— Моё сердце сейчас спокойнее, чем сонный цыплёнок под крылом наседки, — успокоил я его.

Ну, раз так, то сижу на диване и никому не мешаю. Тогда можно себе позволить слопать пирожок с вишней, как раз немного чая осталось. Старик вопреки моим ожиданиям не заглядывал в каждый карман, а просто проводил рукой вдоль каждого предмета одежды и отодвигал очередную вешалку дальше. Потом в ход пошли полки с одеждой, потом книжные шкафы, и наконец, письменный стол.

— Странно это всё, — пробубнил старик, плавно водя рукой по обитой сукном поверхности стола. — Такое впечатление, что он находится где-то здесь, но здесь нет никаких секретных отделений или ящиков. В ящиках тумб его нет. Амулет словно вмонтирован в столешницу. Не может этого быть, этот стол стоял здесь задолго до того, как ты ходить научился, никаких ремонтов на месте не было, лишь сукно перетягивали несколько лет назад.

— Так может как раз под сукном и есть тайник? — оживился я.

— Не, амулет у тебя месяца полтора или два, не больше.

— Тогда жвачка.

— Что, прости?

— Жевательная резинка или конфета, — хмыкнул я. — На неё можно что-то приклеить к столешнице снизу. Ты руку под стол протяни, там пошарь.

— Вот я старый болван! — бросил в сердцах Виктор Сергеевич, хлопнув себя ладонью по лбу, а вторую запустил под столешницу. — Точно, вот он!

Старик с такой живостью нырнул под стол, что молодые позавидуют. Меньше, чем через минуту он вернулся в моё кресло и продемонстрировал небольшую неприметную коробочку.

— Ты его ещё и в экранирующую защиту убрал, чтобы труднее было найти, — покачал он головой, рассматривая коробочку и пытаясь открыть. — Но, я тот ещё перец, от меня не укроется.

Я подхватил стоявший неподалёку от стола резной стул, развернул сиденьем к себе и хотел было уже оседлать его, усевшись напротив старика, но тот жестом остановил меня.

— Не надо пока приближаться, Саш, затянет ещё по новой. Я сейчас попробую его деактивировать, там и подсядешь поближе.

— Ладно, — стул я всё-таки поставил, как хотел, а сам снова плюхнулся на диван, в дальний угол.

Старик осторожно открыл не такую уж и простую, как казалось, жестяную коробочку, поставил перед собой и тупо уставился на содержимое. По его глазам я понял, насколько он в шоке от того, что там нашёл.

Реакция старика на находку меня взволновала. Я подошёл к столу и оседлал стул, как до этого собирался, наплевав на его предупреждение. В шкатулке лежало дорогое ювелирное изделие, скорее подвеска. Овальная золотая штуковина до четырёх сантиметров в большем размере. В центре мерцал бледно сиреневый камень изящной огранки, похожий на александрит, по периметру ещё дюжина мелких кристаллов разных цветов. От подвески волнами расходилась сила, а в животе появился неприятный холодок.

— Ну как тебе? — спросил Виктор Сергеевич, переведя наконец ошарашенный взгляд с вещицы на меня. — Так, посмотрел? Теперь отодвинься подальше.

— Очень красиво, — кивнул я, с трудом оторвав глаза от завораживающей пульсации и послушно отодвигая стул на несколько метров назад. Неприятное ощущение в животе сразу отступило. — И почему-то немного страшно.

— Ты же понимаешь, что это не работа теневиков?

— Они попроще делают?

— Ну естественно! Это же нормально, когда нелегалы стараются поменьше вложить и побольше заработать. А этот амулет стоит очень дорого. Теперь на повестке главный вопрос, где ты взял столько денег? Или ты с рождения отказывал себе во всём и копил? Отец не дал бы денег на это, понимая, что загонит тебя в гроб.

— Мне нечего ответить, дядь Вить, ну ты понял уже почему.

— Может быть ты его украл? — спросил он и тут же усомнился в своих словах. — Не, это не в твоём стиле.

— Хорошо хоть так, не хотелось бы прославиться, как вор.

— Тогда вопрос о появлении у тебя такого могущественного амулета остаётся открытым, — подвёл он итог. — У самого нет никаких предположений?

— Подстава?

— Может быть и такое. Я бы даже сказал наиболее вероятно. Жаль, что ты не можешь вспомнить, как он к тебе попал. Завтра приедет Корсаков Борис Владимирович, может он сможет помочь тебе хоть что-то восстановить в памяти.

— А кто он такой этот Борис Владимирович? — спросил я, с трудом оторвав взгляд от завораживающего амулета. Заметив мою реакцию на него, Виктор Сергеевич закрыл коробочку. — Отец вчера тоже про него упомянул, он здесь анестезиологом работает или кем?

— Анестезиологом? — вскинул брови старик, уставившись на меня, как на новые ворота. — Это типа врач, который занимается чисто снятием боли? Откуда ты это слово вообще откопал?

— Не знаю, — пожал я плечами. Не рассказывать же ему, что в нашем мире серьёзные операции без них вообще не происходят. Палево конечно, словечки из своего мира вбрасывать, надо учесть этот момент. Знаю ведь, что здесь всё по-другому, а вляпался. — Само как-то выскочило.

— Ох, не нравится мне это всё, — покачал старик головой. В общении со мной он это делал слишком часто. — Борис Владимирович у нас мастер души и разума. А на серьёзных вмешательствах он помогает пациенту отрешиться и не чувствовать боль, которая неизбежна при таком вливании энергии лекарем. В какой-то степени можно назвать его и анестезиологом. Я бы сказал анестезиолог душ, вот как правильнее будет, если исходить из этого понятия.

— Понял. Тогда будем ждать, — чуть не сказал психотерапевта или «мозгоправа», как у нас бы назвали подобного специалиста.

— Так, ладно, тебе пора спать, поздно уже, а завтра трудный день, — старик встал из-за стола, посмотрел на коробочку и положил её к себе в карман. — Заберу это пока у тебя. Потом будем решать, что с этим делать. Просто уничтожить, как левый артефакт с теневого рынка тут уже не получится, такие вещи делаются не часто, но тебе в ближайшее время точно не стоит к нему не то что прикасаться, а даже близко подходить. Хорошо хоть неплохой экранирующий футляр в комплекте имеется.

— Может хоть что-то про мою семью расскажете?

— Завтра, молодой человек, всё теперь завтра. И только после того, как с тобой пообщается Борис Владимирович, а то может и надобность отпадёт в этом.

— Ясно, — горестно вздохнул я. Так хотелось сегодня узнать ещё хоть что-то о себе и, хотя бы самых близких людях, но я не стал настаивать, лишний прессинг сейчас может сказаться негативно в будущем. — Тогда спокойной ночи, дядь Вить.

— Саш, ты в своём уме? — неожиданно возмутился старик. — Ну кто на дежурстве спокойной ночи желает? Это ж самая дурная примета!

— Простите, больше не буду, — улыбнулся я в ответ на его нахмуренные брови. Это же надо, как совпало. У нас тоже есть такая примета, все мои друзья и родственники в курсе, и никто не желает спокойной ночи, когда я на дежурстве. — Тогда просто до завтра.

— До сегодня, — хмыкнул старик. — Первый час уже, ложись спать. Постельное в диване, если что. Тебе помочь?

— Не, спасибо, справлюсь. У меня пока только с головой проблемы, руки в порядке.

— Ну бывай, — бросил он, вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

Я откатил в сторону журнальный столик с остатками вечернего пиршества и полез за постельным бельём. Глаза уже слипались не по-детски. Настольная лампа погашена, бра находится на удобной высоте, чтобы выключить не придётся вставать. Взял с полки первую попавшуюся книгу с необычным названием «Течение маны в организме человека. Норма и патология».

С первой страницы подтвердил фразу одного своего приятеля «очень интересно, но ни хрена не понятно». Я попытался провести параллели с моими достаточно исчерпывающими познаниями нормальной анатомии, чем-то эти схемы напоминали лимфатическую систему, но с большим количеством дополнений. Так с книгой в руке и заснул, наплевав на оставленную включённой бра.

Проснулся от настойчивого стука, приятный бархатистый женский голос, показавшийся смутно знакомым, настойчиво и взволнованно звал меня по имени. Сквозь приоткрытые тяжелые шторы пробивался утренний оранжево-розовый луч, отраженный от облаков. Ярким пятном на книжном шкафу он призывал меня встать из постели и идти открывать дверь.