В дверь кабинета осторожно постучали, а я так и не переоделся. Быстро застегнул халат и пошёл открывать. На пороге стояла немолодая женщина в форме санитарки и профессионально держала на одной руке тяжеленный поднос с чайником, пирожками, булочками и другими сладостями. Я аккуратно принял у неё свой ужин и отнёс на журнальный столик. Поблагодарить за это всё так и не получилось, она уже ушла. Ну ладно, скажу спасибо в другой раз, её лицо я запомнил. Вот только не разглядел в потёмках, смотрела ли она на меня по-доброму или осуждающе, как большинство здесь. Впрочем, нельзя быть мелочным, если человек перед тобой ни в чём не виноват, значит он хороший, пока не убедит в обратном. Такой жизненный принцип значительно облегчает общение с пациентами и сотрудниками. Да и вообще по жизни, если ты не в тюрьме и не в тылу врага.

Я налил себе чашку ароматного горячего чая и взял с тарелки первый попавшийся пирожок, который удачно оказался с вишнёвой начинкой. Боже, какая же благодать! Первый ужин в новой жизни я, пожалуй, запомню навсегда. Следующий пирожок оказался с чёрной смородиной, вообще огонь! В композиции с травяным чаем, в котором угадывались четкие нотки чабреца и душицы, неземное наслаждение!

В момент наивысшего релакса и кайфа в дверь снова постучали. И, судя по звуку, это была не та самая санитарочка, которая принесла мне все эти вкусности. Я до сих пор так и не переоделся. Втыкаю в петельки пуговицы только что расстёгнутого халата и иду открывать.

Я осторожно приоткрыл дверь кабинета, на всякий случай придерживая её ногой. Ну мало ли что, вдруг меня нашёл тот молодой человек, который хотел прикончить в подвале дома недалеко от Фонтанки? Если не ошибаюсь, Илья назвал фамилию Воронихин. Мои опасения не оправдались, за дверью стоял Виктор Сергеевич. Вид у него был взволнованный и заговорщицкий.

— Извольте идти за мной, ваше сиятельство, — без шансов на обсуждение заявил старик и потопал прочь по коридору.

Мне не оставалось ничего другого, как вздохнуть, глядя на поднос, запереть дверь и пойти следом. Траектория нашего похода в обратном порядке повторила предыдущий, мы снова подошли к манипуляционной. Оттуда слышались тревожные голоса и детский плач. Старик уверенно открыл дверь и вошёл, я вслед за ним.

На кушетке в центре кабинета лежала девочка лет восьми, на её левой голени большая окровавленная повязка. Похоже это произошло не пять минут назад, иначе она кричала бы так, что слышно было бы и в Таврическом саду. Вместо криков, девочка продолжала периодически всхлипывать. Стоящая у изголовья мать с заплаканным за компанию лицом молча смотрела на нас в ожидании помощи. Судя по одежде женщины и девочки, они были в лучшем случае из рабочего сословия или прислуги. Наверно принесла сюда дочь, а теперь думает, сможет ли потом расплатиться. Я в такой ситуации лучше сам за неё заплачу, лишь бы помочь раненому ребёнку.

— Собака? — спросил Виктор Сергеевич, осторожно снимая повязку. Глубокие следы от клыков не оставляли сомнений, что это именно так.

— Да, ваше сиятельство, — закивала женщина. — Шла Светочка поздно домой, засиделась у подруги, а на углу бродячие собаки, целая стая. Уж сколько мы ругались с управой, чтобы они хоть что-то с этим сделали, а им до нас, как до Аляски, ноль реакции. Когда я туда добежала на лай, самая большая успела её укусить за ножку. Это хорошо, что я туда прилетела, как паровоз и орала, как сирена, а так совсем загрызли бы!

Сказав последнее, женщина снова расчувствовалась и заплакала.

— Всё будет хорошо, дамочка, не плачьте, сейчас мы всё поправим, комар носа не подточит, — начал её успокаивать Виктор Сергеевич, потом выжидающе уставился на меня. — Я её придержу, Александр Петрович, начинайте.

Я вылупил на него глаза. Я? Начинать? Если я правильно понял, здесь раны лечат не как у нас, никто не делает первичную хирургическую обработку с помощью обычных хирургических инструментов из специальной нержавеющей стали. А может я так тоже умею, просто не пробовал? Ну ладно, попробуем.

Я нежно прижал ладонь к месту укуса, мать девочки смотрела на меня с некоторым сомнением, возможно прочитала сомнение в моих глазах. Так, Санёк, надо быть твёрже. Состряпав на лице максимальную самоуверенность, я сосредоточился, зажмурился и представил, как из моей ладони выходят энергетические потоки и заставляют раны закрыться. Почувствовав покалывание в ладони, я восторжествовал, значит я тоже это умею! И это никуда не делось!

Девочка сначала начала поскуливать, потом подвывать всё сильнее и сильнее, под рукой у меня стало горячо и словно что-то потекло. Не веря своим глазам, я убрал руку. Раны никуда не делись, зато снова началось кровотечение.

— Позвольте я, ваше сиятельство, — предложил старик.

— А может быть мы лучше пойдём? — спросила обеспокоенная ситуацией мамочка.

— Успокойтесь, всё будет хорошо, — Виктор Сергеевич заботливо положил ей руку на плечо. — Видимо Александр Петрович сегодня очень устал, а вот мне удалось хорошо отдохнуть, я всё сделаю.

Его речь немного успокоила мать девочки. Я отошёл в сторону, а Виктор Сергеевич приложил руку к кровоточащей ране. Девочка немного попищала и быстро успокоилась. Через несколько минут на месте глубоких укусов были свежие рубцы.

У счастливой матери на глаза навернулись слёзы, на этот раз от радости, о чём свидетельствовала в том числе счастливая улыбка.

— Ой, спасибо вам, доктор, вы нам так помогли! — потом её радость резко превратилась в испуг. — Сколько я вам должна?

— Нисколько, сударыня, — взял я слово. Я же решил для себя, что не будет поборов с и так не особо богатой семьи.

— Да как же? Это же такой труд, ранки вон как не бывало почти, — растерянно лепетала женщина, судорожно копаясь в потрёпанного вида сумочке.

— Вы нам ничего не должны, — неторопливо и с расстановкой повторил я своё веское слово. — Я здесь сейчас за главного, и я вправе решать. Так что можете забирать дочку и езжайте домой, ребёнку уже спать пора.

— Спасибо Вам огромное, ваше сиятельство! — всплеснула она руками и уже хотела было обнять в знак благодарности, но вовремя опомнилась, вспомнив разницу в статусе. — Дай и Вам Бог здоровья и достаточного количества лекарской силы!

Дамочка помогла дочке слезть со стола и обуться. Девочка удивлённо смотрела на свою ногу, в которой буквально только что было несколько кровоточащих дырок. К двери она шла вприпрыжку, ребёнок, что с неё взять. Когда они вышли за дверь и сторож закрыл дверь на засов, я повернулся к старику.

— Виктор Сергеевич, извольте пожалуйста объяснить, что это было сейчас? — спросил я с нажимом, но без явной агрессии.

— Мы оказывали помощь укушенной девочке, — включил дурачка старик, немного поёжившись под моим взглядом.

— Вы прекрасно понимаете, о чём я говорю, — сказал я, не спуская с него глаз. — Это не совсем похоже на охранительный режим, при котором по приказу моего отца даже поговорить с человеком нельзя. Зато можно проверить, смогу я справиться с лечением или нет. Я всё правильно говорю?

Старик окончательно завял и скукожился под моим взглядом, видимо я немного перестарался. Не хватало ещё, чтобы он окончательно замкнулся и отказался со мной разговаривать. После того, что здесь только что произошло, он просто обязан выложить всё, что меня интересует.

— А давайте сделаем так, — я подошёл к старику и приобнял за плечи, от чего тот невольно вздрогнул. — пойдёмте ко мне в кабинет, попьём чаю с кренделями и ватрушками и поговорим по душам, как старые добрые друзья.

— Темните вы что-то, Александр Петрович, — неуверенно пробормотал он, пытаясь уловить фальшь в моём поведении. Судя по всему, раньше, несмотря на доверительные отношения, я вёл себя с ним более жёстко, и он ожидал какой-то подвох.

— Никаких подводных камней, Виктор Сергеевич, — тепло улыбнулся я и лёд наконец растаял, старик тоже улыбнулся. — Просто мне очень нужна ваша помощь и я хочу разобраться в ситуации, которая только что имела место в этой манипуляционной. Да и не только с ней.