Великая мать, залитая кровью с головы до ног, вдруг резко толкнула меня, приложив головой о стену и нависнув сверху, закрывая весь обзор на улицу своим телом.

— Мне очень жаль, что я оказалась такой малодушной, — как-то странно просипела она, и только сейчас я поняла, что кровь течет и из неё самой. На её боку была глубокая рана, и кровь из неё вытекала ритмичными толчками. — Мне очень жаль, дитя, но сегодня ты останешься одна, — пробормотала она, оседая на колени, но продолжая закрывать меня своим телом. — Тебе будет обидно. Тебе будет больно. Но ты будешь жить. В память о квисэн-е. В память о каждой из нас ты проживёшь хорошую жизнь, — прошептала она, положив свою ладонь мне на щёку.

В её глянцево-черных глазах я видела отражение собственного перепуганного лица и расползающегося по моему телу пламени. Я не понимала, что должна сделать и не могла найти в себе сил пошевелиться.

— Надеюсь, ты простишь меня однажды. Надеюсь, ты ещё скажешь мне об этом…

Я не успела спросить её, за что должна простить, как она ударила меня рукоятью своего меча с такой силой, что я тут же провалилась в темноту.

Я приходила в себя странными урывками. А быть может, моё тело было в сознании, просто разум то и дело отключался. Постоянно оступаясь, я ползла вперёд, хватаясь руками за кирпичную кладку стены. Я много падала. Вставала и снова шла вперёд на негнущихся ногах. В воздухе так сильно пахло гарью, что я не могла толком дышать. В очередной раз придя в себя, лежа на спине в какой-то канаве, я вдруг впервые осознанно задала себе два самых важных вопроса:

— Где я? — прошептала я слипшимися губами.

Немного подумала и добавила:

— Кто я?

Моё тело ужасно болело. Ужасно. Так сильно ломило кости, мышцы, казалось, даже кожа ныла. Я смотрела на усыпанное звёздами черное небо, совершенно не понимая, как я тут оказалась. Да и кто такая «я»⁈ От этих вопросов голова показалась такой тяжёлой, что я вновь отключилась, провалившись во тьму.

— Ну, кто там?

— Живой?

— Да, шут поймёшь⁈

Меня привёл в сознание странный шум. Мужские встревоженные голоса, сменились пока осторожными толчками. Кто-то пинал меня ногой.

— Эй, эй…

— Да, мертвяк похож. Что тут мать их произошло⁈ Целый город мертвяков и расчленённых тел. Я такой резни не видел со времён великой северной войны кланов. Да, и то…мне, кажется, даже тогда такого я точно не видел.

— Квисэн-е сгорел дотла! — кричали откуда-то издалека. — Администрация и весь центр тоже сожрал пожар. Судя по всему, на город напали степняки… А, ещё, кажется полвойска великого хана полегло в центре Тавира.

— Ну, что там, Риман? Похоже, надо выбираться отсюда! Хан так просто это не оставит.

Меня кто-то ещё раз пнул.

— Похоже, мертвый ребёнок… сильно обожженный и голый… мертвый, кажется, — начал было говорить мужчина, что так бесцеремонно пихал меня, когда я, собрав всю свою силу воли в кулак, резко схватила его за голенище сапога.

— Я жива…жива… — сипела я. — Жива…помогите мне…

Я не видела, кто стоял рядом со мной. Не могла разглядеть ни лица, ни каких-либо других примет, просто потому, что не могла открыть глаз. Их, словно чем-то заклеили. Всё, что могла, так это держать мужчину за ногу и умолять не бросать меня.

— Ох, пресвятая матерь, — заохали надо мной и крепкие руки вдруг решительно подхватили меня. — Это девочка, Квил, малявка совсем! Кинь мне куртку, на ней кроме сапог ничего больше нет!

— Вытаскивай её и поехали отсюда! Нет времени тут оставаться, степняки вот-вот нагрянут. Надо сберечь караван.

Меня решительно подхватили на руки и подняли так, словно моё тело совсем ничего не весило. Стоило этому произойти, как я вновь потеряла сознание. Сколько продолжалось беспамятство, сказать было сложно. Я была во тьме. Такой густой, удушающей и непроглядной. Мне казалось, кто-то все время кричит рядом со мной, кто-то зовет меня, но я не могла расслышать имени. Лязг метала не утихал. Крики людей не смолкали. Но тьма не желала рассеиваться.

— Бедная, — первое осознанно услышанное слово вдруг проникло сквозь непроницаемое полотно, — совсем ребёнок ведь…бесовка, похоже? — кого-то спросил этот женский голос. — Похожа на смесок только не пойму с кем.

— Да, кого это волнует! Что если бесовка, то и жизнь её цены не имеет?

Мужской глубокий и немного хриплый голос показался раздражённым.

— Останься с ней сегодня, Ола, позаботься. Переодень и вымой, негоже в крови ей оставаться. Думаю, хан скоро нагрянет на руины Тавира. Ни к чему пустые риски и внимание.

— Хорошо, — вновь заговорила женщина, и я услышала быстро удаляющиеся шаги, а моего лица коснулась влажная тряпица.

Я всё слышала и чувствовала, но странное оцепенение сковало тело. Я не могла пошевелиться, продолжая оставаться без сознания и в сознании одновременно, пока чужие руки раздевали и мыли меня. Казалось женщина решила как следует меня оттереть, так как взялась даже за волосы.

— Боги, как такое возможно⁈ Сколько крови? Вся в синяках, столько ран… — тяжело вздохнула она. — Что? Что это? — настороженно пробормотала она, вновь протирая мою кожу тряпицей. — Как возможно? — ошарашено выдохнула она, а я вновь не нашла в себе сил открыть глаза.

Я проснулась от громкого лошадиного ржания. Вздрогнула всем телом, открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого солнечного света, что болезненно ударил по глазам. Я лежала на мерно покачивающейся повозке. А, если быть ещё точнее, то на целой куче мешков набитых чем-то мягким. Повозка двигалась, а надо мной раскинулось бескрайнее лазурное небо. Ни единого облачка. Лишь чистейшая синева.

Некоторое время я просто лежала. В голове было пусто. Никаких мыслей. Да, и какие могут быть мысли, если я никак не могла взять в толк, кто я такая? Куда еду? Почему я тут?

Нахмурившись, я судорожно вздохнула, и этот вздох вдруг болью отозвался в груди, а потом и во всём теле.

Бессвязно замычав, я попыталась встать, но получилось у меня это далеко не с первой попытки.

— Пррр! — послышалось где-то в стороне, а следом я услышала лошадиное ржание и ритмичный цокот копыт.

Спустя несколько секунд напротив повозки, в которой я продолжала лежать, оказалась мощная коричневая лошадь, верхом на которой сидел очень крепкий на вид мужчина. Не знаю почему, но он показался мне довольно добродушным, хотя бы потому, что смотрел на меня с тревогой в глазах.

— Очнулась? — коротко давая знак рукой кому-то впереди, отчего повозка остановилась и вокруг меня стали собираться совершенно незнакомые мне мужчины.

Кто-то был верхом, кто-то шел рядом с повозками пешком. Была здесь и одна женщина. Все люди казались встревоженными и смотрели не скрывая любопытства.

— Сделаем привал, — бросил кто-то и толпа, что так быстро собралась вокруг меня, вновь рассеялась. Люди спешили заняться насущными проблемами, отложив свой интерес. Я молчаливо наблюдала за происходящим, перевернувшись на живот, и стараясь осмотреться вокруг. Выглядывая сквозь крошечную щель между мешками, на которых лежала, я ясно понимала одно — это караван. Торговый караван, скорее всего. Я могла это понять судя по количеству груженых повозок, мужчин с оружием… Но я по прежнему не могла вспомнить кто я⁈ И стоило моим мыслям вернуться к своей личности, как у меня вновь заболела голова. Только сейчас я поняла, как в принципе у меня всё болит. А ещё очень хотелось пить и понять всё же, что происходит? Была ли я напугана в этот момент? Было странное чувство отрешённости. Пока я точно и сама не могла сказать, как себя чувствовала. Я действительно боялась. Моё сердце билось так часто, что дыхание то и дело становилось прерывистым. И пугали меня не незнакомые люди вокруг, а та ужасающая пустота в голове.

Стоило каравану расположиться в месте стоянки, как вновь ко мне подъехал тот же самый мужчина. Он вёл себя как-то настороженно, словно со мной было что-то не так, и он боялся спугнуть меня.