Синди плакала, потому что видела, как плачет мама. Она жалась к ногам Джанет, а Джанет пыталась успокоиться. Гостиничный клерк задерживался. Какого чёрта он попёрся в соседнюю комнату? Сказал, что у него тут считыватель карт не работает, и унёс кредитку туда.

О Господи.

Стоунер покосился на Лопеса.

— Наверное...

— Ага, — сказал Лопес. — Придётся оставить багаж здесь.

Стоунер нагнулся, выдернул из груды сумок маленький синий туристический рюкзак, передал Джанет её сумочку и тихо сказал:

— Извини, милая, но мы засыпались. Бежим.

Она последовала за мужем и Лопесом к стеклянным дверям вестибюля. Один раз оглянулась на сумки. Только один раз.

— Мама, — захныкала Синди, — мы сумки забыли.

— Нам их перешлют, — ответила ей Джанет, солгав на удивление гладко. Они вышли из дверей и направились в сторону катка. Их окружила бравурная какофония танцевальной музыки, смешиваясь с обычным шумом толпы.

К Лопесу направлялся неопанк в потрёпанной куртке, оранжевой пилотке и шипастых высоких ботинках. Лицо у панка было бледное, а глаза — как иголки. На голове у него торчала гарнитура коммуникатора.

— Слышь, чувак, — громко произнёс панк, — на билет домой не подкинешь?

Стоунер подумал, что Лопес сейчас шугнёт пацана, но тот сделал вид, что лезет за кошельком. Неопанк прошептал:

— Армандо говорит, на крыше центра федовский коптер. Ещё привалила стайка чудиков, которые охеренно похожи на агентов. Высыпали из авто и чухнули по лестнице. Минуту назад или около.

Лопес чертыхнулся по-испански, для вида сунул панку банкноту и спросил:

— Ты нашёл проход?

Парень дёрнул головой: туда. Они последовали за ним через толпу к непримечательной пластиковой двери с табличкой СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ. Лопес настороженно покосился на Стоунера. Измена?

Но они прошли мимо двери и свернули за угол в заваленный пластиковыми стаканчиками проход. Стену украшало граффити: Жером-X рулит, когда он лузер.

В проходе был припаркован маленький трёхколёсный автомобильчик с золотыми полосами на серо-коричневом фоне: цвета службы безопасности ТРЦ. На месте водителя восседал ещё один парень, в коричневой униформе и фуражке охранника. Его зигзагообразная причёска плохо сочеталась с этим головным убором.

Лопес, Стоунер, Джанет и Синди с трудом втиснулись в маленький автомобиль, больше похожий на семейный вэн, и тут у Джанет перехватило дыхание. Стоунер проследил её взгляд и увидел, что за сиденьями валяется человек в коричнево-жёлтой форме, связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту, уткнувшись головой в дверцу. Человек дышал, но выглядел неважно.

— Мам?

— Всё в порядке, солнышко, это... это плохой дядя. Но они ему вреда не причинят, они его скоро отпустят.

— Ложитесь на сиденья, — сказал водитель голосом прыщавого пацана.

Иисусе, подумал Стоунер. Мы в руках детей.

Они повиновались и залегли сзади, Лопес рядом со связанным охранником, Стоунер — отвернувшись от него в сторону жены, а между ними — Синди.

— Синди, это такая игра, — сказала Джанет, и Стоунер непроизвольно поморщился. Он понимал, что Синди на это не купишь.

Но девочка притворилась, что одурачена. Кивнула и закрыла глаза. Грузовичок пришёл в движение.

Хорошая девочка.

Он слушал, как жужжит электромотор, чувствовал передаваемую полом вибрацию, и размышлял, не было ли его ошибкой повестись на абсурдно стеснительные условия, не стоило ли остаться в стороне ради семьи, ведь Компания, скорее всего, не стала бы... да нет, стала бы. Они бы схватили Джанет, знай она, где он. Может, использовали бы их с Синди как рычаг давления на него. Как заложников, чтобы заставить его замолчать.

Но всё равно это его ошибка. Втянуть семью, чтобы теперь его жена и дочь валялись на полу грузовичка, Господи Боже. В любой момент могут врезаться в машину впереди — и что?

Абсурдность происходящего усугублялась очевидной бесплодностью усилий. Скорее всего, их поймают; вот-вот появятся копы или цэрэушники из управления внутренней безопасности — издевательски уставятся на них через заднее стекло.

Он почувствовал, как грузовичок куда-то спускается, поворачивает; их с Лопесом бросило инерцией друг на друга, Синди захныкала, Джанет крепче прижала её к себе и попыталась изобразить улыбку перед Стоунером.

Наверное, их просто казнят на месте. И Синди тоже.

Грузовичок сбрасывал скорость — вероятно, въезжая на подземную парковку.

Грузовичок остановился. Раздались мужские голоса. Стоунер подумал, помог бы сейчас пистолет или нет.

— Если бы я знал, то не искал бы, — сказал кому-то водитель.

Даже не думай выглянуть в окно.

Грузовичок снова тронулся. Стоунер осознал, что Синди хнычет от боли — он её слишком крепко к себе прижал. Он ослабил хватку, шепнул:

— Прости, малышка.

— Silencio![34] — зашипел Лопес.

Грузовичок ехал без остановок минут десять, Стоунер подумал было: Вырвались! В ту же минуту свет вокруг изменился, превратился в уличный, резкий бело-синий. Они выехали на улицы.

Ещё через десять минут водитель сказал:

— КПП. Лежите тихо, что бы ни случилось.

Грузовичок с ворчанием тормознул. Долетали обрывки фраз — говорил молодой ретивый коп, таким тоном, словно его только что по службе повысили.

— У тебя пропуск в... эй, а что это там? Там, сзади. А ну выходите!

Резкое шипение. Остановивший их коп что-то булькнул. Не успел Стоунер понять, что произошло, как грузовичок тронулся снова.

Джанет не сдержалась и заговорила:

— О Господи, нет. Он...

— Тихо лежи! — шикнул Лопес.

— Лопес, заткнись, — бросил Стоунер. — Это уже неважно.

Через считанные минуты их догонит патрульная машина. Грузовичок был не скоростной, может, ему даже на улицу выезжать не полагалось: модель, разработанная для поездок по переходам ТРЦ. Он остановился.

— Быстро линяйте в ту машину! — крикнул водитель, открыв боковую дверцу.

Они вылезли и кинулись бежать. Вокруг протянулась какая-то промзона... башня с красным прожектором на вершине, подобным оку циклопа... и заскочили в грузовик покрупнее, выпущенный лет тридцать назад: бока размалёваны мифологическими серферскими картинками, стреловидное окно выпирает с одной стороны над нерушимым завитком божественной кудряшки. Они плюхнулись на металлический пол в заднем отсеке.

Сирены.

— Ой б..., — уронил водитель, заводя мотор. Грузовичок рыкнул и сорвался с места, завоняло палёной резиной. — Ага, он не на этом шоссе... думаю... нам всего миля до ВПП.

Стоунер не сомневался, что они вот-вот наскочат на блокпост, а может, полицейская машина догонит, и оттуда по задним шинам стрельнут из аккуратно вписанной в окошко двадцатимиллиметровки.

Но они заложили очень длинный поворот и выехали из промзоны на служебную дорогу. Под шинами заскрипел гравий, а потом началась гудронная ВПП. Стоунер сел, перегнулся через Лопеса, увидел «лирджет» и подумал только: Вы чё, серьёзно?

Серьёзно. Через тринадцать минут они погрузились на борт, и маленький частный лайнер пошёл на взлёт. Джанет рассмеялась от облегчения, когда стюард — нет, без шуток, стюард — явился проверить, пристёгнуты ли ремни безопасности, а потом они взлетели.

Если не считать Лопеса и подростка-водилы, Стоунер с семьёй были в самолёте единственными пассажирами. (А что с тем чуваком, которого они в грузовичке оставили валяться? Копы его найдут...) Пацан снял фуражку охранника, которая была ему великовата, зашвырнул в угол и принялся методично давить прыщи.

— Ты слышал, что они сцапали Чарли Честертона? — спросил Лопес. — Не знаю, как ему это удалось, но он покончил с собой, и, наверное, без утечки мозгов.

Стоунер покосился на дочку и сменил тему.

— Куда мы летим?

— На юг, — сказал Лопес. — На Карибы.