— Не злись, дорогой, — мама ласково улыбнулась и погладила его по плечу. — Пойдём лучше в ресторан, пообедаем и домой. Клиника сегодня без нас проживёт, там есть кому поработать.

— Да им особо напрягаться и не придётся, — махнул рукой отец. — Я договорился с соседями, они возьмут сегодня на себя часть нагрузки, чему они очень даже рады.

— Ты имеешь ввиду Аристовых? — удивилась мама.

— Ну да, а ты что-то имеешь против?

— У них пока не очень хорошая репутация, не распугать бы наших клиентов.

— А вот это ты зря, они просто недооценены по достоинству, всё хорошо будет.

— Теперь я буду переживать по поводу оттока постоянных пациентов, — улыбнулась она. — Да шучу, пойдём отсюда побыстрее.

Против последнего аргумента никто не возражал. Мы дружно поднялись и проследовали на выход.

— Так что ты там прятал в кресле? — спросил отец, пока мы шли к машине. Я напрягся, но не ответить не получится.

— Ум, честь и совесть нашей эпохи, — буркнул я, набираясь решимости показать ему медальон.

— Давай, — он протянул руку, и я положил туда серебряный диск с цепочкой. — Хм, старинная вещица. У меня когда-то был подобный, возможно даже он. Где взял?

— Друзья Боткина дали на время попользоваться.

— Можешь им вернуть, он свою роль сыграл. Спасибо, что догадался его спрятать, а то решение коллегии могло быть совсем другим, сам понимаешь.

— Понимаю. Я не знал, что они будут досматривать, — пожал я плечами.

— А я не подумал даже, что у тебя есть что-то в этом духе. Ты раньше никогда не пользовался подобными амулетами на моей памяти.

Новый рабочий день сегодня будет не такой, как предыдущие. Заниматься лечением в клинике я теперь не имею права, но тогда каким же образом мне практиковаться, нарабатывая навыки? Каким образом дар пробуждать? На этот случай найден выход, на время обкатки я должен отправиться в клинику для рабочего класса, куда обращаются люди, не имеющие достаточного количества денег, чтобы обратиться к лекарям, обладающим родовым даром. Отец договорился с лечебницей, где работали народные целители, в ряды которых я должен временно вступить. Только лечить раны и другие повреждения я буду по-своему, там за это никто не осудит, только будут рады.

Приятным сюрпризом к неприятным изменениям было то, что в эту временную ссылку со мной был направлен и Виктор Сергеевич. Оказывается, о том, чтобы именно он стал моим наставником ходатайствовал лично Обухов Степан Митрофанович, который знал нашего аксакала ещё будучи стажёром больше тридцати лет назад и проходил у него практику. Вот ведь как судьба поворачивается, учитель работает в небольшой клинике на подхвате, а ученик стал самым известным лекарем в Санкт-Петербурге и далеко за его пределами.

— Ну что, Саня, поработаем? — спросил дядя Витя, когда мы подошли к достаточно обшарпанного вида двухэтажному зданию на Виленском переулке по соседству с военным городком, что занимал целый огромный квартал, примыкающий к Таврическому саду.

— Поработаем, дядь Вить, этого я не боюсь.

— Тогда с Богом! — сказал он, перекрестился и начал подниматься по потёртым ступенькам крыльца.

Внутри помещения смотрелись менее плачевно, чем фасад, но ненамного. Стены и плинтуса недавно покрашены, но прямо поверх трещин и сколов. В приёмном отделении уже было людно, нуждающиеся в помощи старались прийти пораньше, чтобы меньше сидеть в очереди. Именно это и приводило к образованию очереди в большей степени, всё как обычно.

На нас все оборачивались, разглядывая дорогую одежду, шушукались между собой, тыкая пальцем. Надо бы прикупить пальто и костюм попроще, чтобы меньше обращать на себя внимание. Жаль, что раньше не подумал. Навстречу вышел лысоватый мужчина средних лет. Худое лицо, умные глаза, очки в толстой роговой оправе. Улыбки до ушей не наблюдалось, но и отрицательной реакции не было.

— Доброе утро, господа! — сказал он, первым протягивая руку. — Я главный знахарь этой богадельни, Демьянов Вячеслав Анатольевич. А вы, если я не ошибаюсь, Виктор Сергеевич и Александр Петрович, правильно?

— Всё верно, Вячеслав Анатольевич, — ответил я, пожимая его руку. — Ждём ваших распоряжений.

— Давайте сначала переоденемся, а потом сразу в бой. Я двоих знахарей в отпуск отпустил, давно просились, а сегодня как раз завал с утра, так что работы вам точно хватит с избытком. Вы, Александр Петрович, в мазях и примочках разбираетесь? У нас способы воздействия на пациентов совсем другие, родового дара ни у кого нет для лечения любой хвори прикосновением руки.

— По этому поводу не извольте переживать, Вячеслав Анатольевич, — ответил за меня дядя Витя. — Я всё это прекрасно помню и своему коллеге расскажу, не будем отнимать ваше драгоценное время.

— Вот и отлично, — знахарь впервые улыбнулся. — Тогда надевайте халаты и по кабинетам. Вы же взяли с собой во что переодеться?

Мы дружно покачали головой. Даже в мыслях этого не было, забыл, куда мы идём.

— Жаль, — криво улыбнулся наш новый шеф. — Попробуем найти что-нибудь подходящее.

Халат, который я получил, был немного больше размером, но чистый, накрахмаленный, выглаженный, правда в нескольких местах зашит и протёрт до сетки на локтях. Прям вспомнил свои первые годы работы в больнице в прошлой жизни. Впрочем, выглядит опрятно и ладно. В следующий раз принесу свой. Или не стоит? Не стоит, это вполне сойдёт, не буду выпячиваться.

В выделенный нам кабинет ремонт ещё не дошёл. Облупившаяся краска на стенах местами не скрывала начинающую осыпаться штукатурку, куски краски на потолке закручивались вместе со шпатлевкой и грозились упасть на голову в любой момент. На полу очень старый кафель, рисунок на нём местами полностью стёрся. В центре кабинета высокая кушетка, обитая клеёнкой, которую надо было бы поменять несколько месяцев назад. В углу два стеклянных шкафа, один наполнен биксами со стерильным инструментом, во втором куча склянок с мазями и непонятными жидкостями, перевязочный материал. Ну хоть этого добра хватает, в мои первые годы работы пациенты приходили со своим.

— Ну что, Саша, начнём? — спросил дядя Витя, моя руки под гудящим краном.

— Может сначала про эти мази расскажете? — спросил я, пытаясь сосчитать сколько видов их стоит в шкафу.

— Нам с тобой это пока не понадобится, а если вдруг припрёт, объясню по ходу дела.

— Ладно тогда начнём.

Приглашать пациентов было некому, нас предоставили самим себе, даже медсестру не выделили. Ну и не страшно, где наша не пропадала. Виктор Сергеевич выглянул в коридор и пригласил первую пациентку. Зашла бабулька лет под восемьдесят, но достаточно живенькая, только не наступала на правую пятку.

— Доброе утро! — бодро приветствовал я. — Что у вас случилось?

— Да вот, сынок, на пятку наступить не могу уж месяца три.

— А чего ж вы раньше не приходили? — удивился я. Хотя, чему? Вполне нормальная практика.

— Да всё сама, да сама, о она никак. Тут намедни примочку сделала так вроде ж полегше стало малясь, а утром опять болит, да ещё и жечь стало.

— Ну показывайте, — я помог бабке взобраться на высокую кушетку, снял носок, а под ним обнаружилась довольно добротная бинтовая повязка. Для простого обывателя наложена мастерски.

Разрезал бинты специальными ножницами, дальше шёл слой целлофана, после удаления которого в нос ударил мощный аромат чеснока. Боже, только не это! Смоченная в масле марля покрывала кожу пятки, а под марлей по всей площади тонкие ломтики того самого чеснока. В итоге вскрылся химический ожог второй, а местами и третьей степени. Мир другой, а самолечение одинаково беспощадное.

— Вы только посмотрите на свою ногу! — привлёк я внимание бабули.

— Ой, Божечки, да што ж это такое? Да как же так?

— Сожгли вы пятку чесноком, не делайте больше так. Пяточная шпора ожогом не лечится.

— Да я уж теперь поняла, дура старая, — махнула бабка рукой. — Вы уж меня простите глупую.