Попрощавшись с мастером души, я первым делом направился в свой кабинет. Мне во что бы то ни стало надо надеть амулет на шею. Отец и другие не замечали ведь тот дорогой, что нашёлся под крышкой стола. Этот не такой мощный, может и не обратят внимания, а мне он жизненно необходим для скорейшего восстановления дара и репутации. Надежду на такой вариант я пока не утратил.

Войдя в кабинет, закрыл за собой дверь. Достал из кармана пальто амулет, повесил на шею и сразу активировал, кольнув мизинец канцелярской кнопкой, больше ничего не нашёл. По телу снова разлилась едва уловимая волна тепла. Первым делом проверка. Сердце билось, словно на пробежке. Есть контакт! Запястье почувствовало лёгкое покалывание и тепло. Значит амулет пока буду носить не снимая. Посмотрим, что это даст при работе с пациентами.

— Где ты пропал то? — спросил отец, когда я входил в манипуляционную, застёгивая на ходу халат. — Я звонил Корсакову, он сказал, что ты минут десять, как ушёл.

— Забежал к себе в кабинет, — ответил я и посмотрел на лежащего на столе пациента. С первого взгляда ничего особенного не заметил. — Что здесь?

— Вот ты и разберись, — сказал отец, скрестив руки на груди.

Понятно, первый экзамен. Ну уж с постановкой диагнозов у меня не было проблем.

— Что с вами случилось? — спросил я у немолодого мужчины лет шестидесяти в одежде строителя. Судя по состоянию робы, скорее всего куда-то свалился, возможно с высоты. Я сказал санитарке, чтобы его раздели.

— Строим новый дом тут неподалёку, — начал рассказывать пациент. По лицу было видно, что разговор даётся ему с трудом, дыхание частое и поверхностное, говорит короткими фразами, постанывает и морщится, когда с него стаскивают одежду. Нарушены движения в левой ноге. — Молодой бестолковый напарник леса плохо собрал, а я полез на потолок лепнину крепить, так вместе с этими лесами и рухнул на кучу мусора. А теперь дышать тяжко и нога левая болит и не слушается.

Я начал осмотр с грудной клетки, первые подозрения подтвердились — сломано несколько рёбер справа. Перкуторный звук в норме, пневмоторакса нет, притупления звука из-за скопления жидкости тоже. Это хорошо. Левая стопа не повернута кнаружи, значит бедро скорее всего целое. А вот поднять ногу никак, боль в паху. Значит таз. А ещё отек и боль в области наружной лодыжки. Всё остальное без отклонений. Хорошо бы рентген сделать, но тут, наверное, никто такого исследования не знает, им незачем.

Я озвучил диагноз отцу, тот кивнул и улыбнулся, остался доволен. В кабинет вошёл Борис Владимирович, очень вовремя, перед репозицией смещённой лодыжки пациента надо обезболить. Но, диагноз то только начало, что делать дальше, если от лекарского дара у меня под рукой только тепловые процедуры. И то не особо эффективные.

— В каком месте рёбра сломаны, нашёл? — спросил отец.

— Примерно здесь, — сказал я, обозначив участок. — Четвёртое, пятое и шестое. Смещение если и есть, но незначительное.

— Ты их не видишь, что ли? — вскинул он брови.

Ага, понятно теперь, рентген им точно на хрен не нужен. Лекарь должен видеть внутренние повреждения с помощью дара.

Я слегка опешил от вопроса отца. Как, интересно, я должен был это увидеть? Глазами? Или приложив ладонь, как сканер? В прошлой жизни я предложил бы сделать томографию, чтобы увидеть повреждения на лёгком заодно или хотя бы рентген на худой конец, но здесь этого нет. Этот мир в таких аппаратах просто не нуждается. А как они это делают — понятия не имею. Отец увидел, как я оторопел, вздохнул, подошёл к пациенту и положил ладонь на место перелома, подтвердив мою вторую догадку.

— Я теперь точно знаю, где находятся линии переломов и куда надо воздействовать магией, чтобы они срослись. Теперь попробуй ты.

Я положил свою ладонь на то же место, где лежала ладонь отца. Ах ты ж хитрец! Снова экзамен! Переломы находились чуть в стороне и, чтобы их обнаружить, мне не потребовалось использование пока неизведанных магических способностей. Я с важным видом точно ткнул пальцем в каждый из них.

— Ладно, — одобрительно кивнул отец и улыбнулся одними уголками рта. — А теперь попробуй срастить хотя бы один.

Очень смешно. Никогда ещё не слышал, чтобы грелка настолько ускоряла процесс регенерации. Но, не попробовав, не узнаешь. Я же должен попробовать, правильно? Положил центр правой ладони на место перелома шестого ребра, закрыл глаза и сосредоточился. Теперь надо ощутить то, во что я никогда раньше не поверил бы — потоки магической энергии, а потом направить их область перелома через ладонь.

Таким образом я пыжился минут пять или семь. Возможно дольше. Со лба градом тёк пот, мокрая рубашка прилипла к телу. Слышал шёпот отца и как санитарка открывает окно. Меня никто не трогал и не останавливал. Видимо ждали, пока я сдамся сам. Им не ведомо выражение «партизаны не сдаются». Когда я понял, что ещё немного и я от натуги упаду в обморок, решил капитулировать. Просто убрал ладонь и сделал пару шагов назад, часто дыша. Потом встретился взглядом с отцом.

— Ну, давай посмотрим, — пробормотал он и положил на пациента свою ладонь. — М-да. Перелом никуда не делся. Но некоторые едва уловимые изменения всё-таки есть. Прекратилось кровотечение, хотя оно к этому моменту уже было незначительным, но при этом немного усилился кровоток, который должен был это кровотечение поддержать. Если эту процедуру делать ежедневно, то перелом срастётся в два раза быстрее, чем если его просто оставить в покое. Только наша задача — срастить кость сразу. Попробуй ещё раз. Или сильно устал? Что-то ты бледный.

Ха, он заметил, что я бледный. Какая наблюдательность. Усилился кровоток в области перелома вполне закономерно, я же использовал грелку по сути, но вот почему тогда прекратилось кровотечение? Отсюда вывод — значит функционалом тепловой процедуры мои возможности не ограничиваются. Уже хорошо, во время хирургических вмешательств рука будет вместо коагулятора.

Я вдохнул побольше воздуха и приложил ладонь к перелому. Делал то же самое, но с наибольшим усердием. Тёмные круги перед глазами я не сразу заметил, так как работал зажмурившись. Когда меня шатнуло в сторону, а ноги стали ватными, я понял, что пора прекращать, пока не растянулся на полу. Тяжело дыша я отпрянул назад и поискал глазами табуретку, чтобы присесть. Санитарка поняла меня без слов и поставила табуретку возле стены и помогла до неё дойти.

Отец покачал головой, оценив моё плачевное состояние и пошёл проверять. Результат оказался даже чуть хуже предыдущего, но главное то, что он был! Дальнейшим сращением переломов отец занялся сам, дав мне время на отдых. Подошедший к этому времени из любопытства Виктор Сергеевич любезно отдал мне свой кофе, очень кстати.

Отец закончил с рёбрами и обернулся на меня, чтобы убедиться, что я пришёл в норму.

— Лодыжку сделаешь? — спросил он.

— Там нужна открытая репозиция, могу сделать.

— На хрена открытая? — удивился он. — Её можно вправить даже просто за счёт грубой физической силы!

— Можно — кивнул я. — Заодно повредив заднебольшеберцовую артерию, скорее всего и вены, а потом будем бороться с кровотечением, чтобы жизнь мёдом не казалась.

— Хорошо, почти убедил, делай открытую. — развёл он руками. Явно недоволен моим решением, хотя и контраргументов привести не соизволил. — Клавдия Степановна, доставайте инструменты, Александр Петрович блеснуть хочет, какие у него ручки золотые.

Медсестра вздохнула и неохотно пошла к стеклянному шкафу, где лежали биксы с инструментами. Несмотря на откровенное нежелание в этом участвовать, она делала всё довольно шустро. Скорее из-за уважения к боссу. Через пять минут уже можно было приступать.

Я не буду углубляться в подробное описание проводимых мной действий. Когда отломок занял своё прежнее место, не повредив описанные выше сосуды, я попробовал поупражняться в остановке кровотечения. Те же самые действия, что и при попытке зарастить сломанное ребро. Это у меня неплохо получилось, но ни малейших признаков срастания кости или мягких тканей так и не наблюдалось. Я уже собирался по привычке наложить швы, но отец отстранил меня и взялся закончить сам. А я вымыл руки и снова плюхнулся на табурет.