— Ой, братишка, привет! — она бросила палитру и кисти на мольберт и бросилась на меня с объятиями. Потом чуть отпрянула и внимательно осмотрела, лицо быстро стало серьёзным. — Выглядишь отлично, а как самочувствие? Ты хоть что-то вспомнил?

— Да, есть немного, — улыбнулся я, — Вот твоего белого медвежонка узнаю даже если придётся выбирать из десяти.

— Уже неплохо, — снова заулыбалась она. — Ну ничего, я тебе живо всё напомню. Поможешь мне тогда? Я уже собиралась заканчивать на сегодня. Ой, а что у тебя в пакете? Наши любимые рогалики с курагой, я надеюсь?

— К сожалению, нет, чисто случайно купил себе новое пальто, — хмыкнул я.

— Ты? Купил себе пальто? — по взгляду исподлобья было понятно, она явно ожидала, что я шучу.

— Я же говорю, чисто случайно.

— Неважно, это уже прорыв, — сказала она, заглядывая в пакет и запуская туда руку, проверив предварительно, что на ней нет краски. — Раньше тебя в магазин за новыми вещами надо было силком тянуть, как влезешь в одно, так и ходишь, пока не сносишь совсем.

— По содержимому моего шкафа в рабочем кабинете такого не скажешь, — возразил я, а сам подумал, как много общего в итоге у меня с бывшим Сашей. Я тоже найду любимую вещь и не снимаю до последнего. Теперь придётся меняться. В статусе сына графа, да ещё и лекаря, работающего в его клинике, я должен соответствовать образу.

— Конечно не скажешь, а всё благодаря кому? — Катя вопросительно посмотрела на меня, ожидая ответа.

— Благодаря тебе, — кивнул я и ласково потрепал её пышную причёску.

— Вот именно, я могу перечислить всё, что там находится и в каком порядке висит, если ты только специально сегодня не менял местами.

— Заняться мне больше нечем, — фыркнул я.

— А кто тебя знает, — хихикнула она. — Ну давай, показывай пальто, завтра менять пойдём.

Когда я снял своё пальто и надел новое, Катя так выкатила глаза, что я начал за неё переживать.

— Что-то не так? — спросил я. Наверно всё-таки не угадал покрой или цветовая гамма не в моде, хотя я сегодня встречал что-то подобное на Невском проспекте.

— Ты впервые в жизни сам купил пальто, да такое, что мне сказать даже нечего! — радостно воскликнула сестрёнка. — Кроме как «вот это да»! Это офигительное пальто!

— Ну слава Богу, а я переживал, что тебе не понравится, — подхватил я тему, словно ничего не произошло и не было амнезии.

Мы ещё немного пообсуждали моду, кривую ножку мольберта, наглых уток и это было прекрасно. Я уже начинал реально чувствовать себя, как дома. Эмоции говорили мне, что так и есть. Внутреннее ощущение возвращения домой, в родные пенаты. Осталось только вспомнить, как в эти пенаты войти, но тут оказалось не сложно. Катя бежала впереди, продолжая мне рассказывать всякие бесполезные новости, а я с упоением слушал и шёл за ней со сложенным мольбертом и пакетом в руках, стараясь не отставать.

— Ноги обтереть не забудьте, господа хорошие, а то ишь распалились! — недовольно пробурчала невысокая пожилая женщина с седым пучком на голове и в переднике служанки, встречавшая нас на входе. — Полы только помыла!

— Так и сделаем, Маргарита, не ругайся! — парировал я, сам не заметив уже, как вспомнил о ней много мелких деталей, в частности сварливый характер и патологическую любовь к чистоте.

Другие господа такую прислугу давно бы выгнали за неуважение и не соблюдение субординации и правил этикета, но Маргарите это не грозило. Она была прислугой в семье Склифосовских ещё когда мой отец без пустышки засыпать не хотел, то есть с её юного возраста. А ещё она отличалась высокой трудоспособностью и чуть ли не патологической дотошностью при выполнении самых разных работ по дому. Если я не ошибаюсь, она владеет какой-то бытовой магией, которая помогает в этих вещах.

Я весело посмотрел в её серьёзные, выглядывающие из-под сдвинутых бровей глаза, тщательно вытер подошвы туфлей о брошенную ей на пол тряпку и только потом прошёл дальше, и начал снимать пальто, которое тут же подхватила Маргарита и повесила в шкаф. Так же быстро разоблачили и Катю. Мольберт быстро занял своё место на полке большого встроенного шкафа, а новое пальто быстро перекочевало из пакета на вешалку. Всё произошло так быстро и красиво, что хотелось аплодировать. Жаль не снял это на видео, чтобы посмотреть потом в замедленном режиме. Я почти уверен, что смог бы разглядеть движения флюидов бытовой магии, видел такое в кино.

— Руки мойте и идите в столовую, давно обедать пора, а они всё ходют и ходют непонятно где! — также сердито и недовольно пробурчала Маргарита, а мне от этого стало ещё приятнее и уютнее, теперь сложилось полное ощущение присутствия дома. — Хоть отогреетесь, а то шляетесь там по этим ветрам, даже шарф не надеваете, здоровье не бережёте совсем! И как вы собираетесь до старости дожить?

Катя удручённо покачала головой, демонстративно повесила руки плетьми, сгорбилась, наклонила голову и пошла следом за служанкой. Я еле сдержался, чтобы не заржать над этой клоунадой. Потом чёт подумал и заржал, вызвав недовольный взгляд через плечо со стороны Маргариты. Бабка горестно вздохнула, словно только что похоронила любимого кота и уверенно засеменила дальше.

Настя, наша кухарка, девка молодая, да бойкая, уже начинала накрывать на стол. Небольшая полнота нисколько не портила вполне симпатичной внешности и ни в коем разе не мешала носиться с тарелками в руках, как заведённая. На беспрестанное ворчание Маргариты она уже научилась не обращать внимания, просто уверенно делала своё дело. На столе появилась расписанная под Гжель фарфоровая супница, из которой она разлила по тарелкам густой ароматный борщ. На столе уже стояло блюдо с горкой свежеиспечённых пампушек с чесноком. Самая лучшая еда на обед, обожаю борщ. Да ещё когда он такой густой, что воткнутая в кастрюлю поварёшка не падает, а медленно склоняется к бортику. И кусочки говядины настолько хорошо проварены, что рассыпаются и тают во рту. На второе была свиная отбивная и жареная до хрустящей корочки картошечка с грибочками, вообще самое то.

— Ну что, братец, — спросила довольная и сытая Катя, промакивая губы белой салфеткой, — пойдём погуляем по набережной?

— Какое гулять? — тут же вмешалась словно выросшая из-под земли Маргарита. Я даже не понял, когда она появилась, выходила ведь из столовой. — Вон перед камином посидите, ножки погрейте, да чаю с бараночками. А то только борщом согрелись и опять под ветра студёные собрались!

— Рит, прекрати, ну не холодно же на улице! — взмолилась Катя, сделав скорбное личико. — И ветра почти нет.

— Чаю попьёте и идите на все четыре стороны, мёрзните! — недовольно буркнула старуха. — Пантелеймон камин уже растопил, Настя чай и выпечку принесла, шуруйте, я вам сейчас пледики принесу, ножки накроете, как только они от камина согреются.

— Спасибо, Маргарита, ваша забота о нас бесценна! — торжественно и с серьёзным видом провозгласил я, на что получил от неё охреневший взгляд.

Она хотела что-то сказать, но сжала губы и скрылась в неизвестном направлении. Вот и ладненько, зато бурчание прекратилось.

В каминном зале хозяйничал Пантелеймон, наш слуга. Судя по выправке бывший военный, он всё делал грациозными чётко выверенными движениями, в то же время сохраняя при этом идеальную осанку, словно лом проглотил. Седые волосы аккуратно уложены, похоже, что с применением бриолина. Аккуратно стриженные бакенбарды были единственной растительностью на лице, остальное гладко выбрито. От старания при укладывании последних поленьев в камин он выпячивал нижнюю губу. Воспоминания подсказали, что он всегда так делает, когда чем-то увлечён или задумается. Оставшись довольным результатами своих стараний, он чеканным шагом удалился, как почётный караульный покидает пост у вечного огня.

Мы с Катей удобно расположились в придвинутых на благоразумное расстояние к камину креслах, между нами стоял столик с чаем и разными вкусняшками. Я попросил сестрёнку продолжить рассказывать обо всём, что в голову придёт, без особой темы, просто всё подряд, чем она охотно занялась. Она всё говорила и говорила о разном, в моём мозгу проявлялись всё новые картинки и образы из прошлого Александра Петровича и его семьи. Теперь уже моей. Так и не заметил, как уснул, откинувшись на спинку кресла. Проснулся от того, что Маргарита решила поправить на мне плед, ворчливо оправдывая это тем, что я могу замёрзнуть, так как камин уже прогорел.