— Ты никогда не пил кофе со сливками или молоком, только чистый.

— Почему-то решил, что со сливками вкуснее, ты не согласна? — спросил я, с про себя чертыхнулся. Ещё один экзамен и он провален.

— Знаешь, ты, наверное, завтракай, а я, пожалуй, тоже пойду, — сказала она и порывисто встала с дивана, потом спохватилась и стала двигаться более спокойно. — Совсем забыла, у меня там одна пациентка должна была пораньше прийти, наверно уже сидит под дверью. Тебя позовут тогда, когда Корсаков приедет.

Мама вышла, тихо закрыв за собой дверь. Это было единственным приятным моментом в сложившейся ситуации. Все от меня разбежались. И безмерно любящая сестра, и мама. Я что, веду себя, как чудовище? Чем я так их всех напугал? У них тут не бывало в истории случаев с потерей памяти? Очень сомневаюсь. Тогда что не так? Налитые в кофе сливки оказались последней каплей? А мне так нравится! И все ваши испытания уже начинают бесить, сохранять спокойствие становится всё труднее, но я с этим справлюсь.

Я так и сидел с чашкой в руке, глядя сквозь неё в параллельную вселенную. Даже глоточка не сделал. Когда резко открылась дверь, я вздрогнул и чуть не пролил кофе, несколько капель упали на белоснежную скатерть, расплываясь молочно-коричневатыми пятнами. В кабинет влетело очкастое пухлое существо, именуемое моим другом Ильёй Юдиным. Он даже не обратил внимания на мою задумчивость, а с разбегу плюхнулся на диван и ловко подцепил чашку, которую я налил для матери, а в другой уже хвасталась вываливающейся начинкой половинка эклера. Шустрый, как понос, ей Богу! И полнота ему в этом совсем не мешает.

— Чё не так-то? — застыл он, заметив наконец мой осуждающий взгляд. — Ты же всё равно это для меня приготовил, один столько не слопаешь. Ну мне так маменька твоя сказала, что ты ждёшь меня на завтрак.

— Кушай, кушай, мне не жалко, — махнул я рукой и наконец сделал первый глоток. — Только завтрак этот предназначался для меня и матери, а она просто встала и ушла.

— Обидел, что ли чем? — жуя уже третий эклер он с интересом смотрел на меня.

— Всё то же самое, ничего нового не произошло, — стараясь не зарычать, относительно спокойно произнёс я. — Я даже не предполагал, что человека можно обидеть амнезией. Это что, настолько редко бывает? Нет бы как-то пожалеть, проникнуться, рассказать мне о самом себе и обо всех, так глядишь и вспомнил бы. А что она, что Катя, просто развернулись и ушли. Вместо реальной поддержки только очередные испытания устраивают. Что всё это значит, друг мой? Объясни мне пожалуйста.

— Да ты не кипятись так, Сань, — спокойно ответил толстячок, выбирая следующую жертву на тарелке. Я последовал его примеру, надо хоть что-то съесть, хотя аппетит уже был на нуле. — Ну они увидели, что твоей жизни ничего не угрожает, расстроились, что ты их не помнишь, вот и решили видимо продолжить общение с тобой после того, как тебя посмотрит Корсаков. Дыши ровно, всё будет в порядке, дядя Боря должен в этом разобраться, его специфика.

— Ох уж мне этот дядя Боря, — горестно вздохнул я, пихая в рот второй эклер против собственного желания. — Напрягает меня почему-то эта фамилия.

— Подожди, не понял, — Илья настолько офигел, что даже вернул на место следующий эклер. — Ты его боишься, что ли?

— Ну давай, и ты теперь тоже вставай и беги, куда глаза глядят! — не выдержал я. — Я же не человек теперь, а большой и страшный зверь! Все должны от меня бежать!

Илья некоторое время пялился на меня выпученными глазами, но никуда не торопился уходить. Потом резко выпрямил правую руку в мою сторону, я уж подумал, что он решил ударить. Вместо этого я перед носом увидел шевелящуюся дулю.

— Во! Видел? — эмоционально спросил он. — Ты мой друг по гроб жизни, мы клятву дали. А дядю Борю бояться не надо, он тебе должен помочь, как раз его профиль.

— Да что я, вы сами мраку нагоняете, словно угрожаете мне этим дядей Борей, — я тщательно старался побороть волнение и раздражение, вроде получилось. — Я же хоть убей не помню, кто это вообще. Как можно бояться того, кого можно сказать совсем не знаешь? Разве что неизвестность пугает. Но все при этом говорят, что он мне поможет. Да я должен ждать его, как мессию и молиться, чтобы он побыстрее приехал.

— Помолиться-то да, не помешает, — кивнул Илюха, одним глотком опустошил чашку и поставил на стол.

— Ты опять?

— Да я не в этом смысле, — фыркнул он, — не перед дядей Борей помолиться, а вообще. Налей ещё кофе, пожалуйста.

— Сам налей, всё на столе.

Илья хорошенько подкрепился и ушёл по своим делам. Стажёрам опаздывать на рабочее место непозволительно, даже если это друг сына владельца клиники. А точнее тем более. Я остался в кабинете один. Привёл в порядок свой внешний вид, причесался, побрился, благо великолепный санузел оказался прямо здесь же, странно, как я вчера не заметил эту дверь, и сел на диван с книгой в руках, которая оказала на меня снотворное действие накануне. Ожидание было томительным, но чтение немного отвлекало от дурных мыслей. Этот этап всё равно неизбежен, придётся пройти.

Борис Владимирович пришёл ко мне в кабинет сам. Моё беспокойство мгновенно сняло как рукой, сразу чувствуется специалист высокого уровня. Настроение явно изменилось под его воздействием. Непременно надо научиться так делать, чтобы даже самый тревожные и буйные пациенты мгновенно приходили в состояние полного благодушия. Это уже половина успеха от дальнейших действий.

Это был мужчина средних лет, ростом чуть ниже меня, с аккуратной относительно короткой седоватой причёской и очками в тонкой золотой оправе. Умное чуть полноватое гладко выбритое лицо с проницательным взглядом.

— Доброе утро, Александр Петрович, — приятным бархатистым тенором, которого одного уже достаточно, чтобы успокоить взбесившегося быка, произнёс он, усаживаясь на стул напротив дивана, где я в этот момент расположился с книгой в руках.

— Доброе, Борис Владимирович, — ответил я, а сам судорожно соображал, надо ли встать и поздороваться за руку или у них так не принято. Решил оставаться на месте.

— Как Ваше самочувствие сегодня?

— Да с самочувствием как раз всё прекрасно. Бодр, здоров и весел. Только с памятью проблемы, как корова языком слизала.

— Об этом мне Ваш батюшка сообщил уже сегодня утром. Поэтому наш с Вами рабочий день начнётся не по расписанию, — он смотрел на меня спокойно, но казалось, что видит всё, что происходит у меня в голове. — Давайте лучше продолжим в моём кабинете, там более подходящие условия.

Рабочий кабинет мозгоправа тоже находился на втором этаже, но почти в противоположном конце. Встретившиеся по пути пара медсестёр учтиво приветствовали меня и спешно уходили прочь. Всё, как и вчера. Можно было бы снова начать переживать по поводу того, что я тут натворил, но не получалось благодаря одному присутствию Корсакова поблизости.

— Проходите, Александр Петрович, располагайтесь на том уютном зелёном кресле у окна, а я приду буквально через минуту.

Я послушно проследовал в указанном направлении и сел, а точнее практически лёг в кресло, по конфигурации напоминающее стоматологическое, только гораздо комфортнее. Пока я здесь один, есть возможность осмотреться. Всё в кабинете навевало благодушие и спокойствие. От цвета обоев до предметов мебели и декора. Вроде бы всё красиво, солидно, изящно, достаточно строго, а успокаивает. Может тоже магия участвует? А что, вполне возможно. Или какие-нибудь амулеты, артефакты.

Поразило количество книг на полках, закрытых тонированным стеклом. Угадывались лишь ряды позолоченных корешков, надписи разглядеть было сложно. Уважаю людей, которые любят дорогие книги и бережно к ним относятся.

Вошёл Борис Владимирович, придвинул ко мне поближе рабочее кресло на колёсиках и уселся рядом со мной, взяв меня за руку. Странно, я думал, что он встанет в изголовье и положит ладони мне на виски. Снова сломанные стереотипы, уже не привыкать.