... мы думали... э-э, вы же были так заняты...

Это Прегер, подумал он. Он старается изолировать меня от техников.

— Дайте ей пройти, — сказал он прямо, сверля взглядом ресепшионистку. Он обрадовался возникшей возможности отвлечься от видения той чёрной каучуковой штуки на экране. Кроме того, он боялся оставаться в кабинете один.

Он зашёл туда. За ним Китти.

Она села в единственное свободное кресло. Дверь закрылась.

Щёки её были в полосках высыхающих слёз, глаза опухли, но она перестала плакать. Было похоже, что она уже пару дней как не причёсывалась.

Предисловий не требовалось.

— Они его только что избили, — сказала она. — Просто так. По голове.

Он, естественно, понял, о ком она говорит.

— Я разберусь.

Слова хлынули из неё бурным потоком.

— Этого недостаточно. Выпустите его. Вы же можете. Он всего лишь хочет вернуться на Землю. И мы перестанем вас беспокоить. Отпустите нас, пожалуйста.

У него пересохло во рту.

— Я... не в моей власти отпустить его или вас обоих на Землю. Космос вокруг контролируют новосоветчики, а они пропускают только по экстренным поводам, ну или административным. — Он тут же сообразил, что формулировка выбрана неверная.

— Административным! Да уж, вы, Админы, когда угодно можете смотаться отсюда!

— Это неправда. — О Господи, нет. Это было неправдой. — Что касается освобождения — я этим тоже не занимаюсь. Такие решения принимает самолично председатель комитета Прегер, а я не думаю, чтобы он отнёсся к вашим просьбам благосклонно. В любом случае, улики против вашего мужа весьма вески, он обвиняется в призывах к мятежу. Собственно, вас бы тоже бросили в тюрьму, но я заступился.

Китти Торренс зажмурилась и сжала кулаки.

— Мы всего лишь хотим отсюда убраться. И оставить вашу войнушку вам.

— Послушайте, я не думаю, чтобы вам дали разрешение на вылет, даже если б я мог это устроить — от перегрузок по возвращении вы можете потерять ребёнка. В любом случае — риск слишком велик. Там мировая война — не только на Земле, но и на орбите. Если обстановка изменится, вполне возможно, что ваш челнок собьют. И я могу ещё кое-что вам сказать: велика вероятность, что дело закончится ядерной войной. В таком случае самое безопасное место здесь.

— Я на всё согласна, даже остаться тут. Только выпустите Лестера.

Он помотал головой.

— У меня нет для этого полномочий.

Она перегнулась через стол и прошипела: