Молча направилась на кухню и достав баночку с сушеным корнем имбиря. По рецепту чай готовился с мятой, мёдом и ягодами. Заправив крутым кипятком приготовленную сместь, оставила чай завариваться под грелкой из плотной ткани.

Достала поднос, расставила посуду…

— Я отнесу им, — сказал Ник, появляясь рядом.

— Там кипяток! — заволновалась я. — И чайник тяжелый! Можно уронить и облиться!

— Мне Алиса поможет… Можно?

Повернула голову и увидела, как в кухню осторожно заглядывает светловолосая малышка. На миловидном личике читалось любопытство, а большие голубые глаза горели интересом.

— Отпусти их, я посмотрю, чтобы всё прошло хорошо.

Генри улыбнулся, умиляясь детской прыти. Кивнула.

Пусть идут. Главное, что кто-то рядом, а то от этих индюков можно таких грубостей наслушаться: и ладно я, а вот дети…

Подошла к чайнику и проверила, заварился ли чай — да, всё готово. Красиво расставила всё на подносе. Ник взял поднос за одну ручку, Алиса тут же подскочила и схватила за другую.

Они ровным шагом понесли поднос из кухни — чашки даже ни разу не звякнули!

Вот это слаженная работа.

Генри пошёл с детьми, и я, немного прибравшись на кухне, тоже вышла в зал. Краем глаза пронаблюдала, как налоговики, поджав губы, забрали свой заказ и теперь с пафосными мордами пробуют чай. Ресторанные критики, не иначе!

Вместе с Шенри мы забрали с нескольких столов грязную посуду, получили добрые благодарности и такие необходимые нам монеты.

Когда я подошла к прилавку, с удивлением увидела, как Ник с Алисой, забравшись на стулья, что-то размешивают в высоком стакане.

— Что это вы тут делаете? — удивленно спросила я.

Запыхавшись, сдула прядку волос с лица, и передала посуду Клаудетте.

— Хотим научиться готовить вкусные напитки! — сообщил Никон.

Алиса смущенно потерла аккуратный носик.

— Мы взяли немного ингридиентов из этих двух коробочек, госпожа Анна, вы простите, что мы не спросили сразу…

Скосила взгляд и увидела две коробки с приправами.

Душа ушла в пятки — я их спрятала здесь не просто так! Это же синяя мята и сушеная брусника! Первое, что я прочитала в книге рецептов — это список ингридиентов, которые лучше не смешивать во избежании нехороших последствий! Эти там на первом месте! Вызывают они… Э… Долгое нахождение в туалете…

— Вы это не пили⁈ — выдохнула я, бросаясь к прилавку.

— Нет, не пили! — ответили дети в один голос, но я не успела толком ни слова сказать им, ни сделать что-либо с приправами.

— Вот тебе монета, девчонка! — Перед моим носом на прилавок шлепнулся один золотой. — Надеюсь, мы не отравимся!

Забывая про всё, гневно посмотрела на Эдриана.

— Шли бы вы уже отсюда!

У того аж губы задрожали от гнева. Он шумно выдыхнул и указал на меня пальцем.

— Знай, что я ещё вернусь сюда! Узнаешь ещё, где, в конце концов, оказываются такие дерзкие девки, как ты! — прорычал он, затем вдруг замер под внимательными взглядами детей, которые все ещё стояли тут, занимаясь «готовкой». — И нечего на меня так смотреть! Дайте сюда! Это компенсация за потраченное на всех вас время!

Эдриан схватил бокал, в котором дети приготовили то, что пить ни в каком случае было нельзя… Только разве в том случае, когда было необходимо слабительное.

— Нет, стойте!… — крикнула я, но было уже поздно.

Налоговик осушил бокал, с хлопком воодрузил его на прилавок и поморщился.

— Фу! Ну и гадость!

— Это… Было не для вас! — выдохнула я, в ужасе наблюдая за Эдрианом. — Куда вы вообще свои руки тянете⁈ Теперь…

Лицо у налоговика вдруг вытянулось.

— Так! Быстро! — побледнев, сказал он и повернулся к своим шестеркам. — Уезжаем!

— Да, конечно, — затараторил «чернильник».

— Нет, стойте, всё плохо!… Мы не успеем! Мне нужно… В ЛЕС!

Налоговики растерялись.

— Что, милорд, простите? — тоненьким голоском спросил носильщик свитков.

— Это всё из-за вас! — заорал Эдриан и стал гневно тыкать пальцем в сторону прилавка. — Отравили меня! Я ещё поквитаюсь с вами за это!

С лица его тут же слетела вся спесь, он схватил свитки из ценнейшей мягкой бумаги особенной выделки, о которой так радел его товарищ и со свистом вылетел из трактира. Обескураженные помощники главного налогового инспектора ещё некоторое время смотрели ему вслед, а затем поспешно вышли из трактира.

Эмоции невозможно было сдерживать дальше, и я сползла под прилавок, вытирая слёзы от скрутившего меня приступа смеха.

Вот уж посмеялась от души!

Похвалила детей за их энтузиазм в кулинарном искусстве, но велела без моего ведома или контроля Клауды больше ничего не брать — а то мало ли, так и действительно и отравить кого недолго… А старший инспектор пусть радуется — за свои вольности он ещё легко отделался!

Эх, а налоговики, конечно, гады, чего уж… В голове все мысли теперь только о том, как от них отбиться! Особенно после их сегодняшнего визита!

Ну, ничего, выкрутимся. И не из такого приходилось выбираться…

Осознание того, что мои родители вместе с Вульфом приложили столько усилий для уже любимого мной трактира, только распаляло мой боевой настрой!

Да и весь здешний мир теперь мне казался не чужим, а наоборот родным и знакомым, и за наши с Ником места под солнцем я собиралась бороться всеми силами!

— Хорошо вы его приложили, хозяйка Анна!

Шенриетта повесила чашку на крючок и с улыбкой покачала головой.

— Да он сам себя приложил! — фыркнула я, но тут же заволновалась. — А не понарассказывает, что я и правду его отравила, а? Вот уж тогда проблем у нас будет!…

— Ой, нет! Не переживайте! — отмахнулась Шенри и вытерла руки полотенцем. — Столько свидетелей, и всем только повод дай что-то сказать против старшего инспектора. Никто бы его и защищать не стал, уже тем более все всё видели! К тому же, куда ему врать-то? Он сам боится, что ему зелье правды кто-нибудь подсунет, дабы выведать все его огрехи!

Покивала, успокаиваясь — значит, и переживать нечего. Вот только угрозы эти его всё равно не давали мне покоя. И такое заметное желание насолить Вульфу тоже… Почему, интересно, он вообще пристал к нашему трактиру?…

— Да потому что гад он, этот налоговик, — ответила Шенри, и я поняла, что незаметно для себя озвучила свои мысли. — А вообще, скажу вам так: дедушка Вульф всегда говорил о том, что у старого дуба, что в обнимку с нашим трактиром стоит, есть секрет!

— Какой такой секрет?

Замерла в удивлении. Шенри повесила полотенце на крючок, прошла к столу и села на низкий табурет напротив меня.

— Не знаю какой, и он не знает! Сказывал нам, что какой-то магический, мол, дуб поёт — то ли зовёт кого-то, то ли с кем поговорить хочет… Хозяин Вульф говорит, что если ухо к стволу приложить, то можно это услышать…

— И как? Можно?

— Я пробовала… — Шенри пожала плечами. — Но слышала только какой-то гул. Не пение, конечно, но явно что-то необычное. А вот налоговик этот, зараза, Лас Летти, он примерно года полтора назад начал ошиваться вокруг нашего трактира, да разведовать что-то. Сначала просто стал почаще заходить, потом то про налоги, то про правила уплаты, то ещё что-то… А тут, р-р-раз, и Клауда стала замечать, как он колобродит у ограды поздним вечером! Он её увидел и сразу ушёл! Потом Генри его увидел ночью, ходящим вокруг дуба, представляете⁈

— Ужас какой! — возмутилась я. — А дедушка Вульф что?…

— Сказал, что спустит на него лесных собак, если тот будет тут шариться! И после этого, Лас Летти с катушек слетел. Как начал налог повышать, да требовать постоянно всё заранее платить…

Вот оно что… Задумчиво уставилась на полку с горшочками для запекания. Интересно, что же за тайна у дуба при нашем трактире такая? И почему налоговик до неё добраться хочет? Хм… И спросить не у кого. Но вернётся Вульф, и мы обязательно погворим об этом.

В кухню влетела Клауда и позвола скорее выйти в зал. Гости прибывали, работа множилась. И верно — хватит лясы точить! О том, что услышала, поразмышляю попозже.